Деньги, дела и место в истории барона Александра Штиглица

Барон Александр Штиглиц строил фабрики и дороги, создавал финансовую систему страны. Наравне с другими "русскими иностранцами", такими как Людвиг Нобель и Франц Сан-Галли, работал для России и считал это делом чести. Но XX век с его революциями и войнами почти стер из человеческой памяти имя мецената. Только в начале XXI века в России начали восстанавливать историю его жизни, которую он полностью посвятил этой стране.

Репутация дороже денег

Александр Штиглиц родился в 1814 году в Петербурге. Его отец Людвиг, купец первой гильдии, приехал в Россию из немецкого княжества Вальдеке в поисках денег всего за 10 лет до рождения сына. Здесь его дела пошли в гору. Он основал собственный банкирский дом и получил российское подданство. Император Александр I очень ценил честного и трудолюбивого немца, который превыше всего ставил свою репутацию, и личным указом даровал тому титул барона и статус придворного банкира. В деловых кругах Людвига фон Штиглица знали как человека врожденной честности, чье слово ценилось выше векселя.

Когда Александру, единственному сыну придворного банкира, исполнилось 12 лет, отец отправил его на учебу в Европу. До этого мальчик получал классическое домашнее образование. Юный Штиглиц увлекся поэзией Гете, музыкой и университетской жизнью. Его не интересовали финансовые дела его отца, акции и займы. Наука денег плохо давалась молодому человеку и после учебы он отправился в длительное путешествие по Европе. Однако смерть Людвига Штиглица заставила его сына оторваться от праздной жизни и вернуться в Петербург, где он был вынужден принять на себя бремя ответственности.

Несмотря на любовь к свободной жизни Александр встал у руля финансовой империи своего отца и начал укреплять ее. Многие ждали, что молодой повеса довольно быстро промотает состояние и развалит то, что всю жизнь стоил его отец. Но этого не случилось. Хоть ранняя смерть отца и стала для Александра ударом, он смог взять себя в руки и, после личного разговора с императором Николаем I, принять и отцовскую должность при дворе ради государственных интересов. Ведь именно банкирский дом Штиглица контролировал все иностранные переводы и всю внешнюю торговлю Российской Империи.

Александр Людвигович унаследовал более 18 млн рублей, по тем временам заоблачную сумму, а также золотые прииски на Урале и фабрики в столице. Все это было лишь частью наследства. Главное, что завещал ему отец - место в бизнес-элите страны и отличную репутацию. "Помни, репутация важнее денег," - было указано в завещании Людвига Штиглица.

По словам Веры Амосовой, доцента Санкт-Петербургского государственного экономического университета, историка, изучающего наследие и жизнь Штиглица, он был поразительно прозорлив в том, что касалось выгоды, хотя учиться ему пришлось на ходу. Это был человек, который просчитывал развитие событий на десятилетия вперед, умел работать с информаторами и информацией.

Александр Штиглиц действительно учился очень быстро. Для себя он нашел в мире денег поэзию и вызов, которые так любил. Уже в первый год он заключил несколько выгодных многомиллионных внешних займов для России. Его избрали главой Петербургского биржевого комитета, а за глаза называли русским Ротшильдом. Газеты писали, что нет города, где его вексель не принимали бы охотнее, чем наличные. Он продолжал укреплять деловую репутацию Банкирского дома Штиглиц.

Жизнь Штиглица сильно изменилась во время Крымской войны. Перелом XIX века стал для России тяжелым. Кризис в Европе и война потрясли и без того шаткую финансовую опору страны. Инфляция обесценила русские деньги и крах постиг еще недавно прочные банки. Эта лавина накрыла всех, но виновным был назначен барон Штиглиц. Даже министр финансов открыто обвинял его в биржевом кризисе.

Влияние барона пошатнулось. А сам был оскорблен до глубины души, ведь под ударом оказалась репутация созданной им и его отцом империи. Но спасать и защищать себя Штиглиц не стал. Он скрупулезно выплатил вкладчикам все деньги и закрыл свой банк. Знаменитый на всю Европу банкирский дом Штиглица и сам статус придворного банкира перестали существовать.

В 1860 году Александр Людвигович отошел от дел. Перестал выезжать в свет, вращаться в деловых кругах и сделал еще один шаг, удививший Петербург. Он снес свою контору на Английской набережной, а на ее месте начал строить дворец. Дорогой дом нового русского буржуа. Здесь он собирал предметы роскоши, к которой был равнодушен, и классического искусства, которое обожал. До сих пор историки не находят ответа на вопрос: каковы были тогда мотивы Штиглица.

Но царь снова призвал барона на службу - в последний раз. В 60-х в стране начался период серьезных реформ и создание Государственного банка было попыткой правительства помочь стране выйти из жестокого кризиса. И здесь Штиглиц с его опытом и мощными личными связями был незаменим. Банки нуждались в доверии, клиенты - в гарантиях. Талант переговорщика и само имя барона устраивали обе стороны. По просьбе царя Штиглиц встанет во главе главного банка страны. Шесть лет он еще прослужил государству, в 1866 году подал в отставку и окончательно отойшел от государственных дел.

