Была ли у Сталина информация о точной дате и времени нападения Германии на Советский Союз? Спустя десятилетия, получив доступ к десяткам и сотням рассекреченных документов, мы продолжаем искать ответ на вопрос - что знал Сталин о времени начала Великой Отечественной войны?
Что ему докладывали по этому поводу органы государственной безопасности? Насколько он доверял и верил донесениям агентов разведки? Ответы на эти вопросы продолжают интересовать исследователей на протяжении нескольких десятилетий.
В день основания Службы внешней разведки, который отмечался 20 декабря, тема осведомленности Сталина снова оказалась актуальной. Поводом послужил еще один рассекреченный документ из архива ФСБ России.
Вечером 21 июня 1941 года руководство советских спецслужб получило сообщение, что гитлеровская Германия вот-вот начнет войну против СССР. Расшифрованная телеграмма начальника УНКВД по Ленинградской области Павла Куприна в НКГБ СССР об отзыве до 22 июня немецкой фирмой СФГ своих специалистов из Ленинграда и начале военных действий в ближайшие дни, впервые опубликована на сайте Президентской библиотеки.
Телеграмма была адресована народному комиссару государственной безопасности НКГБ СССР Всеволоду Меркулову. В ней передается сообщение от "агента "Чернова". Согласно этому документу 20 июня немецкое консульство получило сообщение МИД Германии о необходимости вывезти восемь немецких специалистов из Ленинграда. Их предписывалось направить самолетом в Германию с расчетом на пересечение границы до утра 22 июня, так как в противном случае "будет поздно".
Казалось бы, информация достоверная, дата указана, но так это выглядит сейчас. Тогда же, с весны 1941 года, советская разведка получая сигналы о близком начале войны, должна была доказывать, что источники надежные.
18 июня тот же Меркулов отправил в ЦК, НКВД и НКИД докладную записку о "большой нервозности и беспокойстве среди сотрудников Германского посольства". В этой записке - большой список покинувших за неделю с 10 по 17 июня СССР "сотрудников посольства с женами, детьми и вещами".
К донесениям Зорге, как известно, относились тогда осторожно, подозревая его в двойной игре. Обстановка подозрительности и недоверия накалялась, и для начальника Первого управления НКГБ Павла Фитина каждый визит к Сталину мог оказаться последним. Реакция самого Сталина на эти донесения тоже сейчас широко известна. Достаточно вспомнить знаменитую резолюцию на донесение от 17 июня 1941 года.
В этом донесении обстоятельно рассказывается об объектах, которые в первую очередь будет атаковать немецкая авиация и даже рассказывается, как немцы планируют хозяйничать на оккупированных территориях.
Эти планы подтверждаются в вышедших весной 1941 года в Берлине политических и экономических директивах, также доступных в коллекции оцифрованных документов Президентской библиотеки.
Несмотря на резолюцию зеленым карандашом, вечером 21 июня в кабинете у Сталина собрался "силовой и политический блок" страны. На этом совещании было принято решение о приведении войск в боевую готовность. Однако нарком обороны Семен Тимошенко и начальник Генштаба Георгий Жуков не проявили достаточной расторопности: что они делали 21 июня, после выхода из кабинета Сталина, непонятно.
Командующие войсками 3-й, 4-й и 10-й армий не смогли предпринять каких-либо действий, так как директива, которая цитируется в статье Олега Мозохина "Накануне", была отправлена 22 июня в 2 часа 30 минут.