Монархист-революционер
Василий Витальевич Шульгин (1878 - 1976) - неудачливый политик, блестящий писатель, вызывающий многочисленные споры идеолог, неутомимый искатель приключений и последний осколок исторической России, доживший почти до 100 лет. Он один из самых ярких и интересных персонажей трагической отечественной истории XX в. И хотя о Шульгине написано немало, многие аспекты его биографии до сих пор не изучены. Наиболее известно его участие в отречении от престола императора Николая II в период Февральской революции. Будучи одним из видных монархистов, Василий Витальевич постепенно "полевел", стал одним из лидеров оппозиционного Прогрессивного блока и оказался важнейшим участником и свидетелем падения русской монархии. Широко известна и поездка Шульгина (ставшего к тому времени эмигрантом) в СССР на рубеже 1925 - 1926 гг. Тогда, поверив в существование могущественной антибольшевистской организации "Монархическое объединение Центральной России", Василий Витальевич нелегально посетил Киев, Москву и Ленинград и, вернувшись за границу, описал свое пребывание в СССР в книге "Три столицы". Вскоре выяснилось, что поездка проходила под контролем чекистов, а подпольная антибольшевистская организация оказалась "легендой", созданной советскими спецслужбами для разложения эмигрантских кругов и дезинформации иностранных разведок. Читателям эта история наверняка знакома по фильму "Операция "Трест".
Однако та поездка в Советскую Россию для Шульгина, как выясняется, была не первой. Еще в 1921 г. состоялась "крымская экспедиция" Шульгина, восстановить обстоятельства которой удалось по архивным документам. Рассказ об этой экспедиции должен был стать центральным сюжетом книги "1921 год", написанной Шульгиным совместно с его друзьями в начале 1920-х гг. Но по целому ряду причин книга так и не была напечатана, и в настоящее время автор статьи работает над ее первым полным изданием.
Авантюрный замысел
Предыстория "крымской экспедиции" следующая. Осенью 1920 г. Шульгин, находившийся во врангелевском Крыму, попытался проникнуть в занятую красными Одессу, чтобы спасти свою жену Екатерину Григорьевну, но по пути попал в шторм и был выброшен на румынский берег. Некоторое время спустя он оказался в Константинополе, наполненном русскими беженцами, эвакуированными из Крыма. Побывав в Галлиполи, где располагались части Русской армии генерала П.Н. Врангеля, Шульгин узнал, что его сын Вениамин, служивший в Марковском полку, остался в Крыму. Последний раз его видели в бою при Курман-Кемельчи. Что с ним стало - было неизвестно. Кроме того, в Крыму оставался брат Шульгина, Дмитрий Пихно (официально он считался сводным братом, но в действительности был родным). Хиромантка Анжелина Сакко, к которой обратился Шульгин, сообщила, что его сын жив, а дни брата "сочтены"1 (так в действительности и было - Дмитрий к тому времени уже погиб). Всю первую половину 1921 г. Шульгин разрабатывал планы поездки в Крым, надеясь спасти своих близких.
В середине июня 1921 г. Шульгин поехал в Белград к своей сводной сестре П.В. Могилевской. Именно там произошла его встреча с молодым историком литературы Юрием Александровичем Никольским (1893 - 1922), которая предопределила дальнейшие события. Ю.А. Никольский был сыном коллеги Шульгина, депутата Государственной Думы III созыва от Одессы А.И. Никольского. В эмиграции Юрий Никольский стал приват-доцентом Белградского университета и преподавателем в русско-сербской гимназии. При встрече выяснилось, что и Никольский заинтересован в поездке в Крым. Дело в том, что при эвакуации бывший депутат Государственной Думы Владимир Андреевич Оболенский был вынужден оставить в Крыму часть своей семьи - жену, младшую дочь и двух младших сыновей2. Ирина Владимировна Оболенская (1898 - 1987), его дочь, была невестой Юрия Никольского, и последний хотел помочь выбраться за границу и ей, и другим Оболенским. Шульгин и Никольский нашли общий язык и начали готовить совместную поездку в Крым.
15 июля 1921 г. Шульгин выехал из Белграда в болгарский город Варна3. Вскоре к нему присоединились и другие участники будущей экспедиции. "В это время я получил гонорар от русско-болгарского общества литературы, находившегося в Софии, за свою книгу "1920 год", - вспоминал Василий Витальевич. - Гонорар исчислялся в 25 тысяч болгарских левов, что обозначало триста долларов. Эти триста долларов я вложил в маленькую шхуну, носившую имя "Дунавец". Самое название показывало, что этот корабль предназначен был для плавания по Дунаю"4.
