"Гроба с размытого кладбища плывут по улицам..."

Страшная катастрофа, обрушившаяся на столицу империи, едва успевшей оправиться от опустошительного наполеоновского нашествия, была воспета в поэме "Медный всадник". Пушкинские строки с фотографической точностью передают картину бедствия:

• Осада! Приступ! Злые волны,
• Как воры, лезут в окна. Челны
• С разбега стекла бьют кормой.
• Лотки под мокрой пеленой,
• Обломки хижин, бревны, кровли,
• Товар запасливой торговли,
• Пожитки бледной нищеты,
• Грозой снесенные мосты,
• Гроба с размытого кладбища
• Плывут по улицам...

Трудно поверить в то, что строфы рождались не под сильнейшим впечатлением от только что пережитого, а из разрозненных сообщений, анекдотов и слухов - да еще и спустя 10 лет! Во время катастрофы поэт скучал в михайловской ссылке и лишь через два года смог наконец посетить брега Невы.

Однако история сохранила для потомков десятки писем, дневниковых записей, публицистических очерков и мемуаров, написанных очевидцами по горячим следам и ставших материалом для поэмы гения. Предлагаем читателям из первых уст узнать подробности катастрофы, произошедшей в Северной столице 200 лет назад.

Александр Сергеевич Грибоедов (1795-1829), поэт, дипломат

Я проснулся за час перед полднем; говорят, что вода чрезвычайно велика, давно уже три раза выпалили с крепости, затопила всю нашу Коломну. Подхожу к окошку и вижу быстрый проток; волны пришибают к возвышенным тротуарам; скоро их захлестнуло; еще несколько минут, и черные пристенные столбики исчезли в грозной новорожденной реке. Она посекундно прибывала. Я закричал, чтобы выносили что понужнее в верхние жилья (это было на Торговой, в доме В.В. Погодина).

Люди, несмотря на очевидную опасность, полагали, что до нас не скоро дойдет; бегаю, распоряжаюсь - и вот уже из-под полу выступают ручьи, в одно мгновение все мои комнаты потоплены; вынесли, что могли, в приспешную [кухню - Авт.], которая на полтора аршина выше остальных покоев; еще полчаса - и тут воды со всех сторон нахлынули, люди с частью вещей перебрались на чердак, сам я нашел убежище во 2-м ярусе, у N... В окна вид ужасный: где за час пролегала оживленная, проезжая улица, катились ярые волны с ревом и с пеною, вихри не умолкали...

Свирепые ветры дули прямо по протяжению улицы, порывом коих скоро воздымается бурная река. Она мгновенно мелким дождем прыщет в воздухе и выше растет и быстрее мчится. Между тем в людях мертвое молчание; конопать и двойные рамы не допускают слышать дальних отголосков, а вблизи ни одного звука ежедневного человеческого; ни одна лодка не появилась, чтобы воскресить упадшую надежду. Первая - гауптвахта какая-то, сорванная с места, пронеслась к Кашину мосту, который тоже был сломлен и опрокинут; лошадь с дрожками долго боролась со смертью, наконец уступила напору и увлечена была из виду вон; потом поплыли беспрерывно связи, отломки от строений, дрова, бревна и доски - от судов ли разбитых, от домов ли разрушенных, различить было невозможно.

Ветер сильнейший ... в самой отдаленности хаос, океан, смутное смешение хлябей, которые отовсюду обтекали видимую часть города, а в соседних дворах примечал я, как вода приступала к дровяным запасам, разбирала по частям, по кускам и их, и бочки, ушаты, повозки и уносила в общую пучину, где ветры не давали им запружать каналы, всё изломанное в щепки неслось, влеклось неудержимым, неотразимым стремлением.

Гибнущих людей я не видал, но, сошедши несколько ступеней, узнал, что пятнадцать детей, цепляясь, перелезли по кровлям и еще не опрокинутым загородам, спаслись в людскую, к хозяину дома, в форточку ... Всё это осиротело. Где отцы их, матери!! ... Был третий час пополудни; погода не утихала, но иногда солнце освещало влажное пространство, потом снова повлекалось тучами. Между тем вода с четверть часа остановилась на той же высоте, вдали появились два катера, наконец волны улеглись и потоп не далее простер смерть и опустошение; вода начала сбывать...¹

Александр Иванович Тургенев (1784-1845), историк, чиновник

Из Итальянской слободки отправился я по образу пешего хождения в Морскую или на Мойку к его сиятельству [графу М.А. Милорадовичу - Авт.], но уж выходя из Литейной на Фонтанку, остановлен был разлившейся из берегов своих Фонтанкой, а переправившись чрез Симеоновский мост, принужден был взять Ивана извозчика и доплыть на дрожках до графа Нессельроде, ибо вся набережная по обеим сторонам, улица перед Михайловским садом и Садовая залиты водою, и от шумящего сильного ветра наводнение и теперь ежеминутно умножается ...

