Екатерина Великая: "Петруса милой, все пройдет, окромя моей к тебя страсти..."

Путь наверх

А как счастливо все начиналось... Выходец из украинской черниговской старшины получил образование в иезуитском училище, а затем в Киевской духовной академии. Остался бы скромным чиновником Малороссийской коллегии, но правителю Украины генералу П.А. Румянцеву понадобились кадры - и в его штабе оказались будущие вельможи и друзья Александр Безбородко и Петр Завадовский. Во время Русско-турецкой войны 1768-1774 гг. Завадовский стал управляющим "секретной канцелярией" полководца, отличился на поле брани и вышел в полковники. Вместе с С.Р. Воронцовым он составлял текст победного Кючук-Кайнарджийского мирного договора.

За заслуги Завадовский получил орден Св. Георгия 4-й степени и имение Ляличи на родной Черниговщине. Рассчитывал на "место" в гвардии, но вместо того в 1775 г. был взят в статс-секретари императрицы "у принятия прошений". Назначением был обязан Г.А. Потемкину и в письмах к нему клялся в верности "покровителю". Но скоро все изменилось. Потемкин был первой фигурой при дворе и, по-видимому, законным мужем государыни, но не годился на роль простого исполнителя ее предначертаний. Начались ссоры. Екатерина плакала, клялась в верности, а потом решила проблему в духе вольного в нравах столетия - очередной любовью императрицы стал видный собой и красноречивый Петр Завадовский. "Порадуйся, мой друг, - писал он в январе 1776 г. С.Р. Воронцову, - что на меня проглянуло небо".

И-Б. Лампи старший. Портрет П.В. Завадовского (1739-1812). Конец XVIII - первая треть XIX вв.

Смена фигур

Новая придворная комбинация складывалась мучительно. "Просишь ты отдаления Завадовского. Слава моя страждет всячески от исполнения сей прозьбы" - по-царственному прозвучали слова Екатерины, адресованные Потемкину в мае или июне 1776 г. Этим письмом она утверждала новый порядок отношений с избранниками. Отныне функции интимного друга-помощника и вельможи с широким и неопределенным кругом обязанностей разошлись. Потемкин не утратил доверия - даже наоборот: государыня сделала его военным министром, членом Совета при высочайшем дворе; доверила ему управление южными губерниями России, простиравшимися от устья Волги до устья Днепра - но ценой свободы личной жизни.

Отныне львиную долю своего времени и сил Потемкин отдавал освоению пустынных степей юга России и берегов Черного моря. А во дворце остался Завадовский - для отдыха души и тела императрицы. Практично мыслившая Екатерина оставила его при прежних обязанностях, а по вечерам он пребывал уже в иной "должности", за что и был в июне 1776 г. пожалован в генерал-майоры и получил тысячу душ в Белоруссии.

Признание императрицы

На свою беду Петр Васильевич без памяти влюбился в 47-летнюю, но по-прежнему живую и обаятельную Екатерину. Она не могла не ответить на искреннее чувство:

"Петруса, ты смеесся надо мною, а я от тебя без ума. Я же улыбку твою люблю беспамятно".

"Петруса милой, все пройдет, окромя моей к тебя страсти".

Фрагмент письма Екатерины II П.В. Завадовскому. 1776 г. ГА РФ.

"Петруса, мне оставляешь одной тогда, когда его хочется видит. Петруса, Петруса, прейди ко мне! Сердце мое тебя кличет. Петруса, где ты? Куда ты поехал? Бесценные часы проходят без тебя. Душа мая, Петруса, прейди скорее! Обнимать тебя хочу".

"Голубинка, милой мой друг, любовь наша равна; обещаю тебя охотно, пока жива, с тобою не разлучаться, ибо сие желания и собственная моя. Я здорова, сударинка Петрусинка".

"Голубинка, кроме одной ласки, в ответ на твое письмо не имею тебя объявить; я вижу, что я тобою любима, и прошу тебя верить, что и я тебя люблю".

"Ангьелюшичка, друг мой, Петруса, люблю тебя, как душу, красавиц мой, и век любит буду; лишь сам не переменись, голубинка"².

