Анатолий Васильевич Луначарский (1875-1933) многое сделал для развития отечественной культуры и просвещения, но его нетипичная для большевистского чиновника старорежимная фигура наркома сразу начала вызывать иронию, а подчас и насмешки. Поводов для этого было сколько угодно.
Культурный революционер?
В Луначарском сочеталось несочетаемое: с одной стороны - восторженное преклонение перед культурой и искусством, с другой - убеждения "пролетарского революционера". Он очень любил, используя свой высокий административный пост, многословные выступления перед публикой и в то же время заметно отличался от других членов Советского правительства широтой художественного кругозора, относительной мягкостью характера, а также близостью к интеллигенции: писатели, художники и артисты знали его (многие - лично) лучше, чем других вождей. Черты личности и образа Луначарского как будто провоцировали поэтов самого разного толка на создание юмористических произведений, посвященных наркому.
Попал под Маяковского
Вынесенной в заглавие рифмой, по воспоминаниям Л.Ю. Брик, Маяковский любил завершать чтение поэмы Блока "Двенадцать"1. Впрочем, А.В. Луначарский сделался адресатом разнообразных эпиграмм задолго до того, как за него взялся "лучший и талантливейший поэт". Целый ряд стихов, в которых высмеивался руководитель ведомства просвещения, появился в печати еще в конце 1917 г. Так, писатель и поэт А.М. Ремизов в стихотворении "Бабинькин кочет (Комиссару просветительному)", опубликованном 29 ноября в эсеровской "Новой простой газете" под псевдонимом "Скоморох Терентий", сравнил наркома с кочетом, то есть петухом (это слово имеет еще одно значение, не менее обидное для политика, - флюгер в виде петушка2).
- Завелась на Руси такая птичка,
- да язык у него очень потешен,
- больно уж ладно подвешен:
- говорит, не умолкая,
- и ни в чем не унывая.
"Птичка" (Луначарский) "без толку тарахтит", вызывая тем самым уважение и трепет полуобразованной массы ("Чем меньше понимают, / тем больше его уважают").
Стихотворение кончалось крамольным по тем временам призывом:
- - А не пора ли ему, братцы, дергача
- задавать!3
О влиянии лунных чар
Если Ремизов подчеркивал в своих "скоморошьих лясах" пустозвонство многословного наркома, то авторов, писавших о сценическом искусстве, волновал в декабре 1917 г. конфликт Луначарского с главноуполномоченным по государственным театрам Ф.Д. Батюшковым. Последний отказывался признавать власть большевиков, невзирая на угрозы отставки и ареста. К Рождеству 1917 г. в "Обозрении театров" были помещены сочувственные пожелания главе театрального ведомства, а их автор обыгрывал фамилию советского министра:
- Ужели ваш голос в театре угас?
- О, тяжкой судьбины удары!
- Скажите, не вредно ль влияют на вас
- Лунные чары?4.
В другом театральном журнале его издатель Л.Г. Мунштейн, перечисляя в начале 1918 г. деятелей культуры, пошедших на сотрудничество с большевиками, не забыл и про Анатолия Васильевича:
- О Луначарском знал давно я,
- Что он - Второе чадо Ноя...5
Второе чадо - это, конечно, Хам. При этом вряд ли речь шла о бытовом хамстве (Луначарский все же был известен личной культурностью); скорее, подразумевался "грядущий" (уже нагрянувший) Хам, символический образ "гунна", попирающего цивилизацию.
"Чтоб всюду ставился балет!"
В 1918 г. нарком просвещения неоднократно ездил из Петрограда в Москву и обратно, выступая на собраниях педагогов, писателей и артистов. После одной из таких речей руководитель Малого театра актер А.И. Сумбатов-Южин получил письмо от одного из почитателей своего таланта, скрывшегося за инициалами В.А.П. "Позвольте посвятить Вам приводимые ниже стихи, написанные мною под свежим впечатлением сегодняшней газетной заметки о трагикомическом, на мой взгляд, выступлении г. Луначарского на собрании труппы Государственных театров", - обращался к Южину аноним, возмущенный "теми взглядами и принципами, которые насильственно навязывает свободному театру новоявленный "комиссар Народного просвещения (!)"":
- Собрав актеров рать
- И служащих (включая трубочистов)
- Народный Комиссар стал речь держать
- И поучать артистов:
- "Признав Совета власть,
- Служить отныне вы должны народу!