Первые частные железные дороги страны

Деньги для барона не были самоцелью. Ему интересно было создавать новые дороги, банки, фабрики, акционерные общества, вкладывать средства в развитие России. Шла середина XIX века и деловая жизнь страны развивалась. В это время формировался новый класс промышленников и Штиглиц был среди них.

Первая в России железная дорога, ведущая до Царского села, работала почти десять лет, но споры вокруг нее не утихали. Одни говорили, что это пустая трата средств, другие, что это лишь дорогой аттракцион для богатых. Александр Штиглиц понимал, что дороги - это развитие страны, за ними будущее. Поэтому первым его шагом на пути к прогрессу было создание Главное общества российских железных дорог. Он привлек акционеров, сделал расчеты и составил бизнес-план, с которым и обратился к царю.

Николай I, получивший блестящее инженерное образование, оценил и идею, и воплощение. Он понимал, что такая большая страна должна иметь технически прогрессивные и надежные средства сообщения губерний. Император был заинтересован в проектах Штиглица. Тем более, что государству это стоило копейки, основными вкладчиками были частные акционеры.

Первые частные железные дороги Штиглица уходили в пригороды Петербурга. Они были открыты уже в июле 1857 года. Впрочем, для барона это была не только проба пера, но и бизнес. В Петергофе и Гатчине располагались царские резиденции и усадьбы знати, в Красном селе летом стоял гарнизон. Сюда постоянно нужно было доставлять людей и провизию. Кстати, дорога Штиглица, правда, уже современная и измененная действует и сейчас. До сих пор служит Северной столице Петергофский, а ныне Балтийский железнодорожный вокзал, построенный на личные деньги барона.

Уже на государственные деньги и иностранные займы Штиглиц построил Санкт-Петербургско-Московскую железную дорогу и начал строительство путей в отдаленные от столиц районы.

Фабрикант

По сей день стоит на Неве фабрика Штиглица, сегодня это памятник промышленной архитектуры. Невская бумагопрядильная мануфактура досталась Александру от отца, но именно он построил новые красивые корпуса из красного кирпича, привез современные станки и обучил рабочих. При своих фабриках он распорядился строить классы, где могли учиться рабочие, вернее, повышать квалификацию.

В пригороде Нарвы - Ивангороде, который тогда назывался Иваногородский форштадт, Александр Штиглиц в 1845 году купил разорившуюся фабрику и за 20 лет изменил в ней все. Старая суконная деревянная фабрика, стоящая на перекатах реки Нарова, была перестроены полностью. Он не мог не использовать мощь воды и поставил гидротехнические сооружения, которые значительно облегчили жизнь предприятия и людей. Здесь выросли два здания: суконно-прядильной мануфактуры, на которой делали сукно всех цветов исключительного качества, и льноджутовой мануфактуры "Парусинка", где изготавливали парусину и брезент для императорского флота. Кстати, это название - "Парусинка" сохранилось за районом Ивангорода до сих пор. Вокруг фабрики тогда начинал расти город, который тоже назовут Парусинка.

Штиглиц строго спрашивал с управляющего не только за качество товара, но и за качество жизни своих рабочих. Он специально пригласил инженеров, которые не только построили корпуса фабрики, но и дома для служащих, казармы для рабочих, больницу, поликлинику, школу. Сейчас Парусинку назвали бы моногородом, созданным вокруг фабрики.

В 1870-м году он за свои деньги провел в Ивангород ветку железной дороги, кстати, бесплатной для сотрудников его фабрик.

Интересная подробность: когда в 1917 году Россию начали сотрясать революционные бури, Краенгольмская мануфактура на другом берегу Наровы забастовала, а на фабрики Штиглица рабочие даже не пустили агитаторов за ворота.

Меценат

Барон Александр Штиглиц был решителен в двух видах трат: когда средства шли на дело и когда они шли на благотворительность. Огласки не любил, но тратил много. Содержал приют и глазную клинику, дом призрения нищих и детскую больницу. В Крымскую войну жертвовал в пользу пострадавших морских чинов. Большие суммы вносил на содержание технологического института и двух училищ: коммерческого и торгового мореплавания.

В начале 1876 года барон Штиглиц сделал пожертвование, которое поразило Петербург и обессмертило его имя. Он передал в казну миллион рублей серебром на создание училища ученых рисовальщиков. Деньги по тем временам немыслимые. Через три дня пришло письмо с благодарностью от государя Александра II, где он назвал вклад Штиглица "подвигом просвещенной благотворительности". Сам Штиглиц понимал, что это необходимо для развития экономики, искусства, культуры любимой им России.

По словам историка Веры Амосовой, многие называли его чудаком: кому нужны какие-то рисовальщики, архитекторы, инженеры? Кому это надо? Но, как уже говорилось, Штиглиц был дальновиден. Он понимал, что для развития промышленности, просто необходимы хорошие специалисты. И этих специалистов нужно не приглашать из Европы, а растить самим.

