Елисеевское царство

В 1815-м "экономический крестьянин" Петр Елисеев открыл в Петербурге винную лавку, к началу ХХ века через фирму Елисеевых в Россию доставлялось без малого 30 процентов импортных вин, 15 процентов сыра и 14 оливкового масла. С 1896 года семейным делом управлял его внук, Григорий Григорьевич Елисеев. Он был очень богат. Елисеев занимался духами, автомобилями, банковским делом, варил пиво, разводил породистых лошадей, инвестировал в химические заводы, но главными в его бизнесе по-прежнему оставались продукты и вино.

В Петербурге ему принадлежали кондитерская фабрика, пять продуктовых магазинов, две лавки и винные погреба - Григорий Григорьевич не изменял семейной традиции. В жизни ему везло, он стал потомственным дворянином, действительным статским советником. После самоубийства первой жены взял в жены женщину на двадцать лет моложе себя. В революцию перебрался в Крым, в 1920 году эмигрировал и счастливо жил в Париже на дореволюционные банковские вклады. Денег хватило и на образование детям, и на отличное имение во Франции. Нам Григорий Григорьевич интересен тем, что в 1901-м в Москве, на углу Тверской и Козицкого переулка, он открыл продуктовый магазин, называющийся Елисеевским. В 1903-м роскошный елисеевский продуктовый появился и в Петербурге, но это совсем другая история.

Храм еды

Дом, который Елисеев приобрел для своего магазина, выглядел иначе, чем сейчас. Теперь он считается одной из московских достопримечательностей, но в 1901-м впору было звать не существовавший еще "Архнадзор". Особняк госпожи Козицкой построил гениальный Матвей Казаков, великолепное классицистское здание с шестиколонным портиком считалось украшением второй столицы. В доме были великолепные интерьеры - и все это уничтожили две реконструкции.

В 1870 году дом перестроили под квартиры, а затем под магазин. О том, как он открывался, писал Гиляровский. В советские времена, с их гастрономической бедностью и культом еды, его текст читался словно фантастическая повесть, да и сейчас он кажется чем-то невероятным: "...Наискось широкого стола розовели и янтарились белорыбьи и осетровые балыки. Чернелась в серебряных ведрах, в кольце прозрачного льда, стерляжья мелкая икра, высилась над краями горкой темная осетровая и крупная, зернышко к зернышку, белужья. Ароматная паюсная, мартовская, с Сальянских промыслов, пухла на серебряных блюдах; далее сухая мешочная - тонким ножом пополам каждая икринка режется - высилась, сохраняя форму мешков, а лучшая в мире паюсная икра с особым землистым ароматом, ачуевская - кучугур, стояла огромными глыбами на блюдах..."

В магазине работали собственные производства, коптились колбасы, разливались вина, выпекались пирожные, варился мармелад. Ассортимент здесь был широчайший, вплоть до трюфелей и анчоусов, цены были высокими, покупатели богатыми. Бедно одетые люди стеснялись заходить в огромные, с лепными украшениями и позолотой залы магазина, постоянная публика приезжала сюда в автомобилях и каретах. Григорий Елисеев сам следил за выкладкой продуктов. Начавшие портиться фрукты немедленно убирали. Из соображений престижа их не выбрасывали - все съедал персонал.

Воровство в хозяйстве Григория Григорьевича исключалось. Автор этой статьи происходит из старого рода московских купцов: работавшая неподалеку от Елисеевского магазина Филипповская булочная принадлежала близкому родственнику одного из моих прадедов, такому же булочнику, купцу 1-й гильдии. Во второй ветви семьи были мясники. Дед, до революции владевший лавкой в Охотном Ряду, после нее заведовал советским продуктовым магазином. Он знал о торговле все, украсть у него было невозможно.

А в бывшем Елисеевском магазине воровство стало важной, порой прерывающейся, но никогда не заканчивающейся традицией. Закрытый в 1917 году, вновь открытый в 1921-м, во время НЭПа, и названный "Гастрономом N 1", магазин стал лицом советской торговли - и по оснащению, и по ассортименту. В голодные 30-е годы здесь свободно продавались ананасы (цены, правда, были заоблачными). В позднее брежневское время сюда приходили за дефицитнейшими бужениной и ветчиной. При СССР, когда продукты были валютой, в продмагах вечно воровали, методы теперь могут показаться детскими. Из каждой бутылки вина содержимое понемногу вытягивали медицинским шприцем, а взамен добавляли чай. Часть сахара отсыпали, и в помещение вносили ведра с водой, чтобы оставшееся отсырело и набрало вес. Но в бывшем Елисеевском, с его изобилием редких продуктов, размениваться на такие мелочи было бы странно. В летопись этого магазина вписаны истории жизни и смерти подпольных советских миллионеров, не отказывавших себе ни в чем и ходивших по краю пропасти.