- Не дай вам Бог в ошибку впасть,
- Ему поставив не в угоду
- Спектакли опер или драм -
- До них народу дела нет!
- На днях я свой декрет издам,
- Чтоб всюду ставился балет!..6
Луначарский - "голос барский"
По мере укрепления Советской власти прямая политическая сатира на одного из ее видных представителей стала небезопасной. Но быт Наркомпроса, особенности личности и стиля руководства Луначарского оставались предметом поэтической критики. В шуточных стихах, написанных Н.Н. Качаловым (знаменитым химиком и мужем актрисы Е.И. Тиме) 9 февраля 1921 г., есть строки, посвященные Луначарскому, "спасавшему" театры в 1917 г. от разрухи. Нарком выглядит тут оторванным от почвы человеком, впрочем, при необходимости способным и к окрику:
- ...Подрались актеры-детки
- И разносят мать на щепки.
- "Не позволю! Руки прочь!
- Я один могу помочь!"
- Закричал здесь Луначарский,
- Выдав вдруг свой голос барский.
- "Я учился за границей
- Между Лондоном и Ниццей,
- Но быт русского народа
- Знаю я уже с полгода7.
"Родился предисловием вперед"
Луначарский не только руководил образованием и культурой; он постоянно выступал в печати, и с оригинальными сочинениями, и как автор предисловий к чужим трудам. В этом качестве его "запечатлел" пародист А.Г. Архангельский:
- О нем не повторю чужих острот.
- Пускай моя звучит свежо и ново:
- Родился предисловием вперед
- И произнес вступительное слово8.
За деятельностью часто посещавшего Европу Луначарского следили и эмигранты. Новость о его приезде в Берлин на постановку своей драмы "Освобожденный Дон-Кихот" вдохновила одного из авторов парижской "Иллюстрированной России" на ироническое стихотворение "Наркомпрос и балерина". По его сюжету Айседора Дункан обращалась к Луначарскому:
- Вы причинили, Анатоль,
- Весьма мучительную боль
- Своей советской балерине,
- Но вам, сидящему в Берлине,
- Терзаться прошлым не дано
- И, натурально, все равно,
- Что на душе скребутся кошки
- У пролетарской босоножки,
- Удел которой мужику
- Тут, под надзором Г.П.У.
- Давать уроки ритма духа.
Дункан просила помочь ей выехать из СССР, на что следовал решительный ответ Луначарского, уверявшего танцовщицу, что "удрать от нас вам не дано", а "для строптивых дам у нас" есть чрезвычайка, которая научит ее танцкласс
- В сознаньи массы пролетарской
- Будить божественный восторг.
- Пишите мне через Внешторг.
- Ваш
- Анатолий Луначарский9.
Дуэль в стихах с Демьяном Бедным
Целая стихотворная дуэль развернулась в 1920-х гг. между Луначарским и знаменитым пролетарским поэтом Демьяном Бедным. В начале 1921 г. Бедный в одном из своих произведений ("Славословие"), пародирующем рождественские стихи, намекнул на бездеятельность наркома, передавая разговор двух "злобных буржуев", желающих расстрелять весь Совнарком, но не Луначарского ("Он же ничего не сделал... таково!")10.
В ноябре того же года Бедный изобразил Луначарского представляющим публике квартет из реквизированных у богачей скрипок Страдивари; в то время, как автор стиха задумывается о предложении американцев обменять уникальные скрипки на сотню паровозов, "Анатоль Васильич сиял восторгом поэтическим"11.
