Василий Липаев - Клименту Ворошилову: "Прощайте, друг. Приезжайте на похороны коллектива..."

Мытарства старого эсера

Новая экономическая политика, проводимая советской властью с 1921 г., поспособствовала утверждению кооперативного движения в российской деревне. Практика 1920-х гг. подтверждала высокие возможности кооперирования крестьянских хозяйств, в то время как сама кооперация становилась определяющим фактором нэпа, поскольку она решала проблему социалистического развития для основной массы населения¹. Именно в это время прогремело на всю страну одно из первых "нэповских" сельскохозяйственных товариществ "Красивая Меча", организованное в Центральной России крестьянином, уроженцем деревни Бутырки Богородицкого уезда Тульской губернии Василием Андреевичем Липаевым (1877-1937)².

В РГАСПИ хранятся его любопытные письма К.Е. Ворошилову 1924-1934 гг., которые показывают, в каких сложных условиях приходилось работать энтузиастам, пытавшимся создать эффективное сельское хозяйство в первые годы советской власти.

Будучи эсером с 1901 г., Липаев проводил агитационную работу среди крестьян, неоднократно подвергался арестам и ссылкам, только в тюрьме провел 2,5 года. В 1909 г., будучи в очередной ссылке в Архангельской губернии, он познакомился с молодым луганским большевиком Климентом Ворошиловым. В первые годы советской власти его образ жизни изменился не слишком: Василий Андреевич неоднократно арестовывался органами ЧК и ОГПУ, хотя в 1919 г. заявил о своем выходе из эсеровской партии.

В 1921 г. после объявления нэпа Липаев организовал сельскохозяйственное товарищество "Красивая Меча", объединившее крестьянские хозяйства нескольких деревень Казанской волости Богородицкого уезда Тульской губернии (его родные Бутырки, Панарино, Крюковка)³. Название дали от протекавшей поблизости реки Красивая Меча, притока Дона. Как отмечает историк В.П. Козлов, "человек энергичный, Липаев решил создать коллективное сельское хозяйство, представлявшее по своей организации нечто среднее между кооперативом и коммуной. Преодолевая сопротивление богородицких властей, используя свои старые революционные связи [...], он сумел убедить в 1921 г. 11 крестьянских семей объединить их 12 надельных полей в четырехстах полосах, с тремя лошадьми, двумя коровами, двумя плугами, четырьмя телегами, пароконной молотилкой, веялкой, граблями и лопатами в Красиво-Мечанское сельскохозяйственное кооперативное товарищество"⁴.

Довольно скоро, с 1923 г., детище Липаева превратилось в большой и передовой "агропромышленный комплекс", оснащенный современной техникой. В начале 1925 г. Василий Андреевич был принят И.В. Сталиным (см. док. 2). В феврале того же года товарищество посетил секретарь ЦК РКП(б) и кандидат в члены Политбюро В.М. Молотов⁵. В изданной вскоре брошюре Молотова "Политика партии в деревне" было, в частности, упомянуто не только притеснение товарищества со стороны уездных и губернских властей (о чем ему тогда рассказал сам Липаев), но и отмечена его высокая производительность в условиях нэпа⁶.

В 1931 г., в период сплошной коллективизации, Липаев был снят с руководства Красиво-Мечанской коммуной "за невыполнение директив партии и советской власти". 13 января 1933 г. он был арестован, а в октябре приговорен к 5 годам лагерей. В апреле 1933 г. его дело было пересмотрено, заключение заменено высылкой в Северный край. С декабря 1933 г. по июль 1934 г. отбывал ссылку в Архангельске, после чего возвратился в Москву.

В период Большого террора, 22 июня 1937 г., Василий Андреевич как бывший эсер был вновь арестован по обвинению в "контрреволюционной деятельности". 23 ноября 1937 г. приговорен к расстрелу. Захоронен на Бутовском полигоне. Реабилитирован в 1956 г.

