От Куликова до Грюнвальда

К сожалению, иной раз военные историки, защищая честь и славу оружия своей страны или своего народа, распространяют понятие самобытности на те виды военного дела, которые никак не могут быть самобытными. Они путают национальный характер - явление, безусловно, самобытное - с использованием того или иного тактического приёма. Последнее вполне относится к оценкам таких военных событий, как битвы на Куликовом поле и при Грюнвальде, которые довольно часто встречаются не только в научно-популярной литературе, но и в научных исследованиях. А между тем эти два хронологически близкие боевые столкновения имеют немало общего в плане военного искусства. Поэтому попытаемся провести обобщающий сравнительный анализ наиболее явных его проявлений.

Организация и состав

По своей организационной структуре войска, которые принимали участие в обоих сражениях, состояли из разновеликих по численности подразделений, характерных для эпохи зрелого Средневековья. Самыми мелкими воинскими ячейками были так называемые "списсы" или "копья", включавшие господина с несколькими комбатантами. Судя по летописям, членение русского войска на такие единицы восходит ко второй половине XII века, а окончательно приобрело регулярный характер в середине XIV столетия. Для аналогии: в Центральной и Западной Европе в число "копья" входила группа, состоявшая из тяжеловооружённого копейщика, лучника или арбалетчика и оруженосца - все конные¹.

"Копья" в войсках, которые сражались в Куликовской и Грюнвальдской битвах, были слишком малы, чтобы выполнять самостоятельные боевые задания, поэтому они по владельческому и территориальному принципу группировались в более крупные отряды, которые на Руси назывались "стяги", в Польше - "хоругви", а в государстве Немецкого ордена - "знамёна"². Наименование рассматриваемого отряда выдаёт его отличительную особенность - наличие знамени, которое во время боя возвышалось над боевым порядком и было по своим геральдическим начертаниям и цвету характерным только для данного подразделения³. "Стяг" мог выполнять как общие, так и самостоятельные боевые задачи. Из них состояли русские полки в битве на Куликовом поле.

В свою очередь, в битве под Грюнвальдом у Ордена насчитывалась 51 хоругвь, у поляков - 50, у литовцев - 40⁴. Эти отряды выставлялись городами, находившимися под властью Польши и Великого княжества Литовского (ВКЛ). Польский хронист Ян Длугош упоминает Полоцк, Гродно, Витебск, Пинск, Лиду, Новогрудок, Брест, Волковыск, Дрогичин, Мельницу, Кременец, Стародуб, Киев, Львов, Перемышль, Холм и Галич. Судя по именам литовских князей, в ополчении участвовали также отряды из Новгорода-Северского и Владимира-Волынского. Некоторые города выставляли более одного отряда. Так, в вышеназванном источнике отмечены по три хоругви из Смоленской и Подольской земель⁵.

Известия, связанные с походом 1410 года, о сборе воинских подразделений достаточно подробны и указывают, каким путём набиралось состоявшее большей частью из городских хоругвей польско-литовское войско. Нечто подобное в отношении созыва "ознаменованных" городских отрядов имело место и в войне 1380-го. Ещё в договоре 1367 года, заключённом между Дмитрием Ивановичем и князем Владимиром Андреевичем Серпуховско-Боровским, было уточнено подчинение призванных к военным действиям бояр и слуг: "Где кто живёт, тем бытии под твоим (удельного князя. - И. В.) стягом"⁶.

Иными словами, под стяг сюзерена стягивались люди, проживавшие как в его уделе, так и за пределами последнего. В состав войска Дмитрия Ивановича вошли отряды городов, расположенных на территории его великого княжества: Москвы, Владимира, Юрьева, Костромы, Звенигорода, Серпухова, Дмитрова, Переяславля, Углича, Вологды, Торжка. По свидетельству источников, к великому князю прибыли силы из княжеств Белозерского, Ярославского, Ростовского, Стародубского, Моложского, Кашинского, Вяземско-Дорогобужского, Тарусско-Оболенского, Новосильского, а также отряды князей-изгоев Андрея и Дмитрия Ольгердовичей и Романа Михайловича Брянского⁷.