Весной 1777 г. "Петруса" был "счастлив безмерно" и признавался лучшему другу, что "совершеннее удовольствия едва ли я в мою жизнь имел"³. Сентиментальный поклонник надеялся, что любимая теперь принадлежит только ему. Но Екатерина не могла и не желала строить свою жизнь исключительно "со стороны сердца". Для нее важны были не только повседневная работа, но и активное присутствие в обществе: "препровождение времени в разговорах", театр и другие формы общения должны были создавать образ просвещенной правительницы.

А Завадовский жил, по его же словам, "чувством сердечным"; он желал уединения с предметом своей любви - но при потоке решаемых на "верху" дел и церемониале придворной жизни это было невозможно. Петр Васильевич страдал и подозревал подругу в охлаждении чувств. Екатерина убеждала возлюбленного:

Д. Левицкий. Портрет Екатерины II. 1782 г.

"Петруса, непонятно мне твой слезы... Люблю тебя, люблю быть с тобою. Сколь часто возможно, только бываю с тобою, но Величество, признаюсь, много мешает. Признаюсь, что тягостно носить укоризн и недоверчивость, ибо не то, не другое не справедливо, и страсть удручает, отнимая от нее свободу, и обращает даже доказательства ее в мнимое притворство. ...обрати недоверчивость твою в доверенность и успокой свой дух. Сам увидишь, что люблю тебя, и горячо люблю".

Чужой среди своих

Завадовский сформировать свою придворную группировку не сумел и остался одиноким: "Познал я двор и людей с худой стороны, но не изменюсь нравом ни для чего"⁴. Но главное - не умел играть роль находчивого и остроумного собеседника, что было так нужно Екатерине. К тому же фаворит не знал французского; старался, учил, но признавал, что не смог "приобресть свободоречия в сем языке".

Петр Васильевич неловко себя чувствовал в обществе, где "на поступки мои теперь смотрят в микроскоп"; впадал в "меланхолию" - а то и позволял себе "браниться" и затворяться в своих покоях:

"Душатка милая, перестань грустить, люблю тебя, как душу, и желаю твоего лицезрения; не запирайся дома... Душатка, шелиш, права. К чему запирайся в комнаты? Права, хипохондрия ни к чему не годится".

Или, наоборот, требовал к себе внимания, когда Екатерина была занята. Доходило до того, что государыне приходилось выставлять фаворита из покоев: "Скажи сам: ну, как тебя не выходит тогда из моей комнаты, когда то требует благопристойность? Вить о том и вся твоя горесть. Вить и с друзьями, когда знаешь, что другу надлежит оставить одного или по приличности, тогда от него уедешь без сердца и печали. Право, душа, ребячися..." Выражалась она и более резко: "Царь царствовать умеет, а когда он целый день, окроме скуки, не имел, тогда он скучен; наипаче же скучен, когда милая рожа глупо смотреть, и царь в месте веселье, и от него имеет прибавление скуки и досады"⁵.

Знай свой шесток!

В один неизвестный нам день Екатерина не выдержала и указала Петру Васильевичу его предназначение в "случае":

"Петруса, в твоих ушах крик лживы родился, ибо ты не входишь ни мало в мое состояние. Я повадило себя быть прилежна к делам, терять прямо как возможно менее, но как необходимо надобно для жизни и здоровья прямо отдохновения, то сии часы тебя посвящены, а прочее время не мне принадлежит, но Империи, и буде сие время не употреблю как должно, то во мне родится будет на себя и на других собственное мое негодование, неудовольствие и mauvaise humeur⁶ от чувствие, что время провождаю в праздность и не так, как должна. Спроси у кня[зя] Ор[лова], не истари ли я такова. А ты тотчас и раскричися, и ставишь сие, будто от неласки. Оно не оттого, но от порядочного разделение прямо между дел и тобою"⁷.

Жалованная грамота Екатерины II графу П.В. Завадовскому на имения. 1779 г. РГАДА.

Так Екатерина сформулировала суть отношений с любимцами. Она - правительница, и на первом месте у нее дела государства. Но "для жизни и здоровья" требуется "отдохновение" - вот для этого и нужен приятный во всех отношениях спутник, разделяющий ее интересы. И, понятное дело, в это время "милая рожа" обязана доставлять государыне "веселье", а не "прибавление скуки и досады".