Луначарский ответил стихами, в которых опровергал информацию Бедного ("Сто паровозов? Гм! Нет, сто газетных уток!..")12. Бедный тут же нанес контрудар, посоветовав "нашему Шекспиру" не вступать с ним в поэтическую дуэль ("Ужель и на мои ты посягаешь лавры?")13.
В конце 1922 г. последовали новые нападки Бедного на ведомство Луначарского (стихотворение "Подайте"):
Наш Наркомпрос "народный" разве?
- Иль он им будет? Но пока
- Все гуще смрад в народной язве,
- А просвещенья нить - тонка14.
Эти стихи заставили наркома опубликовать басню "Демьян и просвещение":
- Постой, Демьян. Зачем советы?
- Иди к нам лучше в Финотдел.
- Не знаю, толсты ль станут сметы,
- Но ты б, наверно, похудел...15
В 1927 г., когда в Малом театре поставили очередную пьесу Луначарского, "Бархат и лохмотья" (переделку "Свадьбы Адриана Ван-Броувера" Э. Штуккена), в которой одну из главных ролей играла супруга наркома, актриса Н.А. Розенель (тетка знаменитой Натальи Сац), Бедный сочинил ставшую широко известной эпиграмму:
- Ценя в искусстве рублики,
- Нарком наш видит цель:
- Дарит лохмотья публике,
- А бархат - Розенель16.
Оскорбленный Луначарский ответил:
- Демьян, ты мнишь себя уже
- Почти советским Беранже.
- Ты, правда, "б", ты, правда, "ж",
- Но все же ты не Беранже17.
Эпиграммы, особенно написанная Бедным, получили известность в кругах интеллигенции. С некоторыми расхождениями одну из них приводил в своих мемуарах театрал Д.И. Лешков, не знавший, впрочем, автора стихов ("в Москве сложили не лишенное остроумия четверостишие")18.
Демьян Бедный упоминал жену наркома не только в связи со спектаклем "Бархат и лохмотья". Откликаясь на брошюру Луначарского о быте (в которой тот, в свою очередь, полемизировал с Бедным, отстаивавшим в стихах крестьянские брачные обряды в коммунистической форме), "советский Крылов" писал:
- Законный брак мещанство? Вот те на!
- А не мещанство брак равнять с панелью?
- Нет, моего рабочего окна
- Я не украшу Розенелью19.
В собственном комментарии к этому стихотворению Бедный с издевкой указывал, что "Розенель" это "по-немецки герань" - "что оставалось полностью на совести автора, не знавшего немецкого языка", вспоминал писатель и литературовед Л.Д. Ржевский20.
Так или иначе, к середине 1920-х гг. молодая супруга-актриса стала постоянной спутницей Луначарского не только в жизни, но и в шуточных стихах, в том числе написанных неизвестными поэтами:
- Вот идет походкой барской
- И ступает на панель
- Анатолий Луначарский
- Вместе с лэди Розенель21
"И вскидывает потное пенсне"
К образу Луначарского несколько раз обращался и известный поэт-эмигрант Дон-Аминадо (А.П. Шполянский). Откликаясь (в стихотворении "Шаляпин") на постановление Совнаркома о лишении Ф.И. Шаляпина звания народного артиста Республики, он писал о том, что этот артист - "не царский, не луначарский, / Не барский, не пролетарский", а "просто Шаляпин"22.
Критическое настроение поэта отразилось и в стихотворении "Политический обзор", написанном в 1927 г. и высмеивающим руководство СССР. Наркому просвещения досталась строка: "И Луначарский - Мусагет". Мусагет - предводитель муз, одно из прозваний Аполлона. Разумеется, это ирония, но в сравнении с характеристиками, данными другим советским вождям ("Калинин, сторож огородный", "Бухарин, жуткая кликуша", "И оплывающая туша / Веселой дамы Коллонтай")23, она выглядит мягкой.