По западноевропейским данным, "знамя" включало обычно от 20 до 80 тяжеловооружённых воинов. Помноженные, по меньшей мере, на три эти цифры дают схематическое представление об общей численности данного подразделения. Впрочем, в рассматриваемых событиях численность последних была нестандартной. Так, в Грюнвальдской битве принимавшие в ней участие орденские знамёна, по сведениям Длугоша, насчитывали 60-100 "копий"⁸. Для точного исчисления личного состава подразделения простое утроение приведённых цифр вряд ли приемлемо. Общий характер битвы мог отразиться на большем, чем обычно, количестве "копий" в одном отряде.

Польским исследователям удалось прояснить, что некоторые орденские "знамёна" в 1410 году насчитывали от 157 до 359 "копий". Итак, в битве под Грюнвальдом такого рода подразделения включали в среднем не 70, как можно думать на основании указанного источника, а 150 "копий". Исходя из этого подсчёта, города Немецкого ордена выставили на время похода 1410 года контингенты в 4,5-8 раз крупнее обычных.

Состав хоругвей польско-литовского войска, сражавшегося при Грюнвальде, достаточно источниками не освещён. Как отмечал польский историк С. М. Кучиньский, там могли быть большие хоругви: в каждой не менее 500-600 "копий". Данные о составе и численности хоругвей 1410 года в какой-то мере приложимы к русским "стягам", участвовавшим в походе 1380-го. Последние, учитывая особый характер Куликовской битвы, вряд ли были меньше средних орденских "знамён", включавших 150 "копий"⁹.

В свою очередь "стяги" объединялись в "полки" во главе с князьями и воеводами. "Полк" в средневековой Руси был самым крупным тактическим подразделением и мог состоять из нескольких "стягов". В "полк" входили отряды из разных мест или собранные в одной земле или области. Для сравнения надо сказать, что аналогичными "полку" формированиями в Польше и ВКЛ, включавшими ряд расположенных друг возле друга "хоругвей", были "гуфы". Численность таких отрядов могла меняться в зависимости от обстоятельств и количества "ознаменованных" подразделений.

Итак, средневековое русское войско и современные ему польско-литовские вооружённых силы проявляют (с учётом возможных отличий в отношении социального состава, воинского убора, эмблематики) определённое сходство их структурных подразделений. Оно заключалось в разделении на непостоянные по составу и нарастающие по численности тактические единицы: по древнерусской терминологии - "копьё" - "стяг" - "полк", а по польской традиции - "копьё" - "хоругвь" - "гуф".

Численность

Историки до сих пор спорят о количестве войск, участвовавших в обоих боевых столкновениях. Что касается Куликовской битвы, то следует отметить: общая численность жителей русских княжеств под конец XIV века не превышала нескольких миллионов человек.

Однако при этом нужно учесть, что на поле боя выходили в большинстве случаев лишь представители феодального сословия, немногочисленного сравнительно с основной массой населения. Каждый из больших московских городов при полной мобилизации мог выставить войско около 5 тысяч человек. Но большинство городов не были столь многолюдны, и потому каждый из них едва ли мог вооружить более 500-1000 воинов. Мы предполагаем, что в 1380 году при самых благоприятных обстоятельствах под великокняжеские знамёна удалось собрать не более 40-50 тысяч человек, а неожиданное нападение Мамая, вероятно, помешало полному сбору войск, и есть основания думать, что на битву с врагом Дмитрий Иванович привёл около 20-30 тысяч воинов¹⁰.

Определение общей численности войска, собранного Мамаем, довольно затруднительно. Поскольку в 1380-м он владел меньшей частью Золотой Орды, то мог располагать примерно 50-60 тысячами бойцов, однако положение его всё ухудшалось, поэтому некоторые темники могли ему изменять, так что вряд ли с ордынской стороны на Куликовом поле стояло более 30-40 тысяч человек¹¹.

Определение численного состава вооружённых сил Польши и Литвы, готовых к летнему походу 1410 года, также весьма условно и указывает лишь на имевшиеся возможности: Польское королевство - около 18 тысяч конницы, главным образом шляхетской, небольшое число наёмников и около 12 тысяч обозных, мастеровых и представителей других вспомогательных служб, всего около 30 тысяч человек, вставших под родовые и земские хоругви¹²; ВКЛ - приблизительные оценочные данные, в частности А. Надольского, предполагают возможность набора около 11 тысяч конников, состоявших из литовских, жемайтских и русских бояр с определённым количеством крестьянского элемента в роли боярской службы или в немногочисленных пеших отрядах¹³. Таким образом, всё польско-литовское войско могло насчитывать около 41 тысячи конницы и некоторое количество пехоты, численность которой неизвестна. Но этот воинский контингент было не только самым крупным за всю историю средневековой Польши и Литвы, но и Европы того времени.