Письма во власть

На протяжении всего периода деятельности "Красивой Мечи", а также после ее разгрома, Липаев направлял развернутые письма к высшему руководству СССР. В них подробно описаны организация хозяйства и труда в товариществе, сложности взаимоотношений с местной властью, проанализированы производственные результаты. Вместе с тем письма наполнены жалобами и просьбами о содействии и защите.

Особый интерес представляют письма в адрес члена Политбюро ЦК ВКП(б) (с 1926 г.) К.Е. Ворошилова, с которым Липаева связывало давнее знакомство. В РГАСПИ было выявлено десять таких писем за 1924-1926, 1929, 1931-1934 гг. Девять из них отложились в личном фонде К.Е. Ворошилова⁷, а одно (за 1931 г.) - в материалах Секретариата ЦК ВКП(б)⁸.

Кроме того, в 1931 г. Липаев трижды обращался с письмами к члену Политбюро ЦК ВКП(б) Л.М. Кагановичу, описывая трагические последствия развала коммуны и безуспешно пытаясь повторно добиться у него личного приема. Ранее, 9 мая 1930 г., у них состоялся разговор, в котором Липаеву было обещано заступничество от "травли" и разгрома со стороны "партийцев"⁹.

После освобождения из ссылки, в августе 1934 г., Липаев также направил письмо председателю Совнаркома СССР В.М. Молотову с подробным описанием своих мытарств¹⁰. Как следствие, прокурор СССР И.А. Акулов информировал Молотова, что обвинения против В.А. Липаева в участии в "контрреволюционной организации" "Московское бюро ПСР" были построены на показаниях лиц, добытых сотрудниками местного районного отделения ОГПУ с применением пыток¹¹.

Ниже публикуется шесть отобранных писем В.А. Липаева, адресованных К.Е. Ворошилову. Все они представлены рукописными подлинниками, за исключением письма от 14 декабря 1933 г., которое сохранилось в виде машинописной копии. Письма публикуются в соответствии с правилами издания исторических документов, с сохранением их стилистических особенностей. Явные ошибки и опечатки исправлены без оговорок.

N 1. Письмо В.А. Липаева К.Е. Ворошилову. 18 августа 1924 г.

Дорогой друг Климент Ефремович!

Сообщаю Вам для сведения, наш Красиво-Мечанский коллектив обречен на смерть.

Моя поездка в Наркомзем¹² дела не улучшила пока, а ухудшила.

1. За 1 [1]/2 мес. хозяйничанья диктатуры Ланина, командированного губкомом через Кредсельпромсоюз¹³, коллектив пришел к развалу, к тому же, когда я был в Москве, сгорело нашего хлеба 185 коп[ен] ржи незастрахованного.

Письмо Ваше к Кабакову¹⁴ от 2 августа имело следствием вчерашний приезд заведующего Губземуправлением Беликова и предправления Кредсельпромсоюза Величкина. Составлен акт, что в правлении и ревизионной комиссии нет единодушия в работе, а Т-во разделилось на два лагеря - работа остановилась в самое горячее время.

Положение таково: ими, приезжавшими (Беликов; предповерочного совета Кредсельпромсоюза), был командирован бедокур Ланин, приведший к развалу коллектива, единственного в России по своей внутренней структуре, и им и губкому, при шуме по моему адресу неудобно признать неудачный опыт посылки в коллектив Ланина. И для меня ясно дальнейшее. Меня под суд, чтобы я не мог быть выбран в правление. Коллектив доделать тому же или подобному... А потом делопроизводство прекратить. А командированный из Москвы [Фофанов] в Тулу еще не приезжал.

Нельзя работать! Задушили низы!!! Жалко 25 семей сжившихся, почти коммунаров, куда они и я пойдем, не знаю...

Прощайте, друг, приезжайте на похороны коллектива, посмотрите, как мы было хорошо устроились на Красивой Мече и какие перспективы открывались. Работа 5 лет пропала.