Состав экспедиции
Всего в Крым отправились 10 человек: Шульгин, Никольский, М.Д. Седельникова, В.А. Лазаревский, В.В. Коломацкий, граф Капнист, боцман Леонтий Алексеевич (фамилия неизвестна), моторист В.Г. Свистун-Жданович и еще два офицера. Мария Дмитриевна Седельникова (1899 - 1968) была любовницей Шульгина, а поручик Владимир Александрович Лазаревский (1897 - 1953) - ближайшим другом. Вместе с Лазаревским решил ехать его приятель, экс-командир 1го Марковского полка капитан Всеволод Владимирович Коломацкий (1896 - 1980), впоследствии принявший монашеский постриг и получивший известность как архимандрит Андрей, "строитель храмов" в Закарпатской Руси. У него тоже были свои личные цели: в Харькове осталась невеста Коломацкого Елизавета (Эля) Власенко, и он хотел то ли передать ей весточку о том, что жив, то ли остаться в Крыму, а затем пробраться к ней. Граф Капнист (или "графье", как его называли участники экспедиции), по словам Марии Дмитриевны, - "тоже приятель Вовки [Лазаревского]. Высокий, худой, с холодными, серыми глазами, но приветливый, с хорошими манерами... Мне кажется, что он ничего не боится и на все готов"5. Из воспоминаний Лазаревского следует, что Капнист был примерно одного с ним возраста, по взглядам - "крайний правый и монархист без компромиссов"6. Скорее всего, это был офицер, бывший сотрудник киевской контрразведки Евстафий Яковлевич Капнист. В начале 1920 г. он некоторое время скрывался от большевиков в Одессе, участвовал в деятельности подпольных белых организаций. Был вынужден поступить на службу в Красную армию, некоторое время командовал 118-м кавалерийским полком. В сентябре 1920 г. бежал из Одессы во врангелевский Крым, впоследствии эвакуировался с Русской армией7. Мотористом на судне стал полковник Виктор Георгиевич Свистун-Жданович (1875 - 1954). По словам Лазаревского, моторист был тем, "что принято называть "нестойким элементом". Я предчувствовал это заранее, питая недоверие к штаб-офицерам вообще. И обнаружилось это с самого начала..."8 Кроме того, на судне присутствовали еще два офицера. Первый из них, по фамилии Кравченко, поехал потому, что поехал Коломацкий. Второй - "полковник К", "сильный, широкоплечий" - был другом моториста9. Мотивы их до конца непонятны, хотя позднее Шульгин утверждал, что они намеревались "пробраться в Россию на постоянное место жительства"10.
Плавание и высадка
Из Варны моторная шхуна "Дунавец", переименованная в целях конспирации в "Пьер", вышла 12 сентября 1921 г. Через 6 дней, вечером 18 сентября, шхуна подошла к южному берегу Крыма. "Пьер" остановился неподалеку от Алушты, напротив села Биюк-Ламбат (ныне - Малый Маяк). Рядом располагались имение "Карабах", ранее принадлежавшее известному ученому П.И. Кеппену, и поместье "Саяни", владельцем которого был экс-депутат Государственной Думы В.К. Винберг, дед невесты Никольского Ирины. "Карабах" и "Саяни" разделял овраг; сейчас в этих местах находятся пансионат "Береговой" и детский лагерь "Берег"11. Дом Оболенских, который именовался дачей "Кучук-Сарай", находился за поместьем "Саяни".