Враг государств Ягеллонской унии - Немецкий орден - также располагал мощными вооружёнными силами. По оценкам исследователей, сделанным в последнее время, у него насчитывалось около 16 тысяч конницы и около 5 тысяч пехоты, а если добавить несколько тысяч обозной челяди, то общее число достигало около 25-27 тысяч человек. Одних только орденских братьев насчитывалось около 500, но именно они были на командных постах, возглавляли "знамёна" и другие отряды, состоявшие из служебного рыцарства (светского), сельских старост (солтысов) и крестьян, а также ратников из больших городов, рыцарей из Западной Европы и около 3700 наёмников из Силезии и Чехии¹⁴.

Как видим, численность войск, участвовавших в обоих сражениях, была примерно равной. При Грюнвальде на местности, равной в поперечнике 2,5-3 километрам, с обеих сторон, по наиболее аргументированным подсчётам, сосредоточилось больше 60 тысяч конных и пеших воинов. На каждые 500 метров фронта в период завязки и развёртывания боя с каждой стороны приходилось около 2600-5500 бойцов.

С учётом колебаний цифровых оценок эти величины усреднённо распределяются от 3000 до 5000, иногда и более, что даёт некоторое представление о насыщенности средневековых полей сражений живой силой при крупных операциях¹⁵. Подобные расчёты приемлемы и для Куликова поля, где количество участников также не превышало выше указанного числа войск.

Вооружение

Главную роль в войсках, которые участвовали как в Куликовской, так и Грюнвальдской битвах, играла конница, особенно тяжеловооружённая. Полные пластинчатые доспехи при всей их ценности вовсе не были привилегией только избранных воинов.

В связи с этим привлекает внимание содержащееся в летописных повествованиях новое для своего времени обозначение - "кованая рать". Источники используют его, говоря не только о московском войске, но и о его союзниках - отрядах литовских князей Ольгердовичей. Понимание термина, очевидно, следует искать в том, что соответствующие доспехи прикрывали с головы до ног людей целого подразделения. Такое наблюдение подтверждается европейскими аналогиями¹⁶.

Эволюция доспеха в сторону всесторонней защиты воина происходила в русских землях, которые входили в состав Московского великого княжества и Великого княжества Литовского, что и вызвало появление обозначения "кованая рать". В дальнейшем, в XV веке, оно неоднократно использовалось в летописи для указания на тяжеловооружённых воинов, которые в тот период составляли ядро армии, её главную ударную силу. В "Сказании о Мамаевом побоище" такие подразделения особо названы известным с XIII столетия словом "оружники". Например, документ конца XIV века так представляет этих ратников: "От глав их и до ногу всё железно"¹⁷. Безусловно, речь здесь скорее идёт о внешнем впечатлении. Конный строй железоносцев-оружников более всего бросался в глаза и поэтому определял общий вид построенного к бою войска.

Довольно широкое распространение пластинчатых доспехов в русских землях имело некоторое влияние на вооружение в соседних странах. Так, следует отметить, что из Руси для нужд армии крестоносцев привозили наплечники или изготовляли их в Пруссии по русским образцам. В письменных источниках несколько раз говорится о "rusche armledir", которые привозились прусскими торговцами из Новгорода Великого. Кроме того, подтверждением этого есть находки двух русских наплечников во время археологических раскопок в Эльблонге. Датируются найденные предметы второй половиной XIV века и связываются с вооружением двух шотландцев, имевших те самые наплечники¹⁸.

Номенклатура вооружения произведений Куликовского цикла указывает на широкую осведомлённость русских оружейников о военных новинках Запада. Именно в связи с войском Дмитрия Ивановича в битве на Куликовом поле упоминаются "сулицы немецкие". Активное применение крестоносцами сулиц отмечено и в Грюнвальдской битве¹⁹.

В числе неизвестного ранее оружия упомянуты боевые ножи - "корды ляцкие". Сохранившиеся их образцы относятся преимущественно к XV веку. Они представляют однолезвийные прямые или слегка искривлённые клинки, снабжённые ножевыми рукоятями. Различают образцы двух размеров - 28,5-30 (тяготеют по дате к раннему Средневековью) и 40-85 см (при ширине лезвия 2,2-4,1 см)²⁰.

