Уильям Брумфилд: В Гарварде не чувствовал себя среди своих, а Россия дала мне пространство для творчества

Недавно в Москве завершилась "Тихая Америка" - фотовыставка американского историка русской архитектуры, фотографа, профессора славистики Тулейнского университета Уильяма Брумфилда. А летом этот человек, сделавший так много для сохранения русской архитектуры, получил российское гражданство. В интервью "Родине" Брумфилд рассказал о своем пути к России, судьбе и связи с великим фотографом Сергеем Прокудиным-Горским, 160-летие со дня рождения которого отмечается сегодня.

- Как вы думаете, почему судьба навсегда связала вас с Россией?

Уильям Брумфилд: Потому что Россия была со мной с детства. Сначала она пришла с музыкой - мы с мамой слушали Чайковского. У нас был огромный граммофон с хорошим резонансом. Это было в начале 1950-х. Потом, повзрослев, начал читать русскую литературу, особенно увлекся Толстым, как и многие, кстати, у нас в то время. В университете были кое-какие курсы по русской культуре. Иногда я становился их единственным слушателем. Со временем смог читать Пушкина на русском, в том числе "Евгения Онегина". Пушкин - это, конечно, наше все. Какой чистый, какой прозрачный, звучный язык!

- Потом вам удалось самому побывать в Советском Союзе.

Уильям Брумфилд: Да, я был аспирантом и в 1970-м состоялась программа обмена между СССР и США. Вернулся из Советского Союза с фотографиями русских архитектурных памятников. И эти снимки стали в США громом среди ясного неба. Понял тогда: несмотря ни на что, буду заниматься русской культурой. Вот таким маршрутом с крутыми поворотами и пришел к России. Она всегда мне давала ответы на вопросы, которые я ставил.

- Было ли у вас когда-либо желание порвать с Россией навсегда?

Уильям Брумфилд: Я не размышляю так ни о России, ни об Америке. Я не такой. Культура - моя работа, культура вечна. А все остальное нет смысла обсуждать.

- "Тихая Америка" - так называлась выставка ваших снимков в Музее архитектуры, которая завершилась недавно. Эта "Тихая Америка" в США еще сохранилась?

Уильям Брумфилд: Тут я бы обратил внимание, что выставка моих работ - не документальный проект, а художественный. Мои русские коллеги, которые занимались экспозицией, прекрасно поняли это. Идею мы обсуждали еще с прежним директором Музея архитектуры Елизаветой Лихачевой, которая теперь возглавляет Пушкинский музей. Так вот, она сразу поняла суть выставки, а ее коллектив все выполнил. Это показывает, как глубоко понимают культуру люди.

- Что именно они поняли?

Уильям Брумфилд: Что выставка не о тихой Америке, а о загадке, тайне фотографического искусства. Есть определенный момент, который сохраняется в истории, когда щелкает затвор. После этого начинается жизнь запечатленного образа. Выставка о нашем существовании на планете. На снимках много загадочных вещей, многого уже не существует, потеряно. Но это не документальный проект. Ни в Нью-Йорке, ни в Лос-Анджелесе не видел такого уровня понимания.

- Что давала и что дает вам Россия?

Уильям Брумфилд: Знаете, я счастлив, что работал в Гарварде, самом престижном университете, но чувствовал, что меня там не понимают. В Библии о таком сказано: очи имут и не узрят. Чувствовал себя не среди своих. Россия же всегда давала мне пространство для творчества и работы. Конечно, и в Америке у меня были союзники, в том числе в Библиотеке Конгресса США. Они поддерживали мою работу.

- Сегодня 160 лет со дня рождения Сергея Прокудина-Горского - фотографа, который сфотографировал в цвете Российскую империю незадолго до революции. Ведь именно Библиотека Конгресса, которая выкупила снимки у родственников фотографа в 1940-х, сохранила их для нас…

Уильям Брумфилд: Просто чудо, что так произошло. А выставку работ Прокудина-Горского мне впервые предложили подготовить еще в середине 1980-х. Вот судьба! Но я ее заслужил. Тогда же, кстати, вышла и моя книга со снимками древней России "Золото в лазури. 1000 лет русской архитектуры". Нашелся в Америке один человек-чудак, который любил мои работы - Дэвид Годин.

- Все потому, что у Година русские корни?

Уильям Брумфилд: Хороший вопрос. Еврейские корни у него есть точно. Дэвид любил искусство типографии, дизайн букв. Состоятельный человек. Он увидел мою статью с фото в журнале Гарвардского университета. Там был вид храма Спаса-на-Крови. Тогда Годин сказал: "Давайте это опубликуем".

- Прокудин-Горский проделал фундаментальную работу, запечатлев Россию, которой вскоре не стало. Следующим летописцем стали вы.

Уильям Брумфилд: Прокудин-Горский хотел показать жителям метрополии - то есть Москвы и Петербурга - Российскую империю. И то, что он сделал - тоже чудо, я часто повторяю это слово. Кстати, у меня есть книга Journeys Through the Russian Empire ("Путешествие в Российскую империю" - англ.). В ней - сравнение снимков Прокудина-Горского и моих.

- В интервью "Родине" в 2018-м вы говорили, что Америка сохранила для нас прошлую Россию. Сохранила ли что-то Россия для Америки?

Уильям Брумфилд: Глобальный вопрос. Могу сказать, что к моим публикациям об истории русской архитектуры сейчас в Америке относятся по-разному. Кто-то - с пониманием. Кто-то пишет сердитые фразы. Я ни с кем не сталкиваюсь. Культура для меня всегда на первом месте.

- Этим летом указом президента России вам присвоено российское гражданство. Как к этому отнеслись в Штатах?

Уильям Брумфилд: В России об этом пишут, а в Америке мы решили это не афишировать. Посольство России в США с пониманием отнеслись к моей просьбе. Некоторые друзья и коллеги знают об этом, но их немного. Я горжусь российским гражданством и называю это кульминацией. Но здесь другая среда. Не будем об этом.

- Над чем вы сейчас работаете?

Уильям Брумфилд: В январе 2020-го я вернулся из своей последней поездки в Россию. С тех пор занимаюсь со своими студентами сканированием моих снимков и аннотацией к ним. Сейчас работа выполнена на 80 процентов. Задача - чтобы мое творчество было доступно и в России, и в Америке. Еще заканчиваю работу над большой книгой о русском деревянном зодчестве, которое, как вы знаете, постепенно исчезает.

- Несколько лет назад я просил вас охарактеризовать отношения между нашими странами цитатой из классики. Вы вспомнили фразу "все смешалось в доме Облонских" из любимого Толстого. Что из классики процитировали бы теперь?

Уильям Брумфилд: Отрывок из стихотворения Кюхельбекера "О, Дельвиг, Дельвиг!.." Там есть такие строки:

• …Так! не умрет и наш союз,
• Свободный, радостный и гордый,
• И в счастье, и в несчастье твердый,
• Союз любимцев вечных муз!