Художник Даши Намдаков: Имя мне дал лама, а от смерти спасла шаманка

Даже не верится, что здесь творит мастер, чья фантазия рождает неповторимые образы, которые потом отражаются в камне, бронзе, дереве. Его скульптуры стоят во многих музеях мира - от Эрмитажа до нью-йоркского "Тибет-хауса", находятся в частных коллекциях и собраниях в России, Китае, США, Великобритании, Германии, Франции, Бельгии, Швейцарии, Японии etc. Среди обладателей работ Даши называют имена людей известных и знаменитых, сильных мира сего...

Руку Намдакова не спутаешь. Летящие лошади с наездниками, восточные красавицы с раскосыми глазами, диковинные звери... Больше так никто не умеет, хотя подражать пытаются.

У Даши Бальжановича есть секрет. И, кажется, он готов о нем рассказать.

Об удачливом солнце

- Слышал, не любите, когда к вам обращаются по отчеству?

- Я ведь по национальности бурят, а у нас это не было принято. Отчества появились только в советский период. К имени старших по возрасту мужчин и сегодня добавляют слово "ахай". Вежливая форма, которая дословно переводится как брат. Например, Даши-ахай.

В наших семьях не только родителям, но и братьям, сестрам, тем более посторонним людям, всегда говорят "вы". Таковы традиции у восточных народов. Я тоже их соблюдаю.

Мои хорошие знакомые, с которыми уже много лет общаемся в Москве, иногда предлагают, даже просят, мол, давай перейдем на "ты", а у меня начинается ломка, не могу переступить через психологический барьер.

- Как звучит ваше полное имя?

- Даши Нима. Даши - удача. Нима или Нияма - солнце. Всё просто.

- И красиво. Кто так назвал?

- Лама. Сейчас молодежь сама придумывает, упрощает или - наоборот - сочиняет звучные имена, а раньше наши предки шли к монахам. Те смотрели дату рождения, узнавали точное время и по книжкам давали имя. Тибетское.

Кроме меня в семье еще три брата, все старшие, и четыре сестры. Мама рожала нас дома, в деревне. Помогали соседки, подружки. А право выбрать имя оставляли ламам. Мы же восточные буряты, буддисты.

Мама и сегодня жива, а отца не стало семь лет назад. Ему исполнилось девяносто, и до последнего момента он участвовал в нашем семейном проекте "Куклы Намдаковых".

Они все занимаются этим с удовольствием. И родители, и братья, и сестры. Кайф такой!

Мама называет меня полным именем. А я сократил. И мне проще, и людям, с которыми общаюсь. Хотя мама ругается, точнее, проявляет недовольство. По-бурятски звучит "гымырна".

Этому есть объяснение. Буддисты считают, в имени человека зашит код, и с ним надо жить. Мама говорит: был бы вдвое сильнее, если бы назывался Даши Нима, а так половину ты сам съел. Отшучиваюсь, что присоединю вторую часть, когда дополнительная силушка понадобится...

По правилам, имя должно писаться отдельно - Даши Нима. В метрике сделали ошибку. Видимо, были не очень грамотные сотрудники, а отец не настаивал, поэтому у всех нас путаница в именах и отчествах. Как слышали, так и писали. Вот и у меня в паспорте слитно...

Об истории болезни

- Ничего, если продолжу называть вас более привычным сокращением Даши?

- Как вам удобнее. По-прежнему спокойно на это смотрю. Правда, когда два года назад мы открывали ленд-арт парк "Тужи" рядом с моей родной деревней Укурик, на церемонию приехал Хамбо-лама - главное духовное лицо буддистов. Мы сидели за столом, вокруг были приглашенные гости. И лама тоже строго сказал, чтобы я перестал отзываться на Даши...

- Вы уже несколько раз упомянули буддизм, а к шаманизму как относитесь?

- Очень хорошо. Поначалу думал, что это какие-то бредни, пережитки прошлого, а потом на своей шкуре убедился и понял: удивительное явление, от которого не надо отмахиваться.

Я ведь сильно болел, были серьезные проблемы с желудком, они долго не решались. И спасла меня именно шаманка.

- Расскажите.

- Малоприятная тема. Прободение, язвы, спайки, резекция... Меня четыре раза оперировали, впервые в больницу я попал накануне своего пятнадцатилетия. День рождения встречал на койке.

- Это где было?

- В Улан-Удэ. В какой-то момент родители купили дом в городе, переехали и нас увезли. Видимо, хотели лучшей участи для детей, думали, будет больше возможностей для развития, но в итоге решение оказалось ошибочным. И в моем организме случился какой-то сбой, пошла цепная реакция.

Все закончилось экстренным вмешательством хирургов.

До семи лет я жил в деревне, говорил на бурятском. А в первый класс меня отправили в интернат на станции Могзон. Это в пятнадцати километрах от Укурика. Там в основном учились дети железнодорожников. Мои братья и сестры тоже в разные годы жили в интернате, в нашей деревне была лишь начальная школа.

