Ситуация, когда в одном полку служили офицерами двое или несколько братьев, до 1917 года была в России отнюдь не редкой. А в частях, считавшихся наиболее престижными - гвардейских и кавалерийских, - вполне обычной. Ведь в эти части выходили наиболее мотивированные для занятия военным ремеслом молодые люди - как правило, из семей потомственных дворян, где офицерская служба была традиционной. И где сыновья сплошь и рядом стремились выйти в тот же полк, где служил отец, дед, прадед.
ТАСС
С Красной площади - на фронты Первой мировой войны. Июнь, 1917 год.
Братья Панаевы: награда матери
Строки поэта К.Р. - великого князя Константина Константиновича (1858-1915) -
- Наш полк! Заветное, чарующее слово
- Для тех, кто смолоду и всей душой в строю, -
эти люди смолоду же воспринимали особенно остро. "Наш полк" и служба в нем были для них семейными ценностями. Но и смерть не раз настигала братьев-однополчан. Выкашивая наполовину, на две трети, а то и под корень целое поколение мужчин дворянской семьи.
Хорошо известна история гибели трех братьев Панаевых. Служившие в 12-м гусарском Ахтырском полку, они пали в первые же полгода Первой мировой, в Галиции. Старший брат, ротмистр Борис Панаев 1-й, - уже 13 августа 1914 года*, в конной атаке у деревни Демня. Средний, штабс-ротмистр Гурий Панаев 2-й, - 29 августа, в конной атаке у деревни Линденфельд. Младший, ротмистр Лев Панаев 3-й, - 19 января 1915 года, у деревни Лутовиско.
О них писала пресса, о них издавали брошюры, их матери-вдове Вере Николаевне Панаевой пожаловали единственную награду, установленную в Российской империи для женщин - знак отличия Святой Равноапостольной княгини Ольги 2-й степени.
Однако судьба братьев Панаевых была в Первую мировую отнюдь не уникальной.
Братья Судравские: последняя песня
В лейб-гвардии Гренадерском полку, в 1914-1915 годах, погибли полковник Владимир Судравский 1-й и полковник Борис Судравский 2-й.
В лейб-гвардии Преображенском, в 1914-1916-м, - подпоручик Николай Гессе 1-й и прапорщик Илларион Гессе 2-й; штабс-капитан Борис Бюцов 1-й и поручик Сергей Бюцов 2-й. И двое из трех братьев Мещериновых - подпоручики Вячеслав Мещеринов 2-й и Григорий Мещеринов 3-й.
В лейб-гвардии Финляндском, в 1914-1917-м, - поручик Георгий Хирьяков 1-й и подпоручик Владимир Хирьяков 2-й. Поручик Петр Заушкевич 1-й и подпоручик Георгий Заушкевич 2-й. Поручик Николай Стогов 1-й и подпоручик Сергей Стогов 2-й. Подпоручик Борис фон Валленбургер 1-й и подпоручик Дмитрий фон Валленбургер 2-й. И двое из трех братьев Облеуховых - подпоручики Николай Облеухов 1-й и Дмитрий Облеухов 2-й. И двое из трех братьев Мельницких - поручик Григорий Мельницкий 1-й и подпоручик Леонид Мельницкий 3-й...
...Штабс-ротмистр Гурий Панаев крикнул, получив смертельную рану: "Пошлите матери сказать, что я убит в конной атаке"1. Ведь конная атака - это мечта истинного кавалериста! Только в ней он может ощутить "мгновения непередаваемого азарта, когда скачущий думает только об одном: мчаться вперед"2!
Полковник Борис Судравский 10 июля 1915 года, у села Крупе в Холмской Руси, повел две роты своего батальона в контратаку, а когда его ранило, приказал двум гренадерам нести его на скрещенных винтовках и запел полковую песню. И умер, когда роты ворвались в окопы германской гвардии.
Поручик Петр Заушкевич 18 февраля 1915 года, у польского местечка Едвабно, близ границы Восточной Пруссии, попал, тяжело раненный, в плен. Но в германском лазарете, "не желая выносить позора плена, ночью сорвал с себя повязки и к утру скончался, истекши кровию. Последние его слова были: "Передайте в полк и моему отцу, я умираю, как это подобает Русскому офицеру"3. (Отец, Петр Тимофеевич Заушкевич, тоже служил в лейб-гвардии Финляндском.)
Немцы не только передали эти слова в письме, подброшенном ими к русским окопам, но и доложили о них по начальству - и русский "обер-лейтенант" был поставлен в пример в приказе по германской дивизии.
Братья Андржеевские: 15 минут до смерти
Братья Хирьяковы погибли с интервалом в полторы недели: Георгий 5-го, а Владимир 16 ноября 1914 года. Братья Заушкевичи - с интервалом в два дня: Петр 19-го, а Георгий 21 февраля 1915 года.