Это было самое современное учебное заведение страны. Здесь были живописные и граверные классы, бронзолитейные и чеканные мастерские, фотографический класс. Сюда впервые принимали "по таланту", не зависимо от сословия и даже пола. Из денег Штиглица студентам платили стипендии. Через несколько лет работы "штигличан", как называли себя выпускники, их уже приглашали на работу по всей Европе и за океан. Они были востребованы везде от Мариинского театра до фирмы Карла Фаберже.

После открытия училища барон сделал новый взнос в казну - пять миллионов рублей на создание музея. Он пригласил одного из самых успешных архитекторов Петербурга Максимилиана Месмахера, чтобы придумать и построить новый музей. Ничего подобного Россия не знала. На деньги Штиглица по всей Европе скупали лучшие образцы мирового прикладного искусства: мебели, фарфора, керамики, чеканки и др. Именно здесь в 1886 году сам Генрих Шлиман впервые представил сокровища найденные на месте древней Трои. Отметим, что это был публичный музей, но созданный для студентов. По идее барона они должны были учиться на лучших образцах мирового искусства. Вдохновляться и созидать. Музей торжественно открыли в присутствии царской семьи в апреле 1896 года. Сам барон до этого дня не дожил.

Личная жизнь и смерть

Александр Людвигович Штиглиц скончался в своем дворце на Английской набережной октябрьской ночью 1884 года. Ему было 70 лет. Гроб с телом барона привезли в Ивангород, где в последний путь его провожала не только приемная дочь и немногочисленные друзья, но и все жители Парусинки.

Петербург же еще долго обсуждал его завещание. Ведь состояние Штиглица оценивали в 100 миллионов серебряных рублей. Но только часть его он оставил дочери. И эту часть всего за несколько лет зять Штиглица, сенатор Половцов, почти полностью спустит в рискованных финансовых аферах. Остальное барон расписал с чисто немецкой педантичной. В числе наследуемых были приказчики, прислуга и даже кучер Штиглица. Любимому детищу - училищу технического рисования он оставил огромную сумму в девять млн рублей.

О личной жизни барона говорили мало. Его имя опасались обсуждать публично, да и сам он охранял жизнь семьи тщательнее, чем банковские вклады. О ней поведала Маргарита Штиглиц, профессор Санкт-Петербургской художественно-промышленной академии им. А.Л. Штиглица и одна из потомков барона.

"Он был сложным человеком. Удачливым в бизнесе и не очень счастливым в личной жизни. Он был "неправильным" богачом. Зарабатывал деньги в России и вкладывал только в Россию. За это его уважали и ненавидели. Близкие знали барона как человека незаурядных способностей и неординарных поступков. Но завистники не любили", - рассказала она.- "Барон женился в Германии, когда был молод, но брак с Каролиной Миллер, дочерью петербургского дельца, был омрачен смертью первенца. Других детей в семье не было. И в 1843 году они взяли приемную девочку, которой дали имя Надежда Июнева. Друзьям говорили, что нашли младенца в июньской сирени на даче, но, по одним слухам, девочка была внебрачной дочерью Великого князя Михаила Павловича, по другим - дочерью самого Штиглица. Известно, что барон очень любил девочку, сам занимался с ней, проводил с ней много времени".

Жена Александра Людвиговича, Каролина Логгиновна, одно время блистала в свете, была известной благотворительницей. Но ее сразила болезнь, с которой ни один врач не мог ничего поделать. Она стала затворницей и переехала в особняк рядом с фабрикой в Ивангороде. Барон выдал дочь замуж и стал жить здесь чаще, чем в своем дворце в Петербурге. И хотя он был так же деятелен, но это были годы личных тревог. Каролина Штиглиц угасала. Она сходила с ума, стала забывать окружающих, замыкалась в себе на недели.

В 1872 году барон совершил странный и нелогичный для него поступок. Он - лютеранин, начал строить православный храм в Ивангороде. Сам он говорил, что практически все его рабочие православной веры и строит он этот храм не для себя, а для людей. Но и для самого барона был в этом храме свой смысл. Внизу в крипте он обустроил фамильную усыпальницу с разрешения митрополита и согласия не предавать этот факт огласке. Он похоронил здесь жену, когда стены будущей церкви еще возводились, завещав похоронить и себя рядом.

"Я думаю, что память о людях, которые строили первые фабрики, заводы, вокзалы, университеты и музеи должна сохраняться. Нужно беречь память о тех, кто сделал возможным развитие и процветание целой страны," - заключила свой рассказ о жизни прапрадеда Маргарита Штиглиц.

В настоящее время сохранением и реставрацией памятников архитектуры, связанных с именем барона, занимается фонд "Наследие барона Штиглица", которым управляют его потомки. Ведется реставрация зданий суконной фабрики в Нарве для открытия здесь музея, учреждаются стипендии имени барона, его именем названо уникальное учебное заведение промышленного рисования, ныне Академия им. Штиглица. Основная цель Фонда - восстановить в памяти поколений имя Александра Штиглица, действительного тайного советника, финансиста, банкира, промышленника, первого управляющего Государственным банком России, учредителя первых частных железных дорог в стране, крупнейший благотворителя своего времени.