Через наводненную уже Невскую перспективу и Литейную побрел я домой за экипажем, но и тут новое дьявольское наваждение: от дома В.С. Шереметева вдруг сорвало (с кровли или с трубы, в точности донести не умею) груду кирпичей, кои, ударившись об мою шляпу (к счастью, она была поношенная), то есть, о конец оной, нагнули ее на мои красные очи, и потом ингерманландский зефир, в ту минуту неосторожно подувший, свеял ее в черную грязь ... и заставил меня бежать за нею ... Смиренно очистив грязь с шляпы и остерегая народ, как волны стремившийся смотреть другие волны, от кирпичей Шереметева или его соседа, я опять побрел на свой бивуак в Итальянской слободке ...

Два часа пополудни.

Вода усиливается. Аничковский мост залит. В Литейной из нижних этажей убираются. Нельзя доехать и до Английского клуба: к счастью, у людей моих славные щи! Не знаю, как отправить и это письмо, ибо венецианских гондолей не успели завести, а иначе, то есть, по сухому пути, до почты не доберешься... В Михайловском замке лошади едва выплыли; едва ли не было хуже. Но я пишу еще из своего ковчега в Итальянской слободке и знаю чужую беду только еще по слуху.

Четыре часа пополудни.

Сейчас возвратился от Аничковского моста. Далее ни на лошади, ни пешком нельзя, и только две или три лодки плавают вдоль по перспективе, совершенно покрытой водою. Будку и караульню у Аничковского дворца снесло. По Фонтанке, на набережной, и перил не видно. Нижние этажи все залиты. По Фонтанке и по перспективе плавают дрова, овес, и ловят яйца с барок. Сказывают, что во дворце дошло до второго этажа. Теперь направление ветра переменилось, и оттого мы дошли до моста, но прежде и он, и за ним было в воде. Отважные мореходцы пускались по тротуарам перспективы, но не всегда удачно... Нижний этаж прежнего моего жилища потоплен. Издали Фонтанка с набережными кажется Невою.²

Василий Иванович Мирошевский (ок. 1800-1859?), морской офицер, беллетрист

... Часов в десять утра мой хозяин, старик лет 60, вошел ко мне в комнату и сказал, что в улицах, которые стоят на низком месте, разлилась вода, и многие стоят в домах своих почти по колено затоплены, прибавив к этому, что он очень доволен своим местом, которое несколько повыше, а потому воды он не опасается ... между тем вода стала входить к нам во двор ... вскоре показался небольшой ручеек под моими ногами, я перенес стол на другое место и все продолжал писать.

Между тем, вода разливалась всё более и более, стала приподнимать пол, я по уверению хозяев, не подозревал никакой опасности, велел вынуть из печи горшок щей, и поевши немного, хотел идти в канцелярию своего экипажа, чтобы окончить письмо, но хозяева уговаривали меня никуда не ходить... Но поскольку вода в комнате была уже выше колен, я хотел уйти. Стал отворять дверь, но ее силой затиснуло водою. Покуда мы со стариком употребляли все усилия, чтобы отворить ее, то были в воде уже по пояс. Наконец дверь уступила нашим усилиям, я выбежал на улицу и увидел ужасную сцену. Вода в некоторых домах достигла до крыш, люди сидели на чердаках, кричали и просили о помощи... Между тем, я стоял в воде почти по горло. На середину улицы выйти было почти невозможно, потому что меня совсем бы закрыло водою.

По счастью моему разломало ветром забор возле моей хижины. Я взобрался на него, стал на колени, достал рукой до крыши, влез на неё и сел верхом... Волнами разбило вал, которым был обнесён Кронштадт, вода хлынула по улицам с ужасной силою, многие дома, заборы, крыши совсем уносило. На чердаках был слышен крик и плач женщин...³

Александр Петрович Беляев (1802-1887), офицер, декабрист

В вечернем приказе я был назначен дежурным по батальону, а брат мой дежурным на императорский катер, стоявший против дворца у Дворцовой набережной. Когда я шел от Калинкина моста, где мы жили, в казармы, по набережной Мойки, то едва не был сбит с ног силою урагана, так что, державшись только за перила изо всей силы, мог подвигаться. Вода уже била фонтанами из всех водосточных труб, заливая улицы, и захватывала всех пешеходов, которые должны были по воде спешить к своим домам или своим должностям.

Всего более было жаль бедных дам, захваченных этим внезапным разливом. По мере подъема воды стали показываться по улицам лодки, и одна из них с флигель-адъютантом Германом направилась в наши ворота и этим проливом пристала к каменной лестнице, где вода стояла уже на 5-й ступени из нижнего в верхний этаж. На этой лодке отправилось несколько матросов с офицерами для подания помощи в различных местностях.