Я думаю и Вам будут неприятности из-за меня. Ну, простите.

Смею Вас лишь заверить, что я честно мыслил и поступал, и в этом случае Вам краснеть за меня не придется, конечно, если расследовать инсинуации.

Крепко жму Вашу руку.

С искренним уважением всегда о Вас вспоминающий,

В. Липаев.

18/авг

За все проявленное Вами участие и сочувствие искренне благодарен.

Не Ваша вина, что результаты иные.

РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 1. Д. 334. Л. 4-4 об. Подлинник. Автограф. Делопроизводственная приписка синим карандашом на полях: "Возвратить тов. Ицкому".

N 2. Письмо В.А. Липаева К.Е. Ворошилову. 10 января 1925 г.

Дорогой друг Климент Ефремович!

Был я у Сталина в пятницу¹⁵, имел с ним обстоятельный разговор о многом. Как мне кажется, он очень заинтересовался нашей организацией и предлагал мне пропагандировать широко об этом, пока не закончу опыта. Ответил я: "Бросить организацию не могу". Он обещал прислать скоро партийного инструктора для обследования и обещал помощь. Все рассказал и о деревне. Оказывается, он отлично обо всем осведомлен, очень умно, здраво, в соответствии с действительностью судит о настоящем. Вчера и сегодня я раза 4 заходил к Вам. Увидеться не пришлось. Скоро придется мне еще приезжать. Вы обещали мне переговорить со Смирновым¹⁶ о кредите и прочем. Прилагаю приглашение Вам в гости на открытие электростанции 15 января.

Затем нельзя ли получить удостоверение приблизительно такого содержания, как прилагаемое¹⁷.

Крепко жму руку. Ожидаем.

10/I-1925.

В. Липаев

РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 1. Д. 334. Л. 1-1 об. Подлинник. Автограф.

N 3. Письмо В.А. Липаева К.Е. Ворошилову. 11 февраля 1926 г.¹⁸

Дорогой друг и многоуважаемый товарищ Климентий Ефремович!

Прежде всего поздравляю с высоким положением, Вами занятым, высоким и ответственным в Союзе¹⁹.

Семья Липаевых искренно рада Вашему успеху, который Вы имеете по праву бессменного бойца, преданного идее, пониманию дела и задач момента. За последние три месяца я раза три был в Москве, хотел видеть Вас, но Вы так перегружены работой, что трудно стало до Вас дойти, и это естественно, конечно.

Интереснейшее время мы переживаем - время ломки старых устоев, понятий, уклада традиций. Наши предшественники и наши потомки нам позавидовать должны. Ведь интереснее нашей эпохи представить трудно. Хотя признаю, что уже очень трудновато жить и работать в такое время. Хорошо, что я не израсходовал пока полученного от природы, и запас сил имеется. Хотелось многое узнать от людей, впереди стоящих, и самому рассказать о многом тяжелом, что надлежит устранить из жизни; но сделать этого не удалось. Конечно, я Америки не открою, но на многие "недостатки механизма" обратить внимание кого следует должен.

С момента последнего свидания с Вами и после посещения нашего коллектива тов. Молотовым условия моей работы очень изменились к лучшему. Произошел полный переворот в отношении местных работников к Красиво-Мечанскому коллективу. Теперь уже умышленно, злостно никто нам работать не мешает. Но непонимание наших целей бывает, как там на месте, так даже здесь в центре.

Напомню, что цель, поставленная нами, была и есть доказать: что проведение в жизнь социальных идей и переустройство всего жизненного и хозяйственно-производственного уклада массы на началах социализма вполне возможно, при наличии косности, темноты, ужасной во всем отсталости, страшной бедности, малоземелья и самого главного врага социализма - собственнического инстинкта.