Корд использовался не только рыцарями и их слугами, но и купцами, холопами, крестьянами и вообще считался плебейским оружием. В какой-то степени он заменял меч, но стоил в 6-8 раз дешевле последнего и был удобен в ношении. Для XIV века корд, как и кончар, судя по сопровождающим их определениям "ляцкие" и "фряжские", был оружием, попавшим на Русь не с Востока, а из Центральной Европы и генуэзских колоний Крыма.

Полностью воссоздать международный по своему составу боевой арсенал Руси конца XIV века, к сожалению, затруднительно. Произведения Куликовского цикла высветили лишь отдельные факты. Действительное развитие военного производства было много богаче. Показатель возросшей активности военного ремесла в период княжения Дмитрия Ивановича - освоение пороха и пушек. Логично предположить, что новое боевое средство было принято в Москве в период наиболее интенсивных военных приготовлений, непосредственно предшествовавших Куликовской битве²¹. Победа в последней была достигнута благодаря использованию общеевропейских боевых средств и приёмов ведения ближнего боя.

Боевые построения

Перед битвами все участвовавшие в них войска были построены в определённый боевой порядок. Так, на Куликовом поле "урядно плъкы уставлены поучениемъ крепкаго въеводы Дмитреа Боброкова Волынца"²². На поле Грюнвальдской битвы великий литовский князь Витовт 15 июля 1410 года "занимался построением литовского войска, разделив его по стародавнему обычаю предков по клиньям и отрядам… Такие клинья, сомкнутые и скученные, не допускали разреженности рядов, но один клин держался раздельно от другого… Под конец великий князь Литвы предоставил этим клиньям сорок знамён, которые мы называем хоругвями, и велел каждому клину и отряду следовать под своим знаменем и подчиняться своему начальнику"²³.

Как на Куликовом поле, так и при Грюнвальде кроме знамён отдельных подразделений развевалось и общевойсковое знамя, великокняжеское или королевское. Оно находилось в составе главных военных сил, в так называемом "большом полку" у русских и "вального гуфа" у поляков и литовцев. В обоих случаях главные знамёна были красными, с изображением нерукотворного Спаса в русском войске и белого орла в польско-литовском. Такие знамёна располагались в зоне видимости всех полков и служили для них своеобразным ориентиром во время ведения боя и манёвра. Местонахождение верховного главнокомандующего и главного знамени определяло центральное местоположение основных сил всего войска. Действительно, как свидетельствовали источники, великий князь Дмитрий Иванович в начале сражения был в большом полку.

Летописные сообщения не расходятся с приёмами полковождения того времени, заключавшимися в посылке находящимся в боевых порядках полководцем подкреплений на помощь отрядам, уже вступившим в сражение. Так же и в Грюнвальдской битве, по тактическим деталям близкой Куликовской, один из предводителей союзной армии, Витовт, в ходе боя "действовал среди польских отрядов и клиньев, посылая взамен усталых и измученных воинов новых и свежих и тщательно следя за успехами той и другой стороны"²⁴. Своевременное введение в дело резервов сыграло немалую роль в победоносном для поляков и литовцев исходе битвы²⁵.

Скрытые резервы были выделены русским командованием и на Куликовом поле в виде так называемых резервного и засадного полков. Удар последних радикально изменил ход битвы. Момент броска этих частей был выбран удачно: солнце и ветер переменились и были теперь направлены в лицо неприятелю. Отряды Мамая, прорвавшись к Непрядве, как бы попали в мешок: были атакованы с флангов и тыла и первые подверглись уничтожению. Встречный удар, который нанесли свежие силы русских, татары выдержать не смогли. Разгром ордынцев был полный. Вооружённое преследование продолжалось всю вторую половину дня. К вечеру ратники возвратились каждый под своё знамя²⁶.

Не вдаваясь в сравнение других деталей обоих сражений, следует отметить, что в отношении наступательной стратегии, операции по упреждению действий противника, использования в критический момент боя резервов, применения пехоты и конницы, навязывания неприятелю выбранного места сражения, привлечения городских и областных ополчений, состоявших в основном из представителей феодального сословия, роли морального фактора они почти аналогичны. Поэтому можно говорить, что опыт Куликовской битвы прямо или косвенно был использован польско-литовским войском при разгроме сил крестоносцев в битве при Грюнвальде.