Высадка произошла примерно напротив современного детского оздоровительного лагеря "Берег". Шульгин и Никольский отправились к берегу на байдарке. Никольский сходил на дачу и сообщил о своем прибытии, в то время как Шульгин ждал его на берегу. Затем подали установленный знак, но "Пьер" не появлялся. Шульгин, решивший найти "Пьера", вышел в море на байдарке, но разминулся со шхуной. В это время "Пьер" подошел к берегу. Лазаревский, Капнист, Кравченко и еще один офицер вплавь достигли суши, и затем двое из них пошли на дачу. Лазаревский остался ждать Шульгина на берегу, попросив прислать через полчаса сменщика. Через некоторое время появился Шульгин12. Когда пришел сменщик, Шульгин и Лазаревский отправились к двухэтажной даче Оболенских. Их "пригласили прямо в кухню. Там был разведен огонь и уже варился кофе... Боб (семейное прозвище Шульгина. - А.Ч.) по обыкновению любезно улыбался, но в этой улыбке проглядывала гримаса смертельной усталости. Были приняты меры, и он был уложен спать..."13
Некоторые из тех, кого планировалось вывезти, находились в Симферополе и Севастополе. Изначально предполагалось, что Лазаревский отправится в Севастополь, а Никольский - в Симферополь. Но почему-то Никольский решил остаться на даче, что не понравилось Лазаревскому: он считал, что это может привлечь внимание. В итоге было решено, что в Симферополь пойдет один из сыновей В.А. Оболенского. Была развернута походная лаборатория по изготовлению фальшивых документов. Лазаревский не хотел терять ни минуты, но понял, что совсем обессилел после гребли и бессонной ночи14. Немного отдохнув, он и Капнист в сопровождении проводника-татарина пошли пешком в сторону Севастополя. Они должны были выяснить судьбу Дмитрия Пихно и Вениамина Шульгина, а также забрать севастопольских родственников Оболенских. Шульгин же вечером вернулся на "Пьер", стоявший неподалеку от берега. Планировалось, что за пять дней все поручения будут выполнены, отъезжающие за границу соберутся на даче, и тогда "Пьер" возьмет на борт и их.
ЧК не дремлет
Но случилось непредвиденное: 21 сентября на даче был произведен обыск, все находившиеся на ней были арестованы чекистами. Ирина Оболенская вспоминала: "Я была в момент их приезда в Симферополе, и за мной был срочно послан мой 16-летний брат. Он шел пешком через горы 60 километров, с ночевкой по дороге в татарской деревне. Обратно мы с ним ехали на наемной линейке. От Алушты шли пешком. Уже подходя к имению, мы встретили татарина, который нас предупредил, что к нам движется толпа солдат. Мы ускорились, но не успели со всеми поздороваться, как наш дом окружили солдаты, во главе которых был пьяный матрос. Сразу же отделили женщин от мужчин, а приезжих увели в отдельную комнату для допроса. Соединились мы все в полдень за обеденным столом. Стоявшие рядом солдаты запрещали нам разговаривать. А всех, кто приходил к нам в это время, или по какому-то делу или просто так, - арестовывали"15. На следующий день арестованные были отправлены в Ялтинскую ЧК. Ирина считала, что "среди пассажиров лодки оказался шпион, который на нас и донес"16; по всей видимости, речь идет о "полковнике К."
Шульгин и другие, находившиеся на шхуне, ничего об этом не знали. Вечером в субботу, 24 сентября, как и было условлено, "Пьер" снова подошел к берегу. Не дождавшись условленного сигнала, Шульгин и Коломацкий решили проверить, почему никто их не встречает. Добравшись на байдарке до берега, они высадились метров на 500 левее, чем в первый раз, - примерно напротив современного пансионата "Береговой". Дойдя на дачи, они поняли, что та занята вооруженными людьми, и были вынуждены спасаться бегством. Коломацкий вспоминал: "Я рад был остаться; не знаю, не могу определить этого, но спокойно мне хотелось пойти навстречу этим красноармейцам и сказать им, что не пришли мы убивать, что не пришли мы вредить кому-либо... Что я плакать был готов и душа билась безумно радостно и щемила восторгом даже тогда еще, когда только показались впервые берега русского Крыма! Ах, если бы они поняли! Если б кто-нибудь понял ту радость и восторг! В.В. доказал, что не поймут они! В 10 - 20 шагах от наведенных от нас дул руками русских людей - красноармейцев - мы встали и повернули обратно, провожаемые беспорядочной... стрельбой. Я падал... Пенсне упало... Я взял его и спрятал в карман. Наткнулся на изгородь, и снова мелькнула сладкая и страшная мысль остаться... но В.В. провалился, и я за ним - в обрыв... Мы были уже в безопасности... И шагали дальше до лодки... Тут я очнулся и стал торопить В.В. Я понял, что нужно спасти хоть этих, иначе бы я остался!.. ...Нас подхватил разыгравшийся шторм. Трусость боцмана не могла позволить нам "траверзовать" в виду берега, и к утру мы ушли Бог знает куда! Я настаивал на новой высадке, но чувствовал, что ее не будет - боцман и полковник этот (недоразуменный) сговорились не работать больше и ничего не делать, если мы попытаемся еще раз подойти к берегу... Произошло точно то же, что произошло с армией нашей... Почему мы не победили? Почему мы ушли?.. Почему за границей? Потому что "боцманы и полковники" трусили. Потому что мы были пассивными борцами.... А единения - духа единого - не было вовсе"17. В ночь на 29 сентября "Пьер" c пятью оставшимися участниками экспедиции на борту вернулся в Варну.