А прапорщики лейб-гвардии Кексгольмского полка братья Кронид и Николай Андржеевские - с интервалом в два - два с половиной часа, в одном бою. Ставшем для них и первым, и последним. Уроженцы Обояни, что в Курской области, они были детьми военного врача. Но, окончив 2-й кадетский корпус и Павловское военное училище, впитали те же ценности, что и их сверстники из офицерских семей.
"Страшно умирать от болезни, но какое это счастье умереть за "Свой Полк", - говорил накануне гибели Кронид. - Вот мы с братом все боимся, что нас назначат в резерв и мы не попадем в бой, а война ведь скоро кончится"4.
В резерв полк не назначили, и 15 июля 1916 года вместе со всей гвардейской пехотой он пошел в наступление на Волыни, чтобы развить успешно начавшийся Брусиловский прорыв и пробиться через реку Стоход к городу Ковель. В направлении на деревню Трыстень, с верой в близкую победу... Офицеры в серебряных погонах, нижние чины в алых (защитных в гвардии не признавали)...
Но артиллерийскую подготовку наступления организовали наспех - и огонь обороны подавить не удалось. И младший офицер 5-й роты прапорщик Кронид Андржеевский прожил в бою всего пятнадцать минут. Вместе со всеми он поднялся из окопов в атаку, преодолел - где по колено, где по пояс в воде - заболоченную низину в нейтральной полосе, был ранен в руку, продолжал идти вперед, одним из первых спрыгнул в австрийский окоп - и там был убит.
Младший офицер 16-й роты прапорщик Николай Андржеевский пережил брата на два - два с половиной часа. Когда бой достиг уже крайней степени ожесточения. Когда, "весь в крови и грязи, с винтовкой, воодушевлял солдат" сам командир кексгольмцев полковник барон Николай фон Штакельберг, когда в рукопашной схватке - "разбитые черепа, выбитые зубы, масса крови, пленных почти не брали"[5]! - 15-я и 16-я роты отбросили контратаковавшие их две роты германского 78-го пехотного полка, а затем (при содействии 3-й и 4-й рот) и батальон австрийского 92-го пехотного...
За эти два - два с половиной часа Николай Андржеевский успел остаться единственным в 16-й офицером. Принять командование ротой. Трижды поднять ее в атаку на Щурин. Трижды залечь с нею под ружейно-пулеметным огнем германцев 78-го полка. И все же подвести роту вплотную к окраине Щурина. С этого рубежа он поднял ее (и поднялся сам) в четвертую атаку - и упал, срезанный пулеметной очередью.
Братья Гедлунды: кинжалы против штыков
Из трех братьев-артиллеристов Гедлундов двое - поручики Георгий Гедлунд 1-й и Борис Гедлунд 2-й - служили к началу Первой мировой во 2-й батарее лейб-гвардии 3-й артиллерийской бригады.
Как именно погибли они в августе 1914-го, в сражении под Танненбергом в Восточной Пруссии, - не станет известно уже никогда. Оставившие воспоминания участники сражения этого не видели, а составлять донесения в батарее было уже некому. Но известно, что если другие попавшие там в окружение артиллерийские части 2-й армии генерала А.В. Самсонова сдавались без боя, то батарею братьев Гедлундов германцам пришлось брать штыковой атакой. И что батарейцы отбивались бебутами - кривыми артиллерийскими кинжалами6... Так что братья - из дворян великого княжества Финляндского, шведского происхождения, - погибли, скорее всего, почти одновременно.
Так же, как и служившие в лейб-гвардии Конном полку поручик Александр Курченинов 1-й и корнет Дмитрий Курченинов 2-й - убитые в одном из первых боев Первой мировой - под Каушеном в Восточной Пруссии 6 августа 1914 года.
И как другие два брата-конногвардейца - корнет Михаил Катков и вольноопределяющийся младший унтер-офицер Андрей Катков - павшие под Каушеном в знаменитой конной атаке 3-го эскадрона ротмистра барона Петра фон Врангеля (будущего белого вождя) на германскую батарею.
Братья фон дер Бригены: гусарская баллада
А вот дворянам Лифляндской губернии Дидриху Иоганну Эрнсту и Иоганне Марии фон дер Бриген** в имение Каролен (ныне Карула) близ города Верро (ныне Выру) в юго-восточной Эстонии пришло в конце Русско-турецкой войны 1828-1829 годов известие о гибели в одном бою сразу трех их сыновей.
...31 мая 1829 года в сражении под Шумлой (ныне Шумен в Болгарии) преследовавший конницу врага 1-й дивизион "черных гусар" - Александрийского гусарского полка, в черных доломанах и ментиках с белыми, а у офицеров серебряными шнурами, - внезапно выскочил к турецкому редуту. Из-за опоясанного рвом земляного вала палила из ружей пехота. Но гусар - это лихость, удаль, презрение к смерти! Гусар не может колебаться! И возглавлявший дивизион ротмистр Дараган не колебался ни минуты. И, мигом спешившись, "бессмертные гусары" (так с Заграничных походов 1813-1814 годов звали александрийцев) с одними саблями бросились в ров, влезли на вал, ворвались в редут и в отчаянной рубке захватили его!
