БОГ РАТИ ОН!

ЛИЦО КАВКАЗСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОСТИ

Как ни странно, жизнь героя Отечественной войны 1812 года до сих пор не изучена как следует: неизвестны ни точная дата его рождения, ни многие детали карьеры, ни обстоятельства личной жизни. Стараниями современников (а во многом и самого Багратиона) создан образ отчаянно храброго, по-солдатски прямого, малообразованного, но берущего смекалкой и напором полководца, фамилию которого восторженные соотечественники переиначили в "Бог рати он".

Но эта привычная картина не вполне соответствует фактам.

Начнем с того, что генерал не был прямым потомком грузинской династии Багратионов, как он неоднократно утверждал. Его дед Александр (Исак-бег), побочный сын картлийского царя Иесе, в середине XVIII века уехал в Россию, где грузинской знати жилось куда лучше, чем на раздираемой турками и персами родине. За ним последовал сын Иван Александрович, отправленный служить в пограничную крепость Кизляр. Там-то между 1765 и 1769 годами и родился будущий генерал Петр Иванович. Имя его матери до нас не дошло, но известно, что у Петра были младшие братья Александр и Роман (Реваз), тоже выбравшие военную карьеру.

Гарнизонная жизнь в Кизляре была одновременно скучной и опасной. Переправляясь через Терек, горцы угоняли скот, нападали на казачьи станицы, а иногда и на саму крепость. Для выживания нужно было научиться стрелять и рубиться саблей, и Багратион овладел этими навыками с детства. С остальными науками дело обстояло хуже: в начальной школе его кое-как выучили читать и считать, на чем образование и завершилось. Известно, что генерал почти не знал необходимого в свете французского языка, да и по-русски говорил с акцентом, а писал с множеством ошибок.

Ему хотелось не учиться и даже не жениться, а воевать. По сути подростком, в 1782 году он был принят сержантом в Астраханский пехотный полк, а годом позже получил боевое крещение в походе на чеченцев.

Владимир Серов. Князь Багратион ведет войска в атаку.

ОФИЦЕР СУВОРОВСКОЙ ШКОЛЫ

В мае 1785 года большой отряд полковника Пиери направился в чеченский аул Алды, чтобы схватить мятежного Шейха Мансура. Аул разграбили и сожгли, но Мансур успел бежать и на обратном пути устроил русским засаду в лесной "зеленке". Большая часть отряда, насчитывавшего 1200 человек, была перебита или взята в плен. Сержанта Багратиона чеченцы нашли под грудой трупов и единственного отпустили на волю без всякого выкупа: по одной версии, за храбрость, по другой - в благодарность отцу, который в прошлом оказал Мансуру какую-то услугу.

Этот случай способствовал карьерному росту Петра Ивановича. Два года спустя князь Потемкин поручил ему сопровождать в Петербург посла Персии - не потому ли, что Багратион знал кроме родного грузинского персидский язык? В 1788 году его вместе с полком отправили на войну с турками, где он отличился при штурме Очакова. По некоторым сведениям, Багратион одним из первых ворвался в крепость, за что Потемкин произвел его из подпоручиков сразу в капитаны. В 1794м он, уже в чине майора, подавлял восстание Костюшко в Польше. Там Багратион познакомился со своим давним кумиром Суворовым, хотя сам утверждал, что Александр Васильевич приметил его еще при Очакове и даже подарил шпагу.

Там же Багратиона впервые увидел юный Денис Давыдов, позже назначенный к нему адъютантом.

В мемуарах поэт-партизан так вспоминал о своем командире: "Он любил жить роскошно: всего было у него вдоволь, но для других, а не для него. Сам он довольствовался весьма малым и был чрезвычайно трезв. Я не видал, чтобы он когда-либо пил водку или вино, кроме двух рюмок мадеры за обедом".

Современники пишут, что Багратион спал на соломе, ел с солдатами из одного котла, носил кавказскую папаху и бурку. Вспоминают его предельную честность: многие командиры уже тогда запускали руку в солдатское жалованье, а он, напротив, тратил на солдат свое. Не без гордости Петр Иванович писал военному министру Аракчееву: "Последнею копейкою моих верных и пою, и кормлю, и даю им за отличия. Я лучше умру, нежели возьму из суммы экстраординарной - умру честно и голый".