В настоящий момент наши достижения таковы. Состав - 73 семьи, 304 души (за минувший год удвоилось число участников, в апреле, мае ожидаем еще раз удвоения). Земли теперь имеется 922 дес. (из них 87 дес. в чересполосном пока пользовании, 115 дес. леса и 720 дес. различной земли сведено в 3 хозяйственных центрах. При 9-польной системе с Шатиловскими культурами и клеверами²⁰), 4 водяных мельницы на аренде, своих 2 крупорушки²¹, просорушки²², небольшая колбасная, три мастерских (столярная, слесарная, кузнечная), садоводство, пчеловодство, огородничество небольшое, электростанция. Кроме этого мы содержим больницу, обслуживающую до 25000 чел. населения, и 9 учителей с 550 учащмися в 4 домах. Хозяйство механизируется, молотим в одном центре электромотором, в другом трактором "Ойль-Пуль"²³, в третьем - локомобилем, инвентарь уже имеется на 75%. Все обобществлено, кроме платья и квартирной обстановки. Никто не имеет права вести отдельного хозяйства. Собственный капитал с 648 руб. при начале вырос до 26 000 руб. (14 000 паевого и 12 000 руб. неделимого). Теперь уже никто не говорит, что мы разбежимся или нас разгонят. Надеемся в 1-1/2 года втянуть весь район, 7 деревень до 2000 душ с общим участком земли до 5000 дес. Создать в полном смысле сельскохозяйственную фабрику, деревню-город с 4-5 хозяйственными центрами и одним "жизненным".

Если все намеченное осуществить быстро, то на это надо 5-6 миллионов руб. Но дело не будет прочно. Нужно делать постепенно, что и намечено нами. Товарищ Сталин, узнав от меня, что подготовительно-организационный период я определяю (при условии своими силами и своими средствами) в 10 лет, предложил его ускорить. Он придает нашему делу показательное значение. Если будут средства даны (только в ссуду, субсидии вредны, развращают), то организационный период может быть сокращен до 2 лет.

В этом году мы действительно получили до 65 тыс. кредита, да присоединившаяся коммуна "Красная Нива" принесла задолженность 12 000 руб., но беда в том, что все кредиты краткосрочные и все они затрачены на приобретение инвентаря, семян, ремонт помещений. В сельском хозяйстве краткосрочный кредит почти не нужен. И дорог, и возвратить его можно только распродажей приобретенного на него.

Теперь 5 тульских организаций: Губисполком, Тулсельбанк, Кредсельсоюз, Губзу и Губком, а также и Всесоюзный Сельскосоюз, признавая огромное показательное значение за нашей организацией исключительной, единственной по своей внутренней структуре, просили ЦСХБанк отпустить Тулсельбанку сверх лимита для кредитования Красиво-Меченского Т-ва долгосрочной ссудой на 8 лет = 100 000 рублей. Получился отказ - с предложением сделать это за счет местных средств. Между тем по краткосрочным обязательствам подошли срока, и пока мы хлопотали, начались протесты векселей, так что нам теперь приходится пятиться назад, продавать инвентарь, подмачивать свою репутацию. Между тем были основания для уверенности в пересрочке задолженности Т-ва с уплатой на несколько лет, да и по здравому смыслу государство должно было поддержать этот опыт массовой коллективизации.

Не понять: мы просим в 1-й нашей копейке 5 копеек в ссуду, нам отказывают, да еще с указанием, что мы не своим делом занимаемся, содержим школы и больницу (Россельбанк), и в то же время узнаем, что Госбанк своим служащим в 1-й ихней копейке выдал 1000 коп., а Внешторг своим служащим в 1-й коп. = 600 коп.

Отказом этим наш коллектив да и все тульские организации поставлены в неважное положение. Я сейчас жду ответа т. Молотова, который должен приехать, мне сказали 15 [нрзб] ему было письмо от нашего секретаря Губкома т. Кабакова.

Деньги эти нужны только для организационного периода, а дальше мы пойдем опять на свои средства и своими силами.