Люблю вспоминать эпизод, как скорый поезд "Россия", следующий из Москвы во Владивосток, делал короткую остановку на нашем полустанке. По времени это совпадало с электричкой, на которой мы ехали из деревни. Из вагонов высыпали иностранцы, часто - японцы, угощали нас конфетами. Мы радостно брали, маленькие, сопливые, одетые в одинаковую интернатовскую форму. Они нас фотографировали. Тут же появлялись милиционеры, которые брали аппараты и - фьюх! - засвечивали им пленку. Нельзя снимать детей! Хотел бы я увидеть те карточки. Какими мы выглядели...

Словом, пять лет я отучился в Могзоне, после чего мы семьей перебрались в Улан-Удэ. А в восьмом классе я заболел. Видимо, мне было суждено это испытание. Там очень сложный клубок. Рассказывать или?..

О предсказании лам

- Продолжайте, пожалуйста.

- Вскоре после моего рождения соседская бабушка поехала в расположенный в трехстах километрах от нашего дома Агинский дацан. Ближе храмов не было. Мама попросила соседку поговорить с монахами обо мне. У нас маленькая деревня, шестьдесят дворов, там чужих нет, все свои, любимые, родные.

И вот она приехала, заходит в монастырь, там сидят ламы и говорят: вас ждем. Бабушка даже не поняла сначала, к кому они обращаются. Старший монах подтвердил: в вашей деревне на рассвете в Дашням родился мальчик. Это такой важный, высокий буддийский праздник. Старушка еще больше удивилась: откуда они это знают? Лама продолжил: ребенок уникальный. Назовите Даши Нима. Если не умрет в пятнадцать лет, его будет знать мир.

С этими словами бабушка вернулась, маме рассказала. Та тревожилась какое-то время, волновалась из-за моего будущего, потом перестала переживать и обращать внимание. Буддисты легче ко всему относятся.

Вспомнила предсказание, когда в восьмом классе я в поту приполз домой, волоча сумку за ремень. Страшная боль, дикая! Мама как увидела, поняла сразу: впереди меня ждет сильное испытание.

Оно длилось семь лет. Все круги ада. По-другому не скажешь...

Вызвали скорую, увезли в больницу. Сперва думали: аппендицит. А потом хирург говорит, мол, неладное что-то, ну-ка, идите на рентген. Посмотрели и забегали: ой, срочно готовьте операционную. Тут же наркоз. Прободение, дырка в желудке. Зашили. Я тогда боксом занимался. Если чем-то увлекаюсь, должен дойти до конца. Упертый характер. Вот и вес сбрасывал, чтобы в нужную категорию попадать, в баню ходил, не доедал, с дуру бегал как сумасшедший. Добегался...

Сейчас понимаю: те годы сделали меня другим человеком, то, что перенес, действительно, было очень непростым испытанием.

9 февраля меня прооперировали, и в восьмом классе в школу я больше не ходил. В девятом и десятом занимался по два месяца. Спасибо учителям, пошли навстречу, выдали аттестат зрелости. В таком состоянии я был не в силах нормально учиться. До последнего времени меня преследовала фобия, лишь недавно перестало сниться, будто сдаю вступительные экзамены в институт, физику надо отвечать, а я ничего не знаю...

Представьте, на протяжении нескольких лет постоянные больницы, обследования, процедуры. Желудок почти не работал. Жил на капельницах. Вены истыкали иголками, катетер воткнули под ключицу. Страшно, больно... А главное - врачи не могли понять, что со мной происходит. Ничего не помогало, болело практически всегда.

Потом родители увезли в деревню. Видели: беда творится, может, к ламам сходили, те посоветовали вернуться. Хотя мама с отцом зарабатывали на дом в Улан-Удэ, чтобы дать детям образование. Но ради меня уехали в Укурик.

О встрече с шаманкой

- Как возникла шаманка?

- К тому моменту мы перепробовали много способов победить болезнь. Понятно, сразу пошли в дацан. Я пил тибетские лекарства. К русским бабушкам возили. К каким-то цыганам. За любую надежду цеплялись. И тогда на горизонте появилась шаманка. Я думал: откуда, зачем? Ну какая шаманка, эхэ?

По-бурятски "эхэ" - это мама.

Сейчас у меня растут дети, внуки, и на собственном опыте понимаю, что нет ничего хуже, когда ребенок болеет. Уж лучше самому. Моя мама сразу поседела. Была черная, стала белой. Я помучил семью, конечно. Страшно помучил.

- Дурные мысли в голову приходили?

- Всякое передумал, что скрывать. Но добровольно лишить себя жизни - самый страшный грех. И жуткий эгоизм. Родителей надо жалеть.

- Итак, шаманка.

- Мама повезла меня в Читу. Сказала, что туда приехала знаменитая шаманка. Я сначала сомневался, а потом согласился. Еще раз скажу: у нас настоящая буддистская семья, родители и сестры очень набожные. Отец делал скульптуры для храмов, писал картины и иконы-танка. А тут вдруг, по сути, язычество...

Тем не менее мы поехали.

Шаманка лежала в больнице, у палаты толпа собралась. Все к ней. Как к Ванге. Не протолкнуться.

- Пожилая женщина?

- Я тоже так думал. Оказалось, тридцать шесть лет.

Она проходила мимо по коридору, но как-то заметила меня, увидела среди людей. Говорит: э-э-э, бедный, да ты умираешь! А я и сам это понимал. Думал, хорошо, если полгода протяну при такой динамике. Выглядел, как узник концлагеря, - худой, кости и глаза, всё.