• _{1. Кирпичников А. Н. Военное дело на Руси XIII-XV вв. Л. 1976. С. 12-13; Ekdahl S. "Die Banderia Prutenorum" des Jan Dlugosz eine Quelle zur Schlacht bei Tannenberg. Göttingen. 1976. S. 141. Оруженосцев и лучников, в особенности у богатых феодалов, могло быть и более двух. В "копьё" часто имелись четвёртый конь, свободный или с поклажей, и обозный слуга.}
• _{2. Кирпичников А. Н. Куликовская битва. Л. 1980. С. 23; Kuczyński S. M. Wielka Wojna z Zakonem Krzyżackim w latach 1409-1411. Warszawa, 1987. S.276; Nowakowski A. O wojskach Zakonu Szpitala Najświętszej Marii Panny Domu Niemieckiego w Jerozolimie. Olsztyn. 1988. S. 120-123.}
• _{3. Рабинович М. Г. Древнерусские знамёна (X-XV вв.) по изображениям на миниатюрах//Новое в археологии. Сб. статей. М. 1972. С. 175. Войсковые знамёна Средневековья подразделялись на несколько видов - от копейного значка до главного знамени всего войска.}
• _{4. Длугош Я. Грюнвальдская битва. СПб. 2007. С. 87-95.}
• _{5. Длугош Я. Указ. соч. С. 89, 91, 102; Пашуто В., Ючас М. 550-летие Грюнвальдской битвы//Военно-}
• _{исторический журнал. 1960. № 7. С. 84.}
• _{6. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. М.; Л. 1950. С. 21.}
• _{7. Кирпичников А. Н. Куликовская битва. С. 27-28, 46-47; Горский А. А. К вопросу о составе русского войска на Куликовом поле//Древняя Русь. 2001. № 4 (6). С. 1-9.}
• _{8. Kuczyński S. M.Spór o Grunwald. Warszawa. 1972. S. 86-87.}
• _{9. Kuczyński S. M. Wielka Wojna… S. 260 etc.}
• _{10. Кирпичников А. Н. Куликовская битва. С. 65-66; Живая вода Непрядвы. М. 1988. С. 604, 612.}
• _{11. Егоров В. Л. Золотая Орда перед Куликовской битвой//Куликовская битва. Сб. статей. М. 1980. С. 211-213; Живая вода Непрядвы. С. 608, 612.}
• _{12. Бискуп М. Великая война Польши и Литвы с Тевтонским орденом (1409-1411 гг.) в свете новейших исследований//Вопросы истории. 1991. № 12. С. 16; Nadolski A. Grunwald 1410. Warszawa. 2008. S. 80-83.}
• _{13. Nadolski A. Op. cit. S. 68-70.}
• _{14. Kuczyński S. M. Wielka Wojna… S. 254; Nadolski A. Op. cit. S. 45-46.}
• _{15. Кирпичников А. Н. Куликовская битва. С. 64; Kuczyński S. M. Wielka Wojna z Zakonem Krzyżackim… S. 263.}
• _{16. Кирпичников А. Н. Куликовская битва. С. 72; Бохан Ю. М. Узбраенне войска Вялікага Княства Літоўскага другой паловы XIV - канца XVI ст. Мiнск. 2002. С. 235-236; Nadolski A. Op. cit. S. 48-50.}
• _{17. Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие. Вып. 3. Л. 1971. С. 60. 18. Nowakowski A. Uzbrojenie wojsk krzyżackiego w Prusach w XIV w. i na początku XV w.//Acta archaelogica lodziensia. 1980. Nr. 29. S. 92.}
• _{19. Задонщина//Сказания и повести о Куликовской битве. Л. 1982. С. 9-10; Барбашев А. Танненбергская битва//Журнал Министерства народного просвещения. 1887. Декабрь. С. 179.}
• _{20. Кирпичников А. Н. Куликовская битва. С. 79-80; Nowakowski A. Op. cit. S. 114-115.}
• _{21. Кирпичников А. Н. Военное дело... С. 77.}
• _{22. Сказание о Мамаевом побоище//Сказания и повести о Куликовской битве. С. 41.}
• _{23. Длугош Я. Указ. соч. С. 72.}
• _{24. Там же. С. 110.}
• _{25. Kuczyński S. M. Wielka Wojna… S. 406-410; Nadolski A. Op. cit. S. 120-127.}
• _{26. Кирпичников А. Н. Куликовская битва. С. 99-100; Его же. Военное дело... С. 12-13; Ekdahl S. Op. cit. S. 141.}