РИА Новости
А это те, кто выбил их с наших перевалов.
Президент Украины Владимир Зеленский присвоил 10-й отдельной горно-штурмовой бригаде ВСУ наименование "Эдельвейс". В тексте президентского указа отмечается, что это название присвоено бригаде за "образцовое выполнение задач при защите территориальной целостности и независимости Украины".
Аналогичное название носила 1-я горно-пехотная дивизия вермахта.
ТАСС
14 февраля 2023 года
А до войны вот этот склон
Немецкий парень брал с тобою.
Он падал вниз, но был спасен,
А вот сейчас, быть может, он
Свой автомат готовит к бою.
В детстве я множество раз пересматривал "Вертикаль", неизменно замирая на документальных кадрах боев на Кавказском хребте. Грохот автоматов, белые вершины... Лепестковая эмблема на фашистских пилотках...
- Ты снова тут, ты собран весь,
- Ты ждешь заветного сигнала.
- И парень тот, он тоже здесь
- Среди стрелков из "Эдельвейс"...
- Их надо сбросить с перевала!
После песни Высоцкого, пробивающей до самого маленького сердечка, "Эдельвейс" для меня перестал быть красивым цветком, став навсегда символом врагов. Их, конечно, сбросили с перевала. И выбросили на свалку истории. В страшном сне нам, сидевшим в темном кинозале пацанам, не могло присниться, что "Эдельвейсом" назовут подразделение карателей на братской украинской земле...
Значит, об этом необходимо напоминать.
Маршрут
За Розой Хутор колея ползет вверх. Чем выше в лес, тем больше снега: навалило три метра, и возможны сходы лавин. Наконец Леша Сливенко глушит джип, застрявший по самые оси. Дальше идти на камусовых лыжах, которые не скользят на подъеме. Это важно: нам петлять до перевала Аишха семь километров по серпантину.
Или, если смотреть на карту, 900 метров по вертикали.
Накануне я прошел мысленно этот маршрут в музее "Красная Поляна". Его директор Борис Дмитриевич Цхомария ушел на фронт в 16 лет, когда война подошла совсем близко к дому. На перевале Аишха гремела канонада, на поселок пикировали "фоккеры", а восьмой класс дружно писал заявления на фронт. И ранним июльским утром 1942 года в полном составе (19 парней и две девушки) умчался в Адлерский военкомат под рыдания матерей и завистливые вздохи младшеклассников.
Уже в поверженном Берлине гвардии рядовой Цхомария узнал из писем сестры, что у него больше нет класса. Погибли 16 мальчишек: лучший друг и главный соперник по лапте Васька Селиванов - на Малой земле; хохмач и баянист Мишка Циркунов - в бою за белорусскую деревню Швайки; книгочей и наводчик орудия Володя Золотых - 24 апреля 1945 года в Чехословакии...
И обе девочки, Вера Тинт и Анюта Артеменко, тоже погибли.
Цхомария поклялся сохранить память о них. Он вернулся в Красную Поляну, устроился физруком-военруком в школу и стал собирать материалы о погибших друзьях.
Так родился его личный мемориал - трехметровое мозаичное панно с Вечным огнем и 18 именами навечно оставшихся в восьмом классе.
Так появился удивительный школьный музей, не имеющий равных в России по размаху поисковой работы. Цхомария руководил им 50 (пятьдесят!) лет, вернув из забытья фамилии сотен павших в битве за Кавказ.
И так на перевале Аишха вознесся обелиск, до которого мы сегодня должны дойти...
Восхождение
Четвертый час подъема. Лыжню бессменно тропит Алексей Букинич, альпинист, патрульный горнолыжного комплекса "Роза Хутор". За ним, след в след, начальник отдела "Розы" Алексей Сливенко. Очень известный в здешних местах человек: родился в Красной Поляне, с двух лет гулял по горам, знает тут каждую кочку, перепробовал все немыслимые виды экстрима - хелиски, парапланы, фрирайды. Кладезь веселых историй...
Но специально для меня Леша вспоминает несмешную. Как в 16 лет его, мальчишку, попросили сводить на место былых боев двух стареньких, под 80, австрийцев. Они были инструкторами по альпинизму у немецких солдат из "Эдельвейса". И клялись всеми святыми, что за всю войну не сделали ни одного выстрела.
- Я привел их наверх и тут понял, что я им совсем не нужен, - усмехается Сливенко. - Фашисты сели на бугорок, разложили свои военные карты и ну щебетать! Не поверите, они даже свою закладку под камнем нашли: автомат и продукты. У меня до сих пор где-то банка консервов валяется.
Через два года Леше исполнилось 18, и он ушел на свою войну. Первую чеченскую. Но для рассказа о ней нам не хватит короткого привала.
Перекусываем стоя. Лыжи снимать нельзя: шаг в сторону - провалишься по макушку. Впереди самое трудное: крутизна склона заметней, дыхание - надрывней. "Ребята, идите вперед, не ждите", - прошу я.
Но здесь своих не бросают.
Рядовой Агоп Нагабедян свято чтил этот закон гор. 12 марта 1943 года он вынес из-под огня раненого командира отделения и полкилометра тащил на себе до укрытия. Герою из горной деревушки Дзыхра, что под Адлером, не исполнилось в тот день и 17. А через месяц самого Агопа с раздробленными ногами вынес из боя помкомвзвода Татевосян...
На тесной сочинской кухоньке Агоп Григорьевич встречал меня во всеоружии: на груди медаль "За отвагу" - память о спасенном командире. А в непослушной после двух инсультов руке - деревянная ложка, которую ему подарил дедушка перед отправкой на фронт.