Шаманка шепнула моей маме, поскольку сзади напирала толпа: завтра заберите меня отсюда. И карты игральные купите.

В воскресенье мы отвезли ее в деревянную избушку, в которой остановились. Хозяева дома, бывшие односельчане, мама с нашими родственниками расположились за столом, беседовали о чем-то. Человек семь-восемь. Я пристроился в сторонке. В ту пору постоянно сидел на корточках. Не имело значения где - на диване, кресле, стуле. Так было проще из-за опущения кишок.

О бубновом тузе

- Что дальше происходило?

- Шаманка говорит: "Несите карты". Мама достала их из сумки. Командует: тасуйте колоду по очереди. Стали передавать всем сидящим. Карты совершенно новые, она не брала их в руки, даже не прикасалась. Когда очередь по второму кругу дошла до мамы, шаманка сказала: молитесь и открывайте одиннадцатую карту. Если выпадет туз бубновый, попробую помочь. В противном случае не знаю, кто может спасти вашего сына.

Мама переворачивает карту, а это - бубновый туз. Я как сидел в кресле, так и замер, потрясенный до глубины души. Впервые в жизни на моих глазах случилось чудо. Повторяю, шаманка не трогала карт. Вот как возможно подобное? Это же не фокус и не манипуляция...

Она говорит: о, Бог нас поддерживает. Подошла ко мне с бронзовым плоским зерцалом. У китайцев такие раньше были, их полировали и смотрелись, потом шаманы использовали как ритуальные. Взяла эту штуку, почистила зубной пастой до блеска, подняла мою одежду и прилепила к грудной клетке. Та присосалась сразу. Посиди, мол. И за стол вернулась, разговор продолжила.

Минут через пятнадцать зеркальце - бум, упало. Шаманка взяла его, смотрит неотрывно, смотрит... Потом спрашивает: "Что за большое дерево растет километрах в пятнадцати от деревни?" Отвечаю: мы же в тайге живем. Нет, говорит, какое-то гигантское, необыкновенное дерево. Мама сразу смекнула: да, есть наш родовой кедр в три охвата. Другого такого нет, предки молились этому месту.

Шаманка в ладоши хлопнула: всё, нашли причину. Меня подзывает, показывает на зеркало: вот хозяин сидит, дедушка пожилой, а рядом молодая, красивая девушка. Я честно попытался разглядеть, но видел только чистый диск. Она настаивала: будь внимательнее, ты должен рассмотреть...

Потом сказала: через неделю приеду к вам, на месте попробуем решать. На маму взглянула: надеюсь, он не умрет за это время.

Дала задание приготовить двух баранов для жертвоприношения, собрать традиционные шаманские вещи - хадаги, цветные шелковые ленточки, ткани, рубашки, белую пищу, даже водку. Длинный список составила. Мол, поедем вымаливать вашего Даши.

- За какие же грехи?

- Сказала, у вас сильный род дарханов, но духи предков обижены, что не чтите традиции. Говорит: или вы коммунистами все стали?

О вековом кедре

- Чем дело закончилось?

- Забрали шаманку через неделю, привезли в деревню. Подготовились заранее, съездили к родовому дереву. Часть дороги преодолели на машине, у нас была белая "Нива". Дальше шли пешком. Зима стояла, февраль, снега навалило выше колен. Я еле добрался, очень обессилел, постоянно тошнило, даже сидеть не мог, ложился на землю и лежал.

Кое-как проторили тропу до кедра. Он, действительно, огромный. Втроем - с отцом и братом - с трудом смогли обнять, кончиками пальцев друг за друга зацепились. И в округе ни одного кедра, лишь сосны, березы, лиственницы.

Отец зажег благовония, какие-то ленточки привязал.

Вернулись, стали ждать шаманку.

- Как ее, кстати, звали?

- Сибигмит-эгэшэ. Сибигмит-сестра. Она вечером приехала. Родственники отовсюду собрались. Чай попили. Сказала, что в восемь утра надо быть на месте, на рассвете солнца. Поэтому выезжаем ночью.

Потом на меня посмотрела и поняла: не дойду. Ладно, говорит, сиди, попробую сама разобраться с духами. И они поехали. А я ждал и, конечно, надеялся. К тому моменту уже мало кому верил, а ей - сразу. Из-за туза бубнового. До сих пор поражаюсь. Как это так? Судьба...

Вечером вернулись. Довольные. Мама быстро приготовила поесть, за стол сели. Мне пока ничего не говорят, но по настроению вижу: получилось. Потом мама достала золото, которое было в семье, завернула в носовой платочек и вручила шаманке. Та даже не посмотрела. Поблагодарила, положила в карман и уехала.

А мама мне рассказала, как все было. Добрались на рассвете. Разложили подношения. А бурятские шаманские традиции очень сложные. Как правильно опаливать голову барана, как тушу разделывать... Нельзя ошибиться, лишнее отрезать или не тот кусок дать. Целая наука!

Развели костер, благовония насыпали, рубашки, ленточки повесили. Начали молиться. Шаманка всем на листочке написала текст, предупредила, что духи очень злые, хотят забрать младшего по мужской линии в роду. Это не его вина, а ваша.