Причины неудачи
Почему же поездка окончилась провалом? Скорее всего, причина была в том, что изначально не удалось сохранить план в тайне. В книге В.Я. Кочика сообщается, что болгарский коммунист и резидент советской разведки Григор Чочев, узнав от своих информаторов о том, что Шульгин собирается нелегально посетить Крым, послал на моторной лодке "Заря" своего человека с шифровкой в Севастопольскую ЧК. Несмотря на то что "Заря" вышла позже "Пьера", она из-за своей быстроходности пришла в Крым раньше группы Шульгина, и благодаря этому чекисты смогли подготовиться18. Писатель Н.А. Брыгин, работавший с архивами КГБ, утверждал, что помощник начальника Особого отдела ВЧК Р.А. Пиляр, руководивший операцией, а также сотрудники Одесской и Крымской ГубЧК заблаговременно получили шифровки с именами участников экспедиции, их подробными приметами, маршрутами следования и задачами на советской территории19. Этой же версии придерживалась и М.Д. Седельникова: "Стало ясно, почему все случилось, почему чекисты оказались в том доме... Потому что "Заря" знала не только, кто вышел, она знала фамилию О[боленских] - она знала, за кем идут..."20
Возникает вопрос, почему Шульгину все же дали уйти. Дело в безалаберности рядовых чекистов и красноармейцев, организовавших засаду из рук вон плохо? Или, может быть, руководство ВЧК уже тогда, осенью 1921 г., знало, что Шульгин разыскивает пропавшего сына, и планировало как-то использовать его в своих планах, блестяще реализованных несколько лет спустя в ходе операции "Трест"? Вторая версия выглядит слишком невероятной, чтобы быть правдой. Скорее всего, Шульгину просто повезло.
Провал или частичный успех?
Повезло и Лазаревскому с Капнистом, которые благодаря ряду случайностей смогли избежать засады. Они узнали, что брат Шульгина Дмитрий давно мертв, следов его сына Вениамина найти также не удалось. Не желая возвращаться за границу с пустыми руками, Лазаревский отправился в Одессу, где скрывалась жена Шульгина. В начале октября 1921 г. он нашел ее. Сначала они планировали перейти границу в районе местечка Кодыма Подольской губернии, но затем были вынуждены перебраться в Киев. В январе 1922 г. Лазаревский и Шульгина все-таки ушли в Польшу, перейдя границу у местечка Емильчино Волынской губернии21. За время пребывания в Киеве Лазаревскому удалось восстановить контакты с оставшимися в России соратниками Шульгина, в прошлом работавшими в его тайной организации "Азбука" - Базилевичем, Ивановым, Москвичом. Бывшему сотруднику "Киевлянина" В.М. Базилевичу Лазаревский оставил адрес, по которому тот должен был передавать за границу интересующую Шульгина информацию22. Таким образом, экспедиция, которая, казалось бы, окончилась полной катастрофой, в итоге привела все-таки к достижению определенных результатов, причем тех, которые изначально не считались приоритетными. Спасти Дмитрия Пихно и найти Вениамина Шульгина не удалось, но зато получилось вывезти из Советской России Екатерину Шульгину и восстановить связи с киевскими соратниками.
Судьба участников авантюры
Арестованных Оболенских и Никольского отправили в Симферополь, а затем в Харьков. Ирина Оболенская вспоминала, что их родственникам удалось сообщить об аресте В.И. Ленину, который "был в молодости знаком с моим отцом, и даже на нашей квартире в Пскове происходили нелегальные собрания "Искры". А моя мать училась в гимназии вместе с сестрой Ленина. Поэтому потребовали наше "дело" в Москву..."23 Перед отъездом из Харькова в Москву "умер Ю.А. Никольский от запущенной язвы на колене, кончившейся заражением крови. Его попросту не лечили совсем"24. Оболенские, переведенные в Москву, в мае 1922 г. были освобождены. В 1925 г. вся семья эмигрировала во Францию25.