"Сбереги ее, и она тебя сбережет", - завещал дед. И надо ж такому случиться: мальчишка выронил талисман в одном из первых боев здесь, на Аишхе, когда на склон спикировала фашистская "рама" и разбросала бомбы по лесу...
Чудеса случаются. Ложка волшебным образом нашлась, когда после бомбежки солдат Нагабедян в горестных думах выбрался из зарослей и присел на большой валун. Лежала ложка на мху как миленькая! И, конечно, потом оберегала его всю войну. Но от смерти его спас все-таки помкомвзвода Татевосян...
Может, Агоп засмеялся вернувшейся ложке, сидя вон под той пихтой? Или у этой сосны, мимо которой я скриплю вверх по лыжне?
На исходе пятый час подъема. Впереди все меньше гор и все больше синего неба. А в такт окончательно загнанной дыхалке гонят вперед строчки из "Вертикали".
И парень тот, он тоже здесь... Среди стрелков из "Эдельвейс"... Их надо сбросить с перевала...
Мы уже выходим на него.
Перевал
Здесь, на высоте 1738 метров над уровнем моря, не нужны карты военных лет. Как на ладони - вершины Главного Кавказского хребта: там фашисты. Как на картине - долина, что упирается в Красную Поляну и Розу Хутор: там наши. Там олимпийские горнолыжные трассы, подъемники, кафешки с глинтвейном. А ниже, где уже не достанешь глазом, нитка шоссе на Сочи, новенькие тоннели, грандиозные спортивные объекты. Как все близко от войны...
Четыре сапера круглосуточно дежурили в единственном тогда тоннеле, готовясь взорвать его, если немцы ворвутся в Красную Поляну.
Только немцев не пустили вниз.
Первый бой на перевале Аишха наши приняли в августе 1942 года. Перед атакой немцы подняли на высоченные пихты снайперов и начали методично выбивать пулеметчиков. Терпение лопнуло, когда командиру роты Степану Куцу разрывная пуля снесла челюсть. Лейтенанта спустили на руках в долину, а командир полка отдал пулеметчикам уникальный в военной истории приказ - открыть огонь по пихтам от середины стволов и выше!
После первых очередей из густых крон вывалились два трупа. И больше немцы никогда не лазали здесь по деревьям.
Те раненые пихты и сегодня стоят перед нами. А мы стоим у обелиска, сваренного полковым разведчиком Василием Юрченко из Сухуми. Он привез его на машине в Адлер, оттуда конструкцию забросили в горы на вертолете. И 13 июня 1965 года памятник открыли при огромном стечении народа...
Кружка горячего чая по кругу, минута молчания в звенящей горной тишине... Я не знаю, где нашел свой последний приют разведчик Юрченко. А его ребята лежат здесь, под плитой, которую Леша Букинич откопал из-под снега:
"Воины 265-го горнострелкового полка 20-й горнострелковой дивизии, атакуя немцев на Умпырском направлении, пали смертью храбрых 3 октября 1942 года. Красноармейцы Минадзе Григорий, Тимофеев Кушкар, Прибытов Дмитрий, Тамулян Мелик, Аликперов Камар, Чагинов Муслим, Коновалов Федор, лейтенант Пинский Михаил, политрук Рубинович Арон, лейтенант Кашнирко Николай..."
В задачу фашистской группы армий "А", рвавшейся летом 1942 года к главным нефтяным скважинам Советского Союза, входило овладеть Кубанью, выйти на линию Махачкала - Баку и форсировать в четырех направлениях перевалы Главного Кавказского хребта. А именно: нанести удары по Военно-Грузинской дороге, Военно-Осетинской дороге, Военно-Сухумской дороге и дороге Красная Поляна - Адлер - Сочи.
Последнее направление фигурировало в сводках Совинформбюро как Умпырское (по названию кордона Умпырь Кавказского заповедника). Здесь наступала 4-я горно-альпийская дивизия генерала Эгельзеера. Кровопролитные бои на перевалах продолжались с лета 1942 года до зимы 1943 года в непосредственной близости (20 - 30 км) от будущих мест проведения зимней Олимпиады-2014.
P.S. Бориса Цхомарии уже нет с нами. А я не могу забыть наш последний разговор. О том, как в школе тихо снесли мемориал его одноклассникам. Кто-то из педагогического начальства вспомнил, что школа стоит на столбовой олимпийской дороге. И, значит, нужен музей, который не стыдно показать гостям. А не комнатушки, в которых полвека копошился тихий Цхомария.
Из Сочи в школу нагрянул педагогический десант. Тридцать командированных людей за сутки перетащили часть экспонатов в просторный зал. Остальное растолкали где придется. Конечно, перенести громоздкий (3 х 3,5 м) мемориал не было ни времени, ни технических возможностей. Ни желания.
Поэтому мемориал просто содрали со стены.
- Что на нем было написано? - спросил Цхомарию.
- Остановись здесь... Почти нашу память минутой молчания... Не забывай, какой ценой завоевано твое счастье... - медленно цитировал наизусть гвардии рядовой. И эту эпитафию, и Вечный огонь, и таблички с именами 18 одноклассников кропотливо выкладывали плиткой и мозаикой студенты-художники из Карачаевска, которых позвал Цхомария. Конечно, делали все бесплатно...
- Неужели нельзя было что-то сделать?
- А что мы могли, Игорь Александрович, вдвоем с сестрой против тридцати? - тихо спросил меня кавалер ордена Красной Звезды, ордена Отечественной войны I степени, ордена Славы III степени и двадцати медалей...
Негодуя по поводу манкуртов, возвеличивающих "Эдельвейс", не растерять бы нам собственную память.
Подпишитесь на нас в Dzen
Новости о прошлом и репортажи о настоящем