В какой-то момент у шаманки начались сильные судороги. Ее колотит, болтает из стороны в сторону, пот ручьем течет, а она кричит: "Читайте!" Заранее сказала: если не осилю и духи не простят, умру здесь. Они заберут Даши с собой, меня тоже с ним прихватят.

Потом, когда совсем обессилела, трясти ее перестало. Говорит: отпустили. Мама рассказывала: едва шаманка произнесла эти слова, они услышали звук едущей по камням телеги. Тур-тур-тур! Куда-то удаляется, а направление не понять. И птички вверху защебетали. Которые отродясь там не водились. Да еще посреди зимы.

О предназначении

- Но в результате стало вам лучше от всех этих обрядов?

- Слушайте дальше.

Гости уехали, мы легли спать. А я каждое утро просыпался в пять часов, словно по будильнику. Со страшными резями в животе. Зажимал одеяло зубами, чтобы не застонать случайно, не разбудить родителей за стенкой, и терпел. Меня будто ножом кромсали. Через час боль выключалась, как по щелчку, и я мог еще спокойно поспать.

А тут после отъезда шаманки открываю глаза и понимаю, что уже время обеда. Значит, я благополучно пропустил утреннюю побудку. Ничего не болит! Что происходит?

Ладно, думаю, а завтра? И на следующий день нет болей. И через два дня. Но это же невозможно!

Начинаю есть, пища переваривается. Мама, конечно, очень аккуратно варила мне бульончики, добавляла по ложке. Да и я боялся, что все вернется. Нет, желудок заработал!

Через пару недель приехал к Сибигмит. Мы поговорили. Она сказала, что у меня шаманская болезнь. И добавила, мол, тебя ждет большое будущее. Станешь лечить людей, брать их страдания и боль на себя. Но сначала должен сам узнать, каково это, пройти круги ада. Чем выше уровень шамана, тем сильнее испытания, которым он подвергается.

Я руками замахал: "О чем вы?" Ответил, что не хочу ничего менять в жизни, я же художник, мечтаю творить. Она настаивала: вижу в тебе много энергии, ни у кого не встречала такого потенциала. Тебя готовят к крупной игре, будешь сильным шаманом. Дескать, рядом с тобой я - ребенок.

Потом у нас не раз были долгие беседы. Я продолжал объяснять, что хочу быть только художником.

С детства обожал рисовать, изводил тетрадку за тетрадкой. Мне даже альбомы не покупали. Семья многодетная, родители в колхозе работали, могли себе позволить только тетради за две копейки. Но я просил, чтобы брали обязательно в клетку. Если в линию, уже не рисовал.

Шаманка слушала, не спорила, но твердо заявляла: ты не можешь отказаться, тебя выбрали, это твоя судьба. Ты ведь знаешь, чем все закончится, если не согласишься. Болезнь вернется.

Но я категорически стоял на своем, твердил, что не готов.

- Вы говорили, что проболели семь лет. Получается, это не финал истории?

- Да, было продолжение.

После окончания школы пробовал поступить в художественное училище в Москве, не прошел по конкурсу и через год сдал экзамены на архитектурный факультет Новосибирского инженерно-строительного института. За это время еще несколько раз встречался с шаманкой. Она окончательно поняла, что я решил идти своей дорогой, и как-то сказала, что придумала, нашла решение.

Мол, внутри у тебя мощная, положительная энергия. Мы переведем ее в творческое русло, и это станет твоим служением. Шаманы ведь тоже разными бывают. Кто-то лечит людей заклинаниями и молитвами, а у тебя будет свой способ.

И Сибигмит совершила обряд. Когда закончила, села такая довольная, сказала: твое имя узнает мир, ты построишь большой дом, все будет хорошо. Но себе не изменяй.

О счастливом финале

- Еще встречались?

- Нет, тогда видел ее в последний раз. Через какое-то время она умерла. Настоящие шаманы долго не живут. Они же берут на себя чужую боль, всю эту грязь.

Я уехал из Новосибирска, поступил в Красноярский художественный институт, поскольку хотел учиться именно на скульптора. А года через два болезнь вернулась. Опять то же самое - боли, страдания, желудок перестал работать. Решил: шаманка обманула! В больницу меня увезли на скорой, уложили на операционный стол, поставили уколы. Лежу и думаю: всё, капец, больше не проснусь.

Проснулся! Врачи говорят, что вскрыли живот, а мои многочисленные язвы... зажили. И в желудке, и в двенадцатиперстной кишке. Понимаете? Все зарубцевалось. Хирурги глазам не поверили. Они ведь прекрасно меня знали, я был для них ходячим наглядным пособием.

А боли остались из-за спаек, перистальтика не могла полноценно работать, настолько стенки окостенели.

Врачи сделали резекцию, вырезали и выкинули наиболее огрубевшие участки желудка, из остального сшили культю. С ней и живу столько лет.

После той операции я окончательно понял, что болезнь отступила и Сибигмит была права.

- Не жалели, что не пошли по ее стопам?

- И не стал шаманом? Никогда. Возможно, я приносил бы какую-то пользу людям, но сейчас так счастлив из-за того, чем занимаюсь!

- С другими шаманами у вас потом были встречи?

- Конечно. И знакомые среди них есть. Но настоящих - единицы, а шарлатанов море. Спекулируют, наживаются на человеческой дремучести.