Директора магазинов и 490 сексотов

Из семейных историй: дед рассказывал отцу, что в 30-е годы на заведующего магазином могли возбудить уголовное дело за то, что у него нашли двух кур. Откуда бы такое у советского человека? Курица - роскошь. А отец рассказывал, как перед войной дед приезжал с работы, привозил немного продуктов, и на все у него были товарные чеки. Он был осторожен, хоть и не знал, что в августе 1940-го в торговой сети Москвы работало 490 осведомителей экономического отдела московского УНКВД и почти столько же милицейских сексотов. Деньги в торговле делались на пересортице, обвешивании, активировании убытков. Агентурные разработки назывались "Земляки", "Гробы", "Недобитые", "Неугомонные", в сводках НКВД фиксировалось, к примеру, что директор магазина N 32 купил загородный особняк. Кроме этого ему принадлежали машина, два мотоцикла и личная асфальтовая дорога. В составленном НКВД списке московских богачей был и директор Гастронома N 1, коммунист и член Моссовета. Его подвели покупка особняка в Малаховке, скупка драгоценностей и обильные застолья в ресторанах. Все это происходило на фоне массовой бедности, когда людям было нечего надеть и мясо считалось роскошью, а пирожное было чем-то сказочным.

В 50-е был осужден заведующий коммерческим отделом Гастронома N 1 Ушаков, наживший на обмане покупателей непредставимые в те годы 700 тысяч рублей. Но все это меркнет перед делом директора магазина Соколова, или "Елисеевским делом". Оно вызвало эффект снежного кома, начались аресты во всей системе московской торговли. На 15 тысяч человек были заведены уголовные дела, Соколов приговорен к высшей мере и расстрелян.

Как украсть миллионы

Елисеевский был местом, где элита получала свои спецзаказы. Вход был с Козицкого переулка, в небольшой комнате бросались в глаза стоящие на витрине бутылки с надписью "Спирт" - сами заказы, впрочем, были отличными. Но аппетит приходит во время еды, высокое начальство и небожители, Галина Брежнева и ее муж Юрий Чурбанов, получали другие продукты и в совсем ином количестве.

Соколов был хорошим менеджером и талантливым расхитителем. При помощи закупленного в Финляндии оборудования он снизил потери при хранении продуктов. Нормативы остались прежними, сэкономленное шло в нелегальный оборот. Гастроном N 1 стал центром закрытого сбыта дефицита - икры, балыков, копченой колбасы, тропических фруктов. Заведующие отделами выплачивали Соколову фиксированную мзду, он передавал деньги наверх, своим многочисленным "крышам". Основным передаточным звеном был начальник главка торговли Мосгорисполкома Трегубов, получивший 15 лет.

Незадолго до смерти Брежнева КГБ оборудовало служебные помещения Гастронома N 1 микрофонами и теленаблюдением, когда Генерального не стало, доказательства были налицо. Говорили, что это стало одним из этапов борьбы за власть между Андроповым и первым секретарем московского горкома Гришиным - для того все это стало ударом.

Судьба главного продуктового магазина страны так или иначе отражает и ее путь. Дело Соколова (его называли и "рыбным делом") несколько очистило московскую торговлю, но стало прелюдией к гибели советского строя. Есть вещи, которые лучше не трогать - если нет уверенности в том, что постройка стоит прочно. Вслед за вынутым из стены гнилым бревном может рухнуть весь дом.

Черви и сыр

Послесловием к судьбе Гастронома N 1 может служить перестроечная участь работавшего в бывшем Елисеевском Музея Николая Островского. Сейчас он переориентирован на интеграцию в общество людей с тяжелыми недугами, рядом с ним разместился дорогой ювелирный бутик. А в самом начале девяностых ушлый сторож за почасовую оплату сдавал постель автора "Как закалялась сталь" проституткам. Музей служил идеологии, Гастроном N 1 олицетворял несуществующее советское изобилие. Какие черви живут в этом сыре, знали лишь они сами, их привилегированные клиенты и НКВД с КГБ.