Дорогого стоит оценка будущего "проконсула Кавказа" генерала Алексея Ермолова: "Никто не напоминал менее о том, что он начальник... Солдатами он был любим чрезвычайно".

Встреча Багратиона и Кутузова под Шенграбеном.

В СЕМЬЕ КАК НА ВОЙНЕ

Багратион разбил несколько крупных отрядов польских повстанцев и вместе с Суворовым взял штурмом Прагу, левобережную часть Варшавы, сбросив последних ее защитников в Вислу. Эта победа тесно связала двух полководцев: в 1799 году Багратион, только что ставший генералом, вместе с Суворовым отправился в Италию воевать с французами. В сражениях при Нови, Треббии, Сен-Готарде, в труднейшем переходе через Альпы он проявил не только храбрость, но и стратегический талант.

А потом Павел I, вдруг решивший помириться с Францией, отозвал русские войска домой. Не выдержав такого удара, престарелый генералиссимус заболел и по прибытии в столицу скончался. Багратион был с ним до самого конца, но злопамятный император не пустил его на похороны старшего друга, приказав срочно отправиться в свой полк...

Загладить обиду Павел решил, устроив свадьбу Багратиона с 18- летней графиней Екатериной Скавронской, одной из первых красавиц столицы. Но из этого брака, как из большинства павловских начинаний, не вышло ничего хорошего. Генерал Ланжерон вспоминал: "Багратион женился на внучатой племяннице кн. Потемкина... Эта богатая и блестящая пара не подходила к нему. Багратион был только солдатом, имел такой же тон, манеры и был ужасно уродлив. Его жена была настолько бела, насколько он был чёрен; она была красива как ангел, блистала умом, самая живая из красавиц Петербурга, она недолго удовлетворялась таким мужем".

Жан-Батист Изабе. Портрет княгини Екатерины Павловны Багратион, урожденной графини Скавронской (1783-1857). Миниатюра. 1817 год.

Скоро сплетники стали шептаться, что княгиня изменяет супругу. Причем все жалели именно ее, отданную в жертву "дикому кавказцу". Между тем "дикарь" боготворил свою ветреную Кити, упрашивал не покидать его. Тщетно - в 1805 году она под предлогом поправки здоровья уехала в Вену и вскоре оказалась в постели не кого-нибудь, а канцлера Австрийской империи князя Меттерниха. Да еще и родила от него дочь к восторгу петербургских сплетников.

Но даже после этого Багратион продолжал любить Екатерину - в походных вещах генерала после его смерти нашли табакерку с портретом жены. Перефразируя Суворова, в собственной семье Багратион получил больше ран, чем в сражениях. Во всяком случае, от такой семейной жизни он еще с большим рвением стремился под пули и ядра.

А.Ю. Аверьянов Князь П.И. Багратион в Бородинском сражении. Последняя контратака. 2005 г.

ГОРЬКАЯ ЛЮБОВЬ

Именно Екатерина Павловна, по ее собственному утверждению, способствовала очередному повороту судьбы Багратиона. Она убедила Меттерниха вступить в союз с Россией против Франции, после чего на помощь союзнику в 1805 году выступила армия Кутузова. Ее арьергардом командовал Багратион. Но пока русские добрались до театра военных действий, австрийцы были разбиты при Ульме и сдались. Кутузову пришлось отступать с боями, в ходе которых Багратион несколько раз спасал армию от гибели.

В одном из таких боев, под Шенграбеном, он предстал через много лет на страницах "Войны и мира". Толстой живописует, как в преддверии сражения преображается усталый, невыспавшийся полководец: "Круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность". Во всех сражениях той войны - при Аустерлице, Прейсиш-Эйлау, Фридланде - Багратион играл важнейшую роль. В июле 1807 года вместе с последними русскими солдатами он переправляется через Неман в Тильзите, где вскоре Александр I и Наполеон подпишут мирный договор.

Торжествующий император Франции свысока бросил: "Генералов хороших у России нет, кроме одного Багратиона".