- Когда-нибудь еще сталкивались с чем-то сверхъестественным?

- Понял, что мир гораздо сложнее, чем нам его рисуют. С этим живу, так чувствую. Начал всерьез интересоваться этой темой, она стала основой моего творчества. Открылась огромная вселенная, которую я сперва отторгал по незнанию. Сибигмит поставила все с головы на ноги, привела к гармонии. Очень ей благодарен. Если говорить до конца откровенно, среда, в которой вырос, была языческой. Вспоминаю летние вечера под звездным небом у костра, бесконечные рассказы стариков, народные эпосы, былины... Безумно интересное время!

О головокружении от успехов

- А сейчас практикуете медитации?

- У меня дома есть буддийский алтарь. Везде, где живу, обязательно строю его. Мы с Татьяной, женой, каждое утро ставим богам подношение в виде заваренного своими руками чая с молоком. Делаем пищу. По праздникам зажигаем свечи. Соблюдаем все ритуалы. Повторяю, я буддист, но шаманизм мне интересен. Понимаю его и изучаю. Он дает мне столько безграничных возможностей!

Наверное, не все можно и нужно объяснять словами. Помню, моя первая выставка проводилась в начале 2000 года в Иркутске. Там работали бабушки-смотрительницы. Такая, знаете, интеллигенция на пенсии из бывших педагогов. И вот одна из них сказала мне: не хотим расставаться с вашими работами, рядом с ними здоровее себя чувствуем. Я и тогда понимал, о чем они говорят, но никому не рассказывал, чтобы люди не решили, будто это спекуляция некрасивая с моей стороны. Хотя это чистая правда.

- Как реагируете, если прохожие узнают вас на улице?

- Спокойно. Привык. Это данность. Но, например, не люблю свой голос. Если слышу себя со стороны, мне кажется, будто другой человек говорит, не я. Люди искусства должны стремиться, чтобы их узнавали. Это нормально. Хотя у художников жажда известности все-таки поменьше, чем, допустим, у артистов.

- Но головокружение от успехов было?

- Расскажу историю. В 2002 году моя выставка проходила в галерее Зураба Церетели на Пречистенке, и ко мне пришел чуть ли не весь президиум Академии художеств в полном составе. Лев Кербель, Таир Салахов, Виктор Цигаль, Юрий Чернов... Монстры! Для меня скульпторы были богами. А Кербель - бог богов. По его книгам я учился портреты лепить, надбровные дуги делать.

И вот Лев Ефимович подходит ко мне, берет аккуратно за руку и говорит: знаешь, я думал, скульптура умерла, а теперь вижу, какое искусство ты привез из провинции.

Много чего приятного наговорил.

А я только-только в Москву приехал, не до конца понимал, будет ли кому-нибудь интересно то, что делаю. Это же азиатчина. И тут вдруг Кербель...

Приезжаю в Забайкалье к духовному учителю. Такой крутой, гордый собой. А он посидел, посмотрел на меня и говорит: знаешь, Даши Нима, это не твои успехи, а предков. Ты лишь сосуд, который они наполнили. Когда-то он должен был пролиться на окружающих. Через тебя это и происходит.

Хорошо запомнил те слова. Учитель регулярно их повторяет, чтобы не забыл. Я постоянно, раз в полгода, к нему езжу.

- И вы поверили в сказанное?

- Конечно. Каждому слову. Он ученик той шаманки. Я достался ему по наследству, он как бы курирует меня. По-братски.

О духовном учителе

- Не обидно? Вы стараетесь, а вас, оказывается, в качестве сосуда используют.

- Это так круто! Вовремя сказанные мудрым человеком слова все устаканили во мне. Поверьте, я с этим живу. Потому что реально мог улететь, крышу запросто сорвало бы.

Успех был взрывной. Европа, Азия, Америка... Помню, как зазывали в Китай. Давно уже. Сейчас не зовут.

- Почему?

- Выросли свои скульпторы.

А тогда приглашали. Приезжаю в провинцию Гуандун, сидит местное руководство. Встречают, как Гагарина. Красная дорожка. Пушки серпантином стреляют. Везут на большом автомобиле. Смешно, конечно.

Мою выставку прокатили по всему Китаю, двадцать городов. И мне делают предложение: построим под вас в Гуанчжоу учебное заведение, институт. И мастерскую. Дадим дом, какой захотите. Главная задача - учите наших мастеров. Я тогда подумал: блин, какие молодцы, на перспективу смотрят.

Жене позвонил. Хорошее предложение, лестное.

Мне говорят: а теперь поедем на производство, покажем, где будете бронзу лить. Привозят, там уже куча скульпторов собралась. Ждут меня. Наслышаны, насмотрены. Захожу и вижу на земле отлитые скульптуры. Точь-в-точь, как мои. Спрашивают: "Правда, похоже?" Отвечаю: да, очень.

И всё. Развернулся, попрощался и уехал.

Им даже в голову не пришло, что некрасиво вот так беззастенчиво копировать, повторять чужую работу, не спросив разрешения. Для художника это не комплимент, а оскорбление. Берут, сами лепят и льют пачками.

- Но ведь и земляки пытаются работать в стилистике, схожей с вашей?