В Неве вода поднялась уже выше набережной; ураган страшно свирепел, волнение на Неве сделалось громадным, плыть вниз по реке уже не было возможности, все несло вверх против течения. Когда против дворца показалась сенная барка, уже вполовину затопленная, и люди кричали и просили помощи, Государь, увидев их из окна бедствующих, послал генерал-адъютанта Бенкендорфа, который в этот день был дежурным, приказать катеру снять этих несчастных. Генерал передал приказание брату моему, командиру катера ... и они оба по пояс в воде, страшно холодной, достигли катера и взошли в него. Барка уже много подалась вверх против течения, и когда люди были спасены, катер поворотил ко дворцу, так как ему приказано было снять этих людей. Но когда 18 человек силачей гребцов начали грести, то катер не подавался ни на шаг. Брат мой ... доложил генералу, что вниз они уже плыть не могут, а надо поворотить по ветру и где будут погибающие, то подать им помощь... Так им посчастливилось спасти несколько человек в сальном буяне, на Петербургской стороне...

К утру буря стихла, и они отправились во дворец. Когда генерал Бенкендорф доложил Государю обо всем, что было ими сделано, и отозвался с похвалою о мужестве и распорядительности брата, как командира катера, Государь приказал тотчас же надеть на него орден Владимира 4-й степени...⁴

Фаддей Венедиктович Булгарин (1789-1859), писатель, издатель

С рассветом мы увидели, что вода чрезвычайно возвысилась в каналах и сильно в них волновалась. Сначала появлялись на улицах только люди, вышедшие из домов своих за делами, но около 10 часов утра, при постепенной прибыли воды, толпы любопытных устремились на берега Невы, которая высоко воздымалась пенистыми волнами и с ужасным шумом и брызгами разбивала их о гранитные берега...

Нева, встретив препятствие в своем течении и не могши излиться в море, возросла в берегах своих, наполнила каналы и чрез подземные трубы хлынула в виде фонтанов на улицы. В одно мгновение вода полилась чрез края набережных, из реки и всех каналов, и наводнила улицы. Трудно представить себе смятение и ужас жителей при сем внезапном явлении. Погреба, подвалы и все нижние жилья тотчас наполнились водою. Каждый спасал, что мог, и выносился наверх, оставляя в добычу воде свое имущество. Некоторые, слишком заботливые о спасении вещей и товаров, погибли в погребах. Между тем толпы народа, бывшего на улицах, бросились в дома, другие поспешали в свои жилища, но прибывавшая вода принудила их спасаться, где кто мог. Кареты и дрожки, которые сперва разъезжали по воде, начали всплывать и спасаться на высоких мостах и по чужим дворам.

В первом часу пополудни весь город (кроме Литейной, Каретной и Рожественской частей) залит был водою, везде почти в рост человека, а в некоторых низких местах (как, например, на перекрестке Большой Мещанской и Вознесенской улиц, у Каменного моста) более нежели на полторы сажени... Разъяренные волны свирепствовали на Дворцовой площади, которая с Невою составляла одно огромное озеро, изливавшееся Невским проспектом, как широкою рекою, до самого Аничковского моста. Мойка скрылась от взоров и соединилась, подобно всем каналам, с водами, покрывавшими улицы, по которым неслись леса, бревна, дрова и мебели. Вскоре мертвое молчание водворилось на улицах. Около двух часов появился на Невском проспекте военный генерал-губернатор граф М. А. Милорадович, на 12-весельном катере, для подания помощи и ободрения жителей...

Но бедствие на Адмиралтейской стороне (кроме Коломны) не было столь ужасно, как в селениях на берегу Финского залива, в поперечных линиях Васильевского острова близ Смоленского поля, на Петербургской стороне и вообще в местах низких, заселенных деревянными строениями. Там большая часть домов была повреждена, иные смыты до основания, все заборы ниспровергнуты и улицы загромождены лесом, дровами и даже хижинами... На Неве все плавучие мосты сорваны, исключая Самсоньевского и прелестного моста, соединяющего Каменный остров с Петербургскою стороною. Все чугунные и каменные мосты уцелели, но гранитная набережная Невы поколебалась, и многие камни, особенно на пристанях, сдвинуты с места или опрокинуты.

В третьем часу пополудни вода начала сбывать; в 7 часов уже стали ездить в экипажах по улицам, и тротуары во многих местах сделались проходимыми. В ночь улицы совершенно очистились от воды, которая снова подчинилась своим законам течения, оставив плачевные следы своего кратковременного буйства.