Как воспринял этот меморандум Завадовский, можно только догадываться. "Душа мая, умерщвление честолюбия я от тебя не требовала никогда", - написала государыня, и эту записочку можно понять так, что фаворит рассчитывал на более престижную роль, чем та, которая ему отводилась.

В итоге майским вечером 1777 г. у Екатерины состоялся тяжелый разговор "в страдании сердечном и душевном". В письме Потемкину она сообщила, что Завадовский объяснялся "сквозь слёз, прося при том, чтоб не лишен был ко мне входить, на что я согласилась. Потом со многими поклонами просил еще не лишать его милости моей et de lui faire un sort ["и устроить его судьбу"]"⁸.

"Петруса" получил прощальный подарок: "Петр Васильевич, от трех до четырех тысячи душ по вашему выбору в Беларусии и в Украине, да пятьдесят тысечи рублей в нынешной год и трицать тысечи рублей в будущей год с серебреным сервизом на 16 персон, надеюсь, что поправят состояние дома вашего... Возвращения ваше от вас всякой час зависит и быте уверены, что дружба моя при вас и с вами на веки неотъемлемая остается"⁹. На прощание бывший любимец получил "Августовскую экономию" с 3950 душ в Могилевской губернии¹⁰, а также обещанный сервиз - и не на 16, а на 24 персоны; императрица заказала его в Париже за 32 950 руб.¹¹

Жизнь в отдалении

"Отставку" Петр Васильевич переживал мучительно - он действительно любил Екатерину. Свое состояние он описал другу С.Р. Воронцову в духе романов чувствительного столетия:

"Среди надежды, среди полных чувств страсти, мой счастливый жребий преломился как ветер, как сон, коих нельзя остановить: исчезла ко мне любовь. Последний я узнал мою участь и не прежде как уже совершилось. Угождая воле, которой повинуюсь доколе существую, я еду в деревню малороссийскую... Сенюшенька, не забудь меня; спрашивай обо мне у своего брата; а я теперь сажусь в твою коляску, оставляя город и чертоги, где толико был счастлив и злополучен и где сражен я на подобие агнца, который закалается в ту пору, когда, ласкаясь, лижет руку"¹².

Казалось, Завадского ждала унылая жизнь в "деревнях". Но умная и практичная императрица демонстрировала иной стиль отношений с вышедшими из "случая" любимцами. Навсегда "отдалялись" лишь совсем уж неспособные: "замороженный суп" Александр Васильчиков, безалаберный гусар "Сима" Зорич или изменивший государыне "царь Пирр" - Иван Римский-Корсаков. Непригодный к делам правления Григорий Орлов остался близким и надежным другом, Потемкин - ближайшим сподвижником и фактическим соправителем.

Дворец в усадьбе Завадовского. Ляличи. 1890-е гг.

А Петр Васильевич оказался толковым чиновником, и его карьера продолжилась в ином качестве - он стал сенатором и директором Государственного заемного банка, затем возглавил Комиссию об учреждении народных училищ - под его руководством создавались бессословные учебные заведения. Императрица доверила ему опеку над своим промотавшимся незаконным сыном Алексеем Бобринским и поручала просмотр своих сочинений, поскольку "он был очень силен в русском слоге".

Новая карьера

При Павле I Завадовский на короткое время попал в опалу, но в следующее царствование опять был востребован - назначен членом Непременного совета и председателем Комиссии составления законов. Умудренный опытом вельможа понимал, что "дух" законов Петра и его преемников "весьма несообразен с настоящим просвещенным временем", а потому не спешил с законотворчеством. И не прогадал - в сентябре 1802 г. стал министром народного просвещения. Под его руководством были созданы российские университеты и завершено создание государственной системы образования. Для примера он отправил двух сыновей в новую школу, чем вызвал удивление света: дети вельможи-министра "сидят на скамьях в гимназии вместе с сыновьями сапожников и кучеров"¹³.

Последней службой сановника стало назначение председателем Департамента законов Государственного совета. На этом посту Петр Васильевич и скончался в день своего рождения 10 января 1812 г.