- Нет. Здесь другая ментальность. Какие-то приемы позаимствовать могут, но вот так один в один никто не делает... Мне было неприятно.

Духовный учитель как раз и уберегает от подобных историй.

- Как его зовут?

- Шоболэ. Обычный фермер, живет на стоянке, но к нему ежедневно отовсюду приезжают большие люди за советом. Такой вот дядька.

- Как вы его нашли?

- У сестренки возникли проблемы, мы поехали, начали общаться.

С тех пор встречаемся, разговариваем. Он не дает сделать глобальных ошибок.

Сейчас я и сам покрепче стал, повзрослел, а по молодости много соблазнов было. Да и теперь искушений хватает. Шоболэ говорит, когда не надо поддаваться.

- Например?

- Всякие мегапроекты предлагают. Учитель предупреждает: потеряешь массу времени, а до реализации не дойдет. Не берись, не твое.

Об испытаниях и ограблении

- Испытания ведь могут и закалять, и ломать?

- Знаете, я был очень впечатлительным и, видимо, одаренным ребенком. Все хватал. Мир, о котором рассказывали старики, видел в картинках. Когда привезли в интернат, сказали: вот тебе лист бумаги, карандаш, но за рамки не выходи. Помню, едва не оставили на второй год в первом классе. Я уже рисовал космос, какие-то фантастические сюжеты, а заставляли изображать морковку с яблоком. А мне неинтересно, когда из-под палки. Да и перескочил я давно тот уровень натюрмортов.

Еще пытался Ленина рисовать, и снова меня били по рукам, наказывали. Говорили: это бакша, учитель по-бурятски. Ленина могли только художники с высшим образованием рисовать. А я все равно втихаря делал. Мне нравился знаменитый плакатный портрет Ильича с головой, повернутой в профиль.

- Кстати, в Улан-Удэ стоит самая большая голова Ленина. В Книгу рекордов Гиннесса попала.

- Я тогда еще не видел ее. Только через пять лет приеду в город и впервые пойду на площадь, чтобы посмотреть. Мне понравилась голова. Хорошая, крепкая. Молился Богу, чтобы не снесли, когда все памятники ломали.

- Думал, отвечая на вопрос про испытания, вспомните ограбление вашей мастерской в 2008 году. Тогда вынесли ювелирную коллекцию, которую готовили к выставке. Как вы это пережили?

- По-буддистски. Совершенно спокойно. Значит так должно быть.

Мне позвонили утром, сказали: у нас все украли. Я приехал, смотрю: сейфы вскрыты, в помещении куча милиции. А на рабочем столе лежит большая скульптура из золота с бриллиантами. Мои сотрудники забыли спрятать перед уходом. Вслух говорю: надо же, как интересно, это почему-то не забрали! Меня спрашивают: а что это? Объяснил: драгметалл и камни. Вышел в соседнюю комнату. Возвращаюсь, а штуки на столе уже нет. Задаю вопрос: где это? Говорят с честными глазами: "Что - это?"

Ну, я и понял: искать концы бесполезно.

- Сколько вы трудились над коллекцией?

- Два года. Занимали деньги, просили. Все, что зарабатывали, вкладывали туда.

Конечно, неприятно, но на фоне пережитого с болезнью так - мелочи, игрушки.

- Не нашли ничего из украденного?

- Украшения же яркие, но до сих пор нигде не всплыли.

- Ваша версия? Кто ограбил или навел?

- Знаете, как умные люди говорят: тот, кто украл, один раз грешен, а у кого украли, сорок.

- Почему?

- Подозреваешь кучу людей. А это большой грех.

- Но для себя какой-то ответ нашли?

- Честно говоря, не помню. Уже забыл. Видимо, не так сильно переживал. Тем более мы восстановили потом коллекцию, хотя это было не очень просто. У нас ведь не только изделия украли, но и формы для их изготовления. Меня это тогда поразило. Профессиональное ограбление!

Об отъезде из России

- Вы из-за него уехали из страны?

- Нет, отъезд случился гораздо позже, через несколько лет.

Ювелирку у меня никогда особенно не покупали, ни разу не вышел с ней в плюс. Это всегда было хобби. Предлагали переходить на массовый выпуск, но мне подобное неинтересно. Я не бизнесмен, не живу прибылью. Сформулировал для себя идеальное сочетание: пятнадцать процентов деловой хватки, а остальное - это художник. Любое нарушение пропорции дается тяжело. И нищим быть не хочу, и на коммерческие рельсы не готов все ставить, это сразу убьет творчество. Поэтому чутко берегу баланс.

Если же говорить про отъезд в Италию, он был связан с тем, у меня начали активно покупать скульптуры. Иностранные коллекционеры хвалили мои работы за художественные идеи, но высказывали осторожные претензии к качеству бронзового литья. Швы были видны, патина начинала цвести разным цветом.

Я сказал команде: ищем, где лучше всего льют бронзу. Оказалось, под Нью-Йорком и в Италии. Говорю: в Америку не поедем - далеко, а Пьетрасанте в Тоскане - самое оно.

Взял с собой шесть человек. Прилетели туда, договорились с литейщиками, сняли дом, мастерскую и начали работать. И пошел чистый кайф. Итальянцы с такой любовью все делали! Потрясающие ощущения.