Григорий Никанорович Оленин (1797-1843), штабс-капитан, чиновник

Петербург чуть вовсе не затопило водою - представьте, что 7-го ноября по утру поднялась такая буря, что вода вышла из берегов Невы, Фонтанки и всех каналов и разлилась почти по всем улицам. Залила все нижние этажи, так что у меня внизу в кабинете было более аршина над полом - бедные мои лошади сначала плавали по двору, потом мы их втащили в комнаты внизу, где им было воды повыше колена, - у нас, слава богу, все благополучно окончилось...

В Галерной гавани, на Васильевском и Петергофской дороге снесло множество деревянных домов - на Неве видны были дома, плывущие с жителями на кровле, отломки барок с людьми и разные ужасные картины, целые купеческие галиоты выбрасывало под окна домов, стоящих на набережных, и эти галиоты, плывущие по набережной, сбивали колонны балконов и фонари городовые.

Мосты все сорвало - одна карета, ехавшая на мосту близ Летнего сада, четвернею с дамами, полетела в Неву и пропала - множество людей погибло на улицах, некоторых спасали в окна домов, иные спасались на досках и бревнах, которые множество несло по улицам, - мимо нас плыли будка часовых гауптвахты с сошками, ясли, в которых извозчики по улицам кормят лошадей, графины, бумаги, книги, всякая всячина. Все улицы, когда вода сбыла, покрыты были ломом, - а на Васильевском острове и Петергофской дороге проезду не было - там, где были дома, там сделались площади, где были площади, туда принесло дома. ... Людей потопших считают около 4 тысяч, - более женщин, нежели мужчин... все веселья города прекращены были на несколько дней⁵.

Андрей Евгеньевич Розен (1799-1884), поручик, декабрист

7 ноября с восходом солнца отправился в манеж; ветер дул такой сильный и порывистый, что я в шинели не мог идти и отослал ее на квартиру. Во время ученья заметили, что вода втекает в ворота, и когда отворили ворота, то она потоком стала втекать в манеж. Немедленно повел команду беглым шагом к мосту, которого плашкоуты уже были подняты водою до такой высоты, что дощатая настилка с двух концов отделилась совершенно и не было сообщения. Тогда солдаты поставили несколько досок наискось к поднявшемуся мосту и составили такую же переправу на другом берегу, где вода еще не выступила, оттого что правый берег реки был выше левого.

Пока добирались до квартир в крестьянские избы, вода начинала нас преследовать. Крестьяне поспешно выгнали лошадей и рогатый скот по направлению к Парголовским высотам; на лошадях ускакали; большая часть рогатого скота утонула. Я собрал мои вещи и книги. Пол моей квартиры был на четыре фута выше земли, и когда вода выступила из-под пола, перебрался на чердак и на крышу.

Взору представилась картина необыкновенная: избы крестьян, дачи, дворец Каменноостровский с левой стороны, дворец Елагинский с правой стороны, деревья, фонарные столбы - все в воде средь бушующих волн. Насть Новой деревни, с моей квартирою, была застроена в виде острого угла; к этому углу по направлению ветра приплыло и остановилось множество барок и лодок с Елагинского острова.

Мне удалось вскочить в такую лодку и с трудом пробраться вдоль деревни; солдаты мои захватили три лодки и вместе перевезли, плавая взад и вперед, всю команду, казенную амуницию на огромную барку, с коей при постройке на Елагинском острове была выгружена известка.

Тогда было около полудня; сколько могли захватить, взяли с собою хлеба и расположились оставаться до последней возможности в этой случайной гавани... Крестьяне последовали нашему примеру и пересели в другие барки; большая часть крестьян оставалась на крышах своих домов, крестились, молились вслух и говорили о светопреставлении. Во втором часу порывистый ветер начал утихать; вода быстро стала сбегать, так что еще до заката солнца могли мы оставить наш ковчег и по приставшему и накопившемуся хламу всякого рода с трудом перебрались в наши квартиры⁶.

• _{1. Грибоедов А.С. Частные случаи петербургского наводнения /Русское слово. 1859. Май. N 5. С. 69-74.}
• _{2. Княгине В.Ф. Вяземской/Переписка П.А. Вяземского с А.И. Тургеневым. Т.3. 1824-1836. СПб.1899. С. 91-93.}
• _{3. Цит. по: Розов А. Наводнение в Кронштадте 7 ноября 1824 года /Рабочий Кронштадт. N 67. 4 июня 1985 г.}
• _{4. Беляев А.П. Воспоминания декабриста о пережитом и перечувствованном. СПб. 2009. С. 94-96}
• _{5. Цит. по: Осповат А.Л. Вокруг "Медного всадника"/ Серия литературы и языка. 1984. Т. 43. N3.}
• _{6. Розен А.Е. Записки декабриста. СПб. 1907. С. 42-43.}