Удачная карьера принесла почет и достаток. Бывший "случайный человек" стал графом, кавалером высших орденов империи и действительным тайным советником. В имениях Петра Васильевича числились 19 019 душ¹⁴. Огромное богатство не помешало графу, как и полагалось вельможе, войти в "знатные долги". Подаренный Екатериной серебряный сервиз он сумел в 1784 г. продать казне, то есть самой дарительнице за 40 тыс. руб.¹⁵

С годами любовь Завадовского к Екатерине уходила в прошлое, но не исчезла.

"Не могу я, друг мой, печаль свою забыть, - писал он Воронцову в декабре 1786 г. - Время или сильный перелом разве притупят чувства, к которым мысль привязана"¹⁶. И перелом в конце концов произошел. Дочь графа Николая Апраксина Вера увлеклась импозантным кавалером, а он поддался очарованию юности, да и одинокая жизнь с карточной игрой в пустых дворцах надоела. "Жену взял страстно меня любящую, и подвиг мой наипаче, чтоб сделать ее благополучною", - объяснял он другу на следующий день после венчания в апреле 1787 г.

В. Боровиковский. Вера Завадовская. 1790-е гг.

До конца своих дней Завадовский оставался "мужем века Екатерины": благоговел перед монаршей волей, вдохновлялся военными победами и лихим разделом Польши, осуждал революционный "парижский разврат". Гордился величием России, но считал, что ее подлинная история начинается только со времени Петра I.

Кажется, для своего времени он был слишком интеллигентен; по свидетельству подчиненных - "человек добрый, честный, кроткий и при всем своем уме не гордый и не надменный"¹⁷, а потому оказался излишне чувствительным и в "должности" фаворита не удержался. Оно и к лучшему - "случайный человек" превратился в исполнительного помощника. Эти качества и истинная просвещенность сделали Петра Васильевича полезным, а счастливое свойство - по его собственным словам - "благоразумие сообразоваться времени"¹⁸- обеспечило удачную карьеру.

• ^{1. Письма графа П.В. Завадовского к графу С.Р. Воронцову // Архив князя Воронцова. М., 1880. Кн. 24. С. 161.}
• ^{2. Письма императрицы Екатерины II к графу П.В. Завадовскому (1775-1777) // Русский исторический журнал. 1918. Кн. 5. С. 244-246, 250.}
• ^{3. Письма графа П.В. Завадовского к графу С.Р. Воронцову С. 152-153.}
• ^{4. Там же. С. 155.}
• ^{5. Письма императрицы Екатерины II к графу П.В. Завадовскому. С. 256.}
• ^{6. Плохое настроение (франц).}
• ^{7. Письма императрицы Екатерины II к графу П.В. Завадовскому. С. 249.}
• ^{8. Екатерина II и Г.А. Потемкин. Личная переписка. М., 1997. С. 115.}
• ^{9. Письма императрицы Екатерины II к графу П.В. Завадовскому. С. 247.}
• ^{10. РГАДА. Ф. 12. Оп. 1. Д. 246. Л. 72об.}
• ^{11. РГАДА. Ф. 14. Оп. 1. Д. 31. Ч. 11. Л. 32.}
• ^{12. Письма графа П.В. Завадовского к графу С.Р. Воронцову. С. 156-157.}
• ^{13. См.: Хотеенков В.Ф., Чернета В.Г. Первый министр народного просвещения Российской империи Петр Васильевич Завадовский. М., 1998. С. 79.}
• ^{14. См.: А.Л. Перечень имений графа П.В. Завадовского // Киевская старина. 1895. N7. Документы, известия и заметки. С. 20-22.}
• ^{15. РГАДА. Ф. 14. Оп. 1. N31. Ч. 12. Л. 48.}
• ^{16. Письма графа П.В. Завадовского к братьям графам Воронцовым // Архив князя Воронцова. М., 1877. Кн. 12. С. 37.}
• ^{17. Из записок Н.С. Ильинского // Русский архив. 1879. N 12. С. 419.}
• ^{18. Письма графа П.В. Завадовского к братьям графам Воронцовым. С. 90.}