Кстати сказать: на 3-й сессии Совета колхозов было признано необходимостью всем коммунам перейти к принципу личной заинтересованности в той или другой форме оплаты труда. Принцип, за который меня 5 лет душили и лишь один год дали теперь работать.

Дорогой друг! Можно ли что по обстоятельствам времени сделать для удовлетворения кредитной нужды нашего коллектива? Она вызвана толчком, который сделал товарищ Сталин, высказав пожелание ускорить организационный период, а без этого мы бы тихонько подвигались вперед.

Еще раз искренние пожелания всех лучших благ. Весной ожидаем дорогого друга на денек хотя бы на "Красивую Мечу".

11/II-1926.

С истинным уважением, В. Липаев.

РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 1. Д. 334. Л. 5-6 об. Подлинник. Автограф.

N 4. Письмо В.А. Липаева К.Е. Ворошилову. 28 ноября 1929 г.

Дорогой товарищ и друг Климент Ефремович!

Прежде всего искренний привет и пожелания от семьи Липаевых из коммуны "Красивая Меча". Вы там наверху, мы тут внизу строим новый строй, социалистический.

Условия нашей работы здесь особенно тяжелы, хотя уверены, что и Ваша далеко не легка и высокоответственна.

Дорогой друг! Когда-то Вы в 1924 году спасли нашу коммуну от гибели. Вмешались Вы через т. Смирнова, и головотяпству был положен конец. Вызвал тогда т. Сталин меня и расспросил о новом тогда методе организации крестьянской массы. "Товарищ, - говорит, - ведь это то самое, что нам сейчас так нужно, что мы ищем и никак не найдем". Признал, что я очень хорошо делаю,что не вхожу в партию, работаю плечо в плечо.

Ведь ныне ставшие общими: принцип сплошной коллективизации, основы личной заинтересованности, термин "неделимый капитал" - они 9 лет тому назад родились в "Красивой Мече". Сколько пришлось вытерпеть за них, пока они приобрели права гражданства.

Т. Молотов, побывавший здесь в феврале 1925 г. и разогнавший головотяпов, в своей книге "Политика партии в деревне" отметил это событие, как "исключительный случай головотяпства", окончившийся все-таки благополучно. Hy a теперь, дорогой друг, вновь беда и, пожалуй, еще большая. Вновь создалась подобная же группа и более современными способом душит и уничтожает мою работу, производит разгром коммуны. За последние 4 месяца в газетах местных и столичных множество статей, соответствующих травле.

Моя фамилия почти не упоминается, я пока нужен, но всю ту мною сколоченную группу идейно мыслящих и работающих не за страх, а за совесть - ее позорят, вытирают, производят в "помещики", "офицеры", вредители безо всякого основания. Конечно, в такой большой коммуне (850 душ, к весне ожидается до 2000 душ) без идейного актива работать нельзя, и я буду должен уйти на улицу. А потому еще раз не ради себя, а ради святого дела, которому с Вами служим, прошу Вас спасти еще раз коммуну от головотяпского удушения. Прислать человека непосредственно из ЦК, который без заезда в Тулу, в райком, сначала на месте от меня и других взял бы данные, а затем проверил бы их выше. В Москве можно спросить и получить верное освещение от слушателя [нрзб] курсов при ЦК Махова И.А. и инструктора НРК РКИ²⁴ Астахова. Хорошо было бы, если бы меня вызвал еще раз т. Сталин или Молотов и я бы объяснил им современное состояние деревни и коллективного движения²⁵. Теперь им все увлекаются и делают ошибки.

Твердо верю, что Вы спасете старейшую коммуну, служившую все время примером (в этом году за 9 месяцев перебывало экскурсий до 5000 человек).

Зависть, злоба, обывательщина, корысть и непонимание объединились против.

Еще бы! В этом году коммуна, уплачивая 70 000 руб. задолженности, имеет силу уже, пусть укажут другой такой случай в СССР! Имеет 23 отрасли, 2000 гектаров земли, "свой наркомпрос, наркомздрав" и пр., и еще 2-3 года и приступит к капитальному переустройству.