Для других участников поездки все окончилось достаточно благополучно. Граф Капнист выбрался из советской России и оказался в Париже26. Кравченко, каким-то образом увильнувший из рук ЧК, в 1922 г. приехал из Керчи в Варну, а затем отправился в расположение Корниловского полка27. Таким образом, единственной жертвой авантюры стал Юрий Никольский. В 1952 г., сидя во Владимирском централе, Шульгин писал мемуары. Вспоминая Никольского, он предположил, что кто-нибудь когда-нибудь напишет про него "Историю одной любви": "Ему удалось обнять ее, свою невесту; он заплатил за это жизнью..."28
У Шульгина, потерявшего брата и так и не нашедшего сына, было определенное разочарование, но вера в то, что Вениамин жив, приведет его к идее повторить нелегальную поездку в советскую Россию. Но это уже совсем другая история, непосредственно связанная с операцией "Трест".
P.S. Вновь на Родине Шульгин окажется в 1945 г., уже не по своей воле. Арестованный в Югославии, он до 1956 г. находился в заключении, затем проживал в Гороховце и Владимире до смерти в 1976 г. под надзором КГБ. На непродолжительное время в начале 1960-х гг. Шульгин вновь стал заметной общественной фигурой, благодаря выходу его книги "Письма к русским эмигрантам", приглашению в качестве гостя на съезд КПСС, съемках в документальном фильме "Перед судом истории". Квартира Шульгина во Владимире стала местом своеобразного паломничества желавших лично пообщаться с последним видным представителем старой России.
1. ГА РФ. Ф. Р-5974. Оп. 1. Д. 22. Л. 7, 8.
2. Оболенский В.А. Моя жизнь, мои современники. Paris, 1988. С. 739-742.
3. ГА РФ. Ф. Р-5974. Оп. 3. Д. 45. Л. 12.
4. ГА РФ. Ф. Р-5974. Оп. 1. Д. 296. Л. 20 об.
5. ГА РФ. Ф. Р-5974. Оп. 1. Д. 239. Л. 12.
6. ГА РФ. Ф. Р-5974. Оп. 3. Д. 9. Л. 24.
7. РГВА. Ф. 40238. Оп. 1. Д. 61. Л. 81-82.
8. ГА РФ. Ф. Р-5974. Оп. 3. Д. 8. Л. 8.
9. ГА РФ. Ф. Р-5974. Оп. 1. Д. 239. Л. 12.
10. Тюремная одиссея Василия Шульгина. Материалы следственного дела и дела заключенного. М., 2010. С. 270.
11. Жакова Г. В поисках утраченного // Алуштинский вестник. 2017. N 5 (1339). 9 февраля. С. 14.
12. ГА РФ. Ф. Р-5974. Оп. 1. Д. 239. Л. 37-38; Оп. 3. Д. 8. Л. 9 об.-10.
13. ГА РФ. Ф. Р-5974. Оп. 3. Д. 8. Л. 11 об.
14. Там же. Л. 12-12 об, 14-14 об.
15. Оболенская И. Воспоминания // Вестник русского христианского движения. 2000. N 3 (181). С. 225-226.
16. Там же. С. 225.
17. ГА РФ. Ф. Р-5974. Оп. 3. Д. 42. Л. 8-9 об.
18. Кочик В.Я. Разведчики и резиденты ГРУ. За пределами Отчизны. М., 2004. С. 381.
19. Брыгин Н. "Азбука". Документальное повествование // Азбука. Одесса, 2000. Т. 2. С. 307.
20. ГА РФ. Ф. Р-5974. Оп. 1. Д. 239. Л. 53.
21. ГА РФ. Ф. Р-5974. Оп. 3. Д. 9. Л. 5-202.
22. Центральный государственный архив общественных объединений Украины (ЦГАООУ). Ф. 263. Оп. 1. Д. 66177ФП. Л. 57.
23. Оболенская И. Воспоминания. С. 225.
24. Там же. С. 236.
25. Винберг Е.Н., Н.А., Оболенские И.В., О.В., В.В. - в МПКК // Заклейменные властью [Электронный ресурс]. URL: http://pkk.memo.ru/letters_pdf/000010.pdf (дата обращения 01.03.2018).
26. Тюремная одиссея Василия Шульгина. С. 231.
27. ГА РФ. Ф. Р-5974. Оп. 3. Д. 42. Л. 13.
28. РГАЛИ. Ф. 1337. Оп. 4. Д. 58. Л. 118.