- Пять лет там прожили?

- Да. Потом приехали англичане из галереи Halcyon. Давай, говорят, к нам.

Привезли контракт. Взрослый, шикарный. С большими цифрами.

- Тоже работа с бронзой?

- С ней. Но я не сразу согласился, полтора года вел переговоры, пока не перебрался с семьей в Лондон.

Когда в первый раз приехал, ахнул. Мощнейшая галерея на New Bond Street, в самом центре города. Пять этажей. И работали англичане, конечно, круто. Даже не подозревал, что так может быть. Огромная машина по раскрутке, продаже современного искусства.

Меня сразу повезли в королевскую семью, познакомили с Елизаветой II, герцогом Эдинбургским. Я отужинал с ними в замке в Виндзоре.

- Робели?

- Нет, не особо.

- Вас предупреждали, как соблюдать этикет?

- Конечно. Но я и так знал по фильму "Титаник" с Ди Каприо: надо брать столовые приборы с краю и постепенно двигаться к центру.

Мне в замке понравилось. И еда, и официанты. Статные дедушки с медальками на мундире. Смотришь на него и думаешь: чем не король? Столько благородства, достоинства, а он обслуживает тебя.

А герцога я даже в гости пригласил. Мне потом сказали: "Ты что? Нельзя!" Но я художник, мне можно.

- Не приехал?

- К сожалению.

О возвращении на Родину

- Виндзоры что-то приобрели из ваших работ?

- Может быть... Но это же галеристы. Они никогда не сдают клиентов.

- Говорят, у Умы Турман есть скульптуры в коллекции.

- Да, слышал, но не перепроверял. У меня мозг так устроен. Не запоминаю лишнее. И фотографии со знаменитостями не собираю. У меня их, по сути, и нет.

В Америке однажды оказался в богатой семье, у нее масса произведений искусства. Захожу, вижу свою работу. Говорю: "О, моя!" Они удивились: "Правда?" Даже не знали, кто автор.

Англичане продавали очень много моих скульптур. Это же их хлеб.

- Вам платили фиксированную сумму?

- Половину гонорара. Такой контракт.

- Почему уехали из Лондона?

- Пять лет прошло, договор закончился, и я сказал: всё, хватит.

- Могли продлить?

- Конечно. Хоть пожизненно. Но я хочу быть вольным художником, а контракт - это ограничения.

Например, все должно проходить только через галерею. Любая продажа в мире. А он большой, мир.

Я стал меньше зарабатывать, зато получил свободу. Мне хватает. Я не богатый человек, но и не бедный. И могу делать, что хочу.

- Уезжали без сожалений?

- Я же дом построил под Лондоном. Сначала хотел купить, но те, что находил, мне не нравились. Взял участок с домом, чтобы снести и построить с нуля. Думал, буду там жить до старости, но в какой-то момент понял: надо уезжать. Почувствовал себя инвалидом. То ли руки нет, то ли ноги. Затосковал, хотя и постоянно летал в Россию, ехал в деревню, садился на коня, уходил в тайгу.

И в Англии вроде бы все было хорошо, дом, участок, пруд, русская баня, друзья попариться приезжают. Виды из окна классные, лошади пасутся.

- Ваши?

- Нет, не мои. Хотел завести, но там с этим сложно.

У нас дома было правило: говорим только на русском. А тут приезжаю в мастерскую, смотрю на внуков, а они, когда им надо быстро что-то обсудить, переходят на английский. И вдруг я понял, что за этим кроется. Представил свое будущее, как стану один ходить по Лондону. Дедушка-бурят...

Друзья в России, дети переженятся, в разные страны разъедутся.

Думаю, пора разворачивать корабль. За ужином говорю жене: Таня, так, мол, и так, поехали домой. Она в ответ: ты же нас всех сюда привез, столько труда положили, дом построили... Начал объяснять: вот смотри, такая картина. За один вечер ее уговорил.

Потом детей спросили. У нас их трое - сын Чингис, дочки Соня и Даша. Они сразу дружно сказали: папа, едем с тобой в Россию. Вот прямо с удовольствием.

Вернулись: вау, так классно! Жить на родине - счастье. Абсолютно не лукавлю.

Так мы закончили историю с Англией. Дом еще год простоял. Думали, может, кто-нибудь из семьи все же решит поехать туда. Никто не захотел. Продали, а вырученные деньги решили потратить на проект, который в деревне делаем.

О богоугодном деле

- Ленд-арт парк "Тужи"?

- Да, он. У буддистов есть понятие буин - богоугодное дело.

- Карму поправляете, если по-простому.

- Ну, буддисты живут с этим.

- Вы рассказывали, что отец делал картины, иконы, скульптуры и бесплатно отдавал, дарил соседям, храмам.

- Продавал он только прялки и унты. Это был семейный бизнес.

- Я к тому, что вам приходилось делать подарки или все только через кассу?

- Знаете, пока был на контракте с англичанами, ничего не мог дарить. Пять лет очень жестких рамок. А теперь сам себе хозяин. Если хочу, могу отдать даром симпатичному мне человек, сказать: забирай!

Однако в торге буду настаивать на сумме, которая названа. Хотя давно не вникаю в продажи, не слежу, что из моих работ взяли, когда и за сколько. Уже говорил: я не бизнесмен, при этом терпеть не могу выражение, что художник должен быть голодным. Не должен! Так обычно говорят те, кто не хочет платить.