Итак, поймите, дорогой друг, что у меня отнимают душу, отнимают честь, что только и имею.

Все ведь пружины нажаты.

Жду срочной помощи.

Вечно преданный Вам, с истинным коммунистическим приветом остаюсь,

В. Липаев

28 ноября 1929 г.

РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 1. Д. 334. Л. 13-14. Подлинник. Автограф. На документе имеется штамп Совета Красиво-Мечанской коммуны.

N 5. Письмо В.А. Липаева К.Е. Ворошилову. 14 декабря 1933 г.

Дорогой Климент Ефремович!

По известному Вам делу (обвинения меня в контрреволюции) получился финал такой. Прокурор т. Акулов вчера сказал мне, что я "должен выехать из Москвы на время и не так далеко", и сегодня я получаю путевку и завтра выезжаю, не знаю пока куда, по словам т. Акулова, "дело гораздо больше, шире, чем мне, Липаеву, было известно".

По всему видно, что ведомственная амбиция ГПУ не потерпит возражений против его решения. Сила не на моей стороне, а право... Если бы Вы лично могли меня выслушать, я бы, мне думается, мог Вам доказать, что меня затравила фактическая контрреволюция, что погибла моя работа 16 лет советского времени, уничтожена коммуна "Красивая Меча" (на ее месте теперь голодающая, нищая, разбегающаяся "артель", остатки которой удерживают репрессиями, а все виновники этого дела уже разбежались, скрылись).

Погибла город-деревня-коммуна, хлебо-мясо-молочная фабрика с подлинным социалистическим бытом-культурой-производством, и все это за борьбу с тем злом, с теми отбросами человечества, с которыми борется партия и власть, эпопею этой борьбы, если изложить, очень большая книга получится и страшно занимательная, но пока результат - это гибель семьи Липаевых, семьи всем известно революционной, гибель большого актива, вошедшего в коммуну, подлинных фактических коммунистов, только без партбилета, смею заверить, что если дело мое поставить гласно, изъяв его из рук тех, кто его сделал, то вскроется нечто ужасное для всех, кто искренно борется за новый социалистический строй, поймите, все шансы, все средства и люди были налицо для создания всему миру напоказ подлинной социалистической огромной коммуны, нужной как доказательства возможности осуществления идеала, все я этому принес в жертву, а в результате: с 1920-1924 гг. - 5 лет удушения, с 1925-28 гг. - 4 года чудной работы, показательной продуктивной и затем с 1929-1933 гг. - 4 года удушения и развала и наказания строителей. Это ли не ужас!!!

До Вас, идейных руководителей, не дойти, у Вас огромное исключительное дело, несмотря на Ваше сочувствие и понимание, Вы, как оказывается, не в состоянии поддержать нас, низовых работников, и мы гибнем. Многое я Вам мог рассказать, что Вам нужно знать. Но меня гонят, что бы я не мог при расследовании участвовать. Я так, оказывается, страшен государству, что мое пребывание в Москве потрясает основы, так ли это? Не видит ли каждый зрячий другое в этом преследовании меня и других. Я погибаю, и не один. Если можете, спасите революционера и то дело, которому я вместе с Вами служу, в ряды контрреволюции я живым не пойду.

Привет мой Вам "счастливый", революционер-идеалист Климент Ефремович.

Прощайте.

В. Липаев.

14 дек. 1933 г.

РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 1. Д. 334. Л. 37-38. Копия. Машинопись.

N 6. Письмо В.А. Липаева К.Е. Ворошилову. 27 мая 1934 г.

Дорогой Климентий Ефремович!

Привет Вам от Липаева из Архангельска, постоянного места изгнания. Через 23 года я вновь здесь. Но с большой разницей. 1. Был я гоним за то, что делал, теперь за то, что не делал. 2. Условия пребывания в ссылке теперь страшно тяжелы.