В 1929 г., узнав об отставке наркома просвещения и замене его А.С. Бубновым, Дон-Аминадо написал "Оду на уход А.В. Луначарского". Если сменщику, казалось, бессменного наркома достались оскорбительные строки "И вот с суконным рылом / Солдат Бубнов грядет в калашный ряд", то о самом Луначарском поэт высказался иначе, сочетая иронию и определенную симпатию:
- И в рубище, во вретище изгнанья
- Исходит он!.. И слышатся вокруг
- Гражданских жен безумные стенанья,
- И стон, и вопль оставленных подруг.
Сравнивая руководителя советского просвещения с любвеобильным и беспечным героем романа П. Луиса "Приключения короля Павзолия", перечисляя гражданских жен, подруг, секретарш, Дон-Аминадо рисует порочный, но не чуждый определенного обаяния образ.
- И только он, и Феб и Анатолий,
- И драматург, и тайный беллетрист,
- По склонностям законченный Павзолий,
- По паспорту весьма социалист,
- С лукавою улыбкою взирает
- На новообращенную Дафнэ,
- И прядь волос небрежно оправляет
- И вскидывает потное пенсне24.
И так - все двенадцать лет пребывания Луначарского в должности наркома просвещения. Поначалу стихотворцами двигало в большей степени политическое негодование: как он мог примкнуть к большевикам!? А потом под руку "творцам" стало попадаться все: безалаберность наркома, его оторванность от "почвы", наклонности высокопоставленного графомана и амурные увлечения. Ведь писать эпиграммы на него было не так рискованно, как на Ф.Э. Дзержинского или И.В. Сталина.
- 1. Брик Л.Ю. Из воспоминаний // Имя этой теме: любовь! Современницы о Маяковском. М., 1993. С. 139.
- 2. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1865. Т. 4. С. 788.
- 3. Ремизов А.М. Собрание сочинений. М., 2000. Т. 5. С. 399.
- 4. Кресло N 130. Рождественские пожелания // Обозрение театров. 1917. 25-26 декабря. С. 8.
- 5. Lo [Мунштейн Л.Г.]. Серафимовичу. (Открытка) // Рампа и жизнь. 1918. N 1. С. 12.
- 6. РГАЛИ. Ф. 878. Оп. 2. Д. 122. Л. 1-1 об.
- 7. Санкт-Петербургский государственный музей театрального и музыкального искусства. Ф. 2. ГИК 16600/28. Л. 2.
- 8. Кукрыниксы, Архангельский А. Почти портреты: дружеские шаржи и эпиграммы. М., 1932. [Л. 25].
- 9. Лери [Клопотовский В.В.]. Наркомпрос и балерина. (Из одной переписки) // Иллюстрированная Россия. 1926. N 2. С. [14].
- 10. Бедный Д. Полное собрание сочинений. М.; Л., 1930. Т. III. С. 291.
- 11. Бедный Д. "Сколапендрусы" // Правда. 1921. 29 ноября. С. 2.
- 12. Цит. по: Ефимов В.В. А.В. Луначарский и литературное движение. Хроника: 1917-1933 годы. Душанбе, 1991. С. 118.
- 13. Бедный Д. Два Аякса // Правда. 1921. 2 декабря. С. 1.
- 14. Бедный Д. Полное собрание сочинений. Т. III. С. 296.
- 15. Цит. по: Ефимов В.В. А.В. Луначарский и литературное движение. С. 144.
- 16. Там же. С. 244 а.
- 17. Там же.
- 18. Лешков Д.И. Партер и карцер. Воспоминания офицера и театрала. М., 2004. С. 269.
- 19. Русская эпиграмма. / Сост., вступ. ст. и прим. В. Васильева. М., 1990. С. 281; Ефимов Б.Е. Мои встречи. М., 2005. С. 36.
- 20. 323 эпиграммы / Сост. Е.Г. Эткинд. Париж, 1988. С. 154.
- 21. Безелянский Ю.Н. 99 имен Серебряного века. М., 2007. С. 523.
- 22. Дон-Аминадо. Наша маленькая жизнь. М., 1994. С. 237.
- 23. Там же. С. 239.
- 24. Там же. С. 282-283.
Читайте нас в Telegram
Новости о прошлом и репортажи о настоящем