В этом уникальном в истории русской конницы бою пали штабс-ротмистр Фридрих Вильгельм Эвальд фон дер Бриген 1-й и корнет Вильгельм Фридрих Иоганн фон дер Бриген 3-й. А чуть раньше, в бою за турецкий лагерь, погиб штабс-ротмистр Карл Иоганн Густав фон дер Бриген 2-й.
В рядах русской армии остались двое из пяти братьев фон дер Бригенов, самые старшие - Генрих Эрнст (1794-1863) и Мориц Фридрих (1796-1874); русские звали их соответственно Эрастом Дмитриевичем и Федором Дмитриевичем). Они дослужились до генеральских чинов.
А Фридрих Вильгельм Эвальд (1799-1829) не дожил до тридцати. Карл Иоганн Густав (1800-1829) - до двадцати девяти. Вильгельму Фридриху Иоганну (1808-1829) за пять дней до гибели исполнился 21 год.
"Смерть на глазах своей строевой семьи..."
"Гусар, который не убит в 30 лет, - дрянь, а не гусар". Могла ли эта фраза убитого в 34-летнем возрасте французского гусара, бригадного генерала Антуана Шарля Луи де Ласаля (1775-1809) утешить отца и мать погибших александрийцев?
Конкретно эта - вряд ли! Но в пушкинские времена в русском дворянстве жила еще "сословная дисциплина, питаемая духом христианской аскезы"7. Там все еще считали, что самая достойная карьера для дворянина - военная. Зная при этом, что без войн жизнь не бывает и что на войне погибают, но веря в Бога! И на смерть в бою смотрели поэтому просто - как смотрел Суворов: "Умирай за дом Богородицы [Россию. - Авт.], за матушку [монархиню. - Авт.], за пресветлейший дом [императорскую фамилию. - Авт.]. Церковь Бога молит [о погибших. - Авт.]. Кто остался жив, тому честь и слава!"8
"Кого из нас убьют, - царство небесное, живым - слава! слава! слава!"9...
А в военных дворянских семьях этот взгляд сохранялся и в начале ХХ века. И был уже именно семейной ценностью. И тот же Борис Панаев погиб именно так, как призывал в написанной им памятке "Командиру эскадрона в бою": "Убитым на войне быть - что выше, почетнее для военного... Как привлекательна смерть впереди и на глазах своей строевой семьи"10...
P.S. Идя 6 августа 1914 года под Каушеном перед цепями спешенных гвардейских кавалеристов, командир лейб-гвардии Конно-Гренадерского полка генерал-майор Дмитрий Александрович Лопухин увидел "у полевой тропинки, в траве", труп своего единственного сына, корнета того же полка Георгия Лопухина - убитого в предыдущей атаке.
По одной версии, генерал отреагировал словами: "Помолимся и погорюем потом, а теперь надо продолжать дело"11. По другой - молча "подошел, приподнял мертвую голову, поцеловал ее в побелевший лоб, перекрестил и на миг остановил напряженный взгляд [...]" И продолжил "спокойно распоряжаться" "в наступавших цепях"12. А 20 ноября, под польским городом Белхатув, погиб и сам.
- * Все даты даны по старому стилю.
- ** Это русифицированный вариант их фамилии. По-немецки она звучала как "фон дер Брюгген".
- 1. Цит. по: Поселянин Е. Краса русской армии братья Панаевы. Пг., 1917. С. 24.
- 2. Вакар С.В. Конный спорт в русской кавалерии // Военная Быль (Москва). 1997. №9 (138). С. 12.
- 3. Ходнев Д.[И.] Л.-Гв. Финляндский полк в Великой и Гражданской войне (1914-1920 г.г.). Белград, 1932. С. 24.
- 4. Адамович Б.[В.] Трыстень. 15-28 июля 1916. Ко дню 225-летия Л.-Гв. Кексгольмского полка. 1710 - 29/VI - 1935. Париж, 1935. С. 27-28.
- 5. Колчигин Б.К. Пятидесятилетие славы и горечи гвардии // Первая мировая война 1914-1918 гг. в дневниках и воспоминаниях офицеров Русской императорской армии. Сборник документов. М., 2016. С. 111-112.
- 6. ГАРФ. Ф. Р-5956. Оп. 1. Д. 42. Л. 90 об.
- 7. Шевченко М.М. Конец одного величия. Власть, образование и печатное слово в Императорской России на пороге Освободительных реформ. М., 2003. С. 8.
- 8. А.В. Суворов. Документы. Т. III. М., 1952. С. 505.
- 9. Там же. С. 398.
- 10. Цит. по: Поселянин Е. Указ. соч. С. 15.
- 11. Снесарев А.Е. Дневник 1916-1917. М., 2014. С. 331.
- 12. Гоштовт Г.[А.] Каушен. Париж, [1931]. С. 62.
Подпишитесь на нас в Dzen
Новости о прошлом и репортажи о настоящем