Я просил Вас, Климентий Ефремович, помочь мне найти законность и справедливость в Союзе. Мне известно, что Вы отозвались на мою просьбу и приняли меры со своей стороны. Но прошло полгода с той поры, а воз и ныне там. Вся огромная семья Липаевых, чьи страдания и кровь также есть в фундаменте революции, несет кару за то, чего она не делала (старик почти помешался, жена 1 [1]/2 года в уборщицах, без паспорта, полуголодная, два сына выгнаны из школы без паспортов. Старший, Славка, загнан в трущобу из Москвы, а ведь готовил я своих сыновей на подлинное строительство социализма и оборону. Вячеслав и Игорь - оба младший комсостав, нас кормят от жалкого заработка братья и сестра мои).

Всем до 4 колена мстит воловская группа примазавшихся к партии пьяниц - воров - рвачей - оппортунистов. Сорвавшая колхозное движение, развалившее все, что было в Воловском районе. ("Красивая Меча", знаменитая, вошедшая во все учебники, показательная, более не существует, как и другие ей подобные). Но ОГПУ имеет ложный стыд признать это преступление своих сотрудников от Волово - через Тулу - до Москвы. И потому оно настояло на высылке меня из Москвы, чтобы я не мог разоблачить перед Верховным Судом это подлое дело издалека.

Фантастический роман о моей контрреволюции писался три года. Дело разрослось, стало огромным, запутанным. О "методах дознания" я уже Вам сообщал. Многие были освобождены после того, как "признались" и подписали показания против Липаева. Понадобилось меня обвинить потому, что я с 1929 года предсказывал, что деятельность этой группы сорвет коллективизацию, развалит колхозы, и когда это оправдалось, то, руководствуясь теорией вероятности, что, мол, Липаев, оттесненный от любимого дела, решил перейти в лагерь врагов советской власти. И вот ведь идейных, передовых колхозников Воловского района арестовали, вменяя им в вину умышленный развал колхозов, некоторых замучили в Туле насмерть, а другие пошли в ссылку в лагерь. Сами же злодеи из Воловского района разбежались благополучно.

Стремление воловских работников свалить вину свою на невиноватых совпало в Москве на Лубянке с "необходимостью" создать "Областную организацию эсеров". Ведь, если не будет деланой, искусственной контрреволюции, то чем же жить огромной массе работников Лубянки. Ведь подлинная контрреволюция почти вся израсходовалась, изжилась. По крайней мере из 113 человек, которых я видел в изоляторе за 10 месяцев, только 4 человека были подлинными контрреволюционерами, да и здесь в ссылке их единицы из тысячи. А то все обывательская публика, вроде 35 московских старых врачей, которых заставили признаться, что они проводили "медицинский террор", отравляли коммунистов (!!?). И за это их вместо расстрела разослали по большим городам в ссылку по 3 года.

Но разве это не дискредитация власти, разве это не нарочитое возбуждение обывателей против власти такими методами, произволом, издевательством? За 1 [1]/2 года мучений я многое узнал, чего не подозревал, чему никогда бы не поверил. И теперь мог бы рассказать идейным вождям революции многое, что им необходимо знать; как еще меня не расстреляли ради сокрытия преступлений, а могли ведь!

Климентий Ефремович, я почувствовал здесь старость. Мое терпение истощилось. Можете ли Вы все-таки помочь мне добиться справедливости, ответьте. И я больше не могу, не могу. Я честный, преданный социалистическому строительству революционер, работал не за хвалу, деньги, ордена. Неужели подлость и контрреволюция ненаказуемы.

Простите за прямоту.

В. Липаев

27/V-1934 г.

РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 1. Д. 334. Л. 40 - 40 об. Подлинник. Автограф.

Редакция благодарит Воловский районный художественно-краеведческий музей за помощь в подготовке материала.