У меня есть команда, помогает сын Чингис с невесткой Димит, я счастлив, что могу им доверять. А сам занимаюсь творчеством. Увлекся вот работой с деревом. Прихожу в мастерскую, как на праздник. У меня нет задачи скопить состояние. Кайфую от самого процесса. Этому отец меня научил.

Я вот про "Тужи" начал рассказывать и отвлекся. Это был абсолютно осознанный шаг, чтобы помочь родине, которая все дала мне.

- "Тужи" как переводится?

- Сосновый бор. Это название местности, где мы запустили проект. В двух километрах от моего Укурика. Рядышком. Почему там площадку выбрали? В начале каждого лета мы собираемся на молебен, совершаем полубуддийский, полушаманский ритуал, когда боги просыпаются. Вся деревня приходит.

И вот как-то приезжаю из Англии, через два дня смотрю - никого нет. Что случилось? Оказывается, там давно люди не живут, разъехались кто куда. Не заставишь остаться. Последний ученик был в Укурике и один кормил троих - учительницу, истопника и уборщицу. Потом и его вывезли в город. Всё, школы нет, интернета нет. Шестьдесят дворов опустели. Жизнь ушла.

У нас, у бурятов, очень сильны традиции. Есть такое понятие - тоонто нютаг. Пуповины новорожденных зарывают под домом, где живут. Это наш стержень, корни.

Я рассказывал: мама рожала нас дома, а последы закопала. Для детей - это энергетическая связь, своего рода розетка для подзарядки. Я прилетал из Москвы, три ночи проводил в Укурике и возвращался новым человеком.

А несколько лет назад наш дом сгорел. Отца не стало, и вскоре дом вспыхнул. Мой духовный учитель сказал: отец забрал его. По традициям, новое жилье не ставят на пепелище. Я спросил у мамы, что делать. Она сказала: строй на том же месте. Там последы всех детей. И мы сделали.

Вот так и с деревней. Когда все собрались, я говорю: надо спасать. У нас есть мудрец, сосед мой, сват. Зовут Бадма. Он сказал: Даши Нима, надежда только на тебя. Рассказал сон, будто бежит по деревне, а от нее лишь пеньки остались. Мол, неужели доживу до этого страшного времени?

Я ответил, что готов потратить деньги от продажи лондонского дома. Мы с семьей так решили.

Но предупредил: в одиночку не потяну. Все должны включиться, помогать. Общими усилиями построим. Говорю, у меня нет власти или административного ресурса: единственный мой инструмент - творчество. А наша сила - в сплоченности.

И, знаете, пулей все полетело.

Выбрали красивое место, ходили, ногами измеряли. Два километра дороги нам проложили под честное слово. Выделенные бюджетные деньги потом пришли. И так во всем. Поехали люди из соседских поселков. На автобусах, личных машинах. С топорами, лопатами, молотками, гвоздями. Продукты везли, скот забивали на прокорм. Каждый день трудились по двести человек. Доходило до того, что отправляли работников в магазин за продуктами, те возвращались и деньги отдавали. Мол, с нас не взяли, когда узнали, что мы "Тужи" строим. Думал, такое происходило только в советское время. Оказывается, нет.

- Вернулась жизнь в деревню?

- Небо и земля по сравнению с тем, что было. Детей опять полно. Местные назад потянулись, родственники приезжают, гости, туристы.

- Но это же только летом?

- Осенью и зимой у детей школа. Но если будут проводить каникулы в деревне, как мы когда-то, вырастут, а любовь останется.

И моих внуков оттуда не вытащишь. Сейчас Чингис, сын, собрался в "Тужи" на работу. Соня, дочка, окончила университет в Англии, а теперь управляет проектом, живет в деревне.

Для меня важно, чтобы операционные расходы покрывались из доходов, и мы вышли на самообеспеченность. Туристы потянулись, хотя это не Байкал и не Алтай, а Богом забытая тмутаракань. Едут прекрасные люди из разных мест. Из Питера, Калининграда, Хабаровска, Владивостока. Ходят, смотрят. Когда меня видят, сначала стесняются подойти, потом смелеют.

- И жилье уже есть?

- Новую деревню отстроили! И скульптуры свои я осознанно там поставил. Хотел, чтобы начиналось с них. Потом можно приглашать других художников, но стержень должен был задать я. Уже два года проводим фестиваль современного искусства. Мне кажется, хорошо получается, изысканно.

Приезжайте будущим летом, посмотрите. Не пожалеете!

- Последний вопрос. Про реинкарнацию. Как думаете, кем вы были в прошлой жизни?

- Не хотел бы знать. И кем буду, тоже не хочу.

Помните, рассказывал, что у нас в семье когда-то была белая "Нива"? А недавно внук Тимур заявляет, мол, моя любимая машина - "Нива". Белая. Вот откуда он взял? Тимур отродясь никаких "Нив" не видел. Шоболэ, учитель, говорит, что внук - реинкарнация дедушки...

- Тем более не понимаю, почему не хотите про прошлое и будущее узнать.

- Не надо заглядывать туда, куда не просят. Поверьте буддисту...