Столетие искусствоведа, которая воскресила память о замечательной модернистке Елене Киселевой, отмечают в столице Черноземья. Здесь хранится самая узнаваемая работа художницы - "Маруся", которую иногда называют "воронежской Джокондой". Это признанный шедевр русского импрессионизма. А когда-то картину держали в запасниках музея имени И. Крамского и не знали об авторе почти ничего. Считали, что она умерла молодой после эмиграции в Париж. Проследить судьбу талантливой женщины взялась скромный научный сотрудник Маргарита Лунева, чью работу коллеги со всей страны сегодня называют не иначе как подвигом.
Елена Киселева. Маруся. 1913 год.
Лунева переехала в Воронеж в конце 1950-х и на протяжении сорока лет занималась рутинными музейными делами: изучала фонды, уточняла описание старых экспонатов, договаривалась о приобретении новых. Ее внимание сразу привлек портрет молодой брюнетки в красной шали: сочные цвета, уверенные линии, магнетический взгляд. Холст был подписан Еленой Киселевой, стояла дата - 1913 год. Картину в 1929 году подарила городу мать художницы, жившая тогда в Ленинграде. Дальше след терялся.
Маргарита Ивановна записала в план лаконичное "Что-то вокруг "Маруси" и зарылась в архивы. Оказалось, что Киселева была дочерью известного воронежского математика - автора учебников, на которых выросло не одно поколение наших соотечественников, и любимой ученицей Репина. Она занималась на Бестужевских курсах и в Академии художеств, первой из студенток этого вуза заслужила право оплачиваемой поездки в Европу. Ее "французские" работы на родине приняли в штыки, поэтому для диплома пришлось выставить картину другого плана - румяных крестьянок в алых юбках. Это полотно разыскали в собрании музея при Академии, еще одно нашлось в Русском музее. Лунева направляла запросы и в Париж - дочери Зинаиды Серебряковой, полагая, что художницы могли общаться в эмиграции. Но там о судьбе Елены Андреевны ничего не знали.
Тем временем в Воронеж на юбилей больницы имени Федяевского приехала его внучка Вера, известный книжный график. Она посетила и художественный музей (куда, к слову, передала по просьбе Луневой некоторые работы). И… узнала "Марусю"! В семье Федяевских хорошо знали "Лелю", хранили ее работы и поддерживали связь с племянницами, жившими в России. Выяснилось, что Киселева с мужем, математиком Антоном Билимовичем эмигрировала в Югославию и даже какое-то время писала оттуда - родителям и Репину.
Искусствовед применила "теорию пяти рукопожатий" и вышла на коллег из Белграда в надежде узнать, помнят ли сербы такую русскую художницу. А ей прислали… домашний адрес! Спустя полвека после предполагаемой смерти Елена Андреевна была готова рассказать о себе землякам и радовалась, что они сберегли ее "Марусю". А ведь в 1942-м воронежский музей не смог вывезти в эвакуацию многие картины начала ХХ века, и они сгорели при бомбежках.
Фото: Татьяна Ткачёва
Киселева переписывалась с Маргаритой Ивановной семь лет, до самой смерти. Прислала на родину свои фотографии и 15 работ. В том числе - детский портрет сына, который умер молодым при трагических обстоятельствах. Мать нарисовала его в последний раз уже мертвым и 30 лет хранила этот листок в своей комнате, никому не показывая. После тех похорон Елена Андреевна больше не бралась за карандаш и кисти, а когда проводила и мужа - дала обет молчания. Но в Воронеж продолжала писать с большой теплотой.
Маргарита Лунева вернула эту художницу из забвения, устроила три ее персональные выставки, собрала в музее имени И. Крамского большой фонд Киселевой - 42 работы. Такого количества нет ни в государственных, ни в частных коллекциях. Музейщица увлеченно охотилась за этими картинами в разных городах. Один портрет был буквально спасен от гибели: его хотели выбросить на помойку.
- История с наследием Киселевой - самая яркая часть работы Маргариты Ивановны. Но она параллельно занималась многими художниками, которые связаны с Воронежем. Среди них Лев Соловьев, Александра Бучкури, Васса Епифанова, Александр Любимов. В наши дни трудно представить, какой подвиг совершала искусствовед в середине прошлого века, добывая информацию о картинах, которые порой знала только по плохим репродукциям. Она поддерживала массу контактов, делала десятки запросов - в архивы, музеи, коллекционерам и потомкам художников. Кроме дотошности и щепетильности в ней была еще очень высокая порядочность. Маргарита Ивановна подчеркивала, что никогда не приводит в экскурсиях, статьях и телепередачах жареные факты, - подчеркивает ученый секретарь музея имени И. Крамского Бакина.
Для города и для музейной сферы Лунева, безусловно, была явлением. Как сформировался такой культурный "следователь" в девочке, росшей при железной дороге (родилась в 1925-м на станции Добринка, училась в Россоши), теперь уже никто не разберет. "А почему я стала искусствоведом, этого не знает никто. И я в том числе", - признавалась она.
Маргарита Ивановна с детства любила читать именные и географические указатели к стихам, примечания, комментарии и получила очень хорошее образование на истфаке ЛГУ. Правда, поступила туда не сразу. Окончив школу в эвакуации в Канске в 1944 году, она отправилась в освобожденный Ленинград учиться на химика-технолога. Через два года бросила курс и поступила на отделение истории искусств, где преподавали выдающиеся ученые - Николай Пунин, Алексей Савинов, Матвей Гуковский.
Работала поначалу в Курской картинной галерее, а с 1958 по 1998-й непрерывно трудилась в Воронеже. Выйдя на пенсию, продолжала публиковаться. Жили они вдвоем со старшей сестрой замкнуто - боялись мошенников.
После смерти Маргариты Ивановны в 2013 году остался архив в пять тысяч листов, который еще до конца не разобран. А в ставшем ей родным музее хранят картон с портретом молодой сотрудницы, написанный с Луневой примерно в те годы, когда она начинала распутывать дело "Маруси"…
Среди фото
- карандашный портрет сына, Арсения Билимовича, 1921 год. Его художница в 1960-е отправила в Воронеж. А последний ее рисунок - где сын изображен уже на смертном одре - не сохранился, был сожжен вместе с телом Киселевой.
- портрет Т. Платоновой-Поздняк - он был спасен дважды: сначала его чуть не выбросили на помойку из коммунальной квартиры, потом из-за плохих условий хранения разрушился красочный слой. Лунёва приобрела его в Черкассах, и в Воронеже реставратор сумела восстановить полотно
- "Розовый зонтик" - Лунёва нашла картину у частного коллекционера в Ленинграде, буквы названия осыпались, но она смогла установить подпись по другим источникам. Благодаря этому стало понятно, почему у женщины на холсте такой странный цвет лица.
Подпишитесь на нас в Dzen
Новости о прошлом и репортажи о настоящем