• _{1. Данилов В.П. Введение (Истоки и начало деревенской трагедии) // Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939. Документы и материалы. В 5 т. Т. 1. Май 1927 - ноябрь 1929. М., 1999. С. 15-16.}
• _{2. Здесь и далее биография В.А. Липаева излагается главным образом на основе материала сайта "Российские социалисты и анархисты после Октября 1917 года" (URL: https://socialist.memo.ru/lists/bio/index.htm).}
• _{3. С 1926 г. - в составе Воловского района Тульской губ.; с 1929 г. - в составе Московской обл.}
• _{4. Козлов В.П. Два отзвука нэпа в Тульской губернии, или Один день мечты Красиво-Мечанской ]["коммуны"][ / Тульский краеведческий альманах. 2013. Вып. 10. С. 78.}
• _{5. Подробнее об этой поездке см.: РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 135. Л. 56-88.}
• _{6. Молотов В.М. Политика партии в деревне: Статьи и речи. Изд. 3-е. М.-Л., 1927. С. 227-228, 245-246.}
• _{7. РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 1. Д. 334. Л. 1-1об., 4-4об, 5-6об, 13-14, 15-15об, 16-16об, 27-30, 37-38, 40-40об.}
• _{8. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 114. Д. 267. Л. 210-211об.}
• _{9. РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 423. Л. 61-63, 64-65об, 66-66об.}
• _{10. РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 903. Л. 28-30.}
• _{11. Там же. Л. 27-27об.}
• _{12. Наркомат земледелия РСФСР.}
• _{13. Тульский губернский союз сельскохозяйственной, промысловой и кредитной кооперации (существовал в 1922-1929 гг.).}
• _{14. Кабаков Иван Дмитриевич (1891-1937) - в 1924-1928 гг. секретарь Тульского губкома РКП(б) - ВКП(б). Репрессирован.}
• _{15. В.А. Липаев был принят И.В. Сталиным 9 января 1925 г. - На приеме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И.В. Сталиным (1924-1953 гг.). М., 2008. С. 748.}
• _{16. Смирнов Александр Петрович (1877-1938) - в 1923-1928 гг. нарком земледелия РСФСР. Репрессирован.}
• _{17. К письму прилагается образец удостоверения, согласно которому В.А. Липаев уполномочивается Наркомземом РСФСР руководить коммуной "Красивая Меча", а всем государственным и общественным учреждениям предлагается оказывать ему содействие. - РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 1. Д. 334. Л. 2. Очевидно, Липаев пытался получить такое удостоверения с помощью К.Е. Ворошилова.}
• _{18. Фрагменты из данного письма К.Е. Ворошилов переслал 19 марта 1926 г. И.В. Сталину (в копии - СНК СССР и Наркомат земледелия РСФСР) с просьбой оказать поддержку Красиво-Мечанской ][коммуне][. - РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 1. Д. 334. Л. 7.}
• _{19. Имеется в виду избрание К.Е. Ворошилова членом Политбюро ЦК ВКП(б) в январе 1926 г.}
• _{20. Вероятно, имеются в виду культуры, созданные Шатиловской сельскохозяйственной опытной станцией, организованной в 1896 г. на базе образцового имения Моховое Новосильского уезда Тульской губернии.}
• _{21. Машина для переработки зерна в крупу.}
• _{22. Машина для переработки проса в зерно.}
• _{23. Колесный трактор с керосиновым двигателем. Производился в США. В 1920-е гг. экспортировался в СССР.}
• _{24. Наркомат рабоче-крестьянской инспекции СССР.}
• _{25. Через неделю после написания данного письма, 7 декабря 1929 г., Липаев был принят К.Е. Ворошиловым, о чем свидетельствует запись последнего в настольном календаре о приеме посетителей. - РГАСПИ. Ф. 74. Оп. 2. Д. 126. Л. 89об. Кроме того, Ворошилов принимал В.А. Липаева и годом ранее - 5 октября 1928 г. - Там же. Д. 125. Л. 145.}