Похоже, так думали и в столичных салонах, где полководец стал героем. Придворные интриганы превозносили его, чтобы уменьшить влияние "сплоховавшего" Кутузова. Багратион купался в славе, охотно принимая приглашения и рассказывая о своих подвигах - вперемешку с солдатскими анекдотами и суворовскими афоризмами. В конце концов среди очарованных генералом дам оказалась сестра императора, 19-летняя великая княжна Екатерина Павловна. Тезка его неверной, но все еще любимой жены.

Не поэтому ли еще так увлекся генерал!

Конечно, между ними не было ничего серьезного: прогулки по аллеям Павловска при непременном присутствии фрейлин, разговоры за чаем, иногда робкое пожатие руки в полутемной зале... Но и этого хватило, чтобы разразился скандал, который умело подогревала императрица Елизавета Алексеевна. Страдая от измен мужа, она охотно воспользовалась случаем бросить тень на его избранницу. И в письмах конфидентам ядовито сообщала: "Великая княгиня рисковала бы погубить себя этой связью, но ее спасает уродство Багратиона".

Что оставалось Багратиону? Конечно, идти на войну - на сей раз со Швецией. Десант под командованием Петра Ивановича перешел по льду Балтику и подступил к Стокгольму, заставив шведов капитулировать. А вернувшись домой, генерал узнал, что Екатерина Павловна приняла предложение своего кузена Георга Ольденбургского...

Он всегда возил с собой и ее портрет. Второй и последней дамы своего рыцарского сердца.

Великая княжна Екатерина Павловна (1788-1818). Гравюра Жозефа Мекку с оригинала Жана-Анри Беннера.

РУССКИЕ СПОРЫ

Багратион понимал, что новая война не за горами и готовился к ней - уже в качестве главнокомандующего 2-й Западной армией, стоявшей на границе. В июне 1812 года мощный удар войск Наполеона, превосходящих русских и числом, и оружием, отбросил армию Багратиона от 1-й Западной, которой командовал военный министр Барклай де Толли. Только в августе 1812-го обе армии встретились у Смоленска, где Багратион тут же обвинил Барклая в измене. Больше того, попросил императора об отставке: "Куда угодно, а здесь быть не могу, и вся Главная квартира немцами наполнена так, что русскому жить невозможно, и толку никакого нет". Это же Петр Иванович высказал Барклаю и в лицо, о чем пишет штабной офицер Н. Жиркевич: "Ты немец! - кричал пылкий Багратион. - Тебе все русское нипочем!" - "А ты дурак, - отвечал невозмутимо Барклай, - хоть и считаешь себя русским".

Сальватор Карделли. Портрет князя Багратиона. Гравюра

Конфликт разгорался. В письме московскому губернатору графу Федору Васильевичу Ростопчину эмоции уже перехлестывают Багратиона: Барклай "подлец, мерзавец, тварь... генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества!" Недоумение современников на этот счет выразил публицист Н. Греч: "Да чем лифляндец Барклай менее русский, нежели грузин Багратион?"

Чтобы прекратить раздор, император назначил антагонистам общего начальника - светлейшего князя Кутузова, который 17 августа 1812 года, после оставления Смоленска, прибыл в штаб-квартиру армий в село Царево-Займище. Но это уж точно не могло успокоить Багратиона, который давно считал нового главнокомандующего плохим полководцем, интриганом и "политиком", что в его устах было худшим оскорблением. Достаточно привести еще одну цитату из письма графу Ростопчину: "Хорош сей гусь, который назван князем и вождем! Если особенного он повеления не имеет, чтобы наступать, я вас уверяю, что тоже приведет Наполеона к вам, как и Барклай... Теперь пойдут у вождя нашего сплетни бабьи и интриги".

Именно Багратион возглавил тех генералов, что требовали решающего сражения у стен Москвы. Только что назначенному Кутузову пришлось против своей воли согласиться с ним.

А.С. Чагадаев. Фельдъегерь Н. Матисон передает пакет генералу от инфантерии князю П. Багратиону в Бородинском сражении. 1996 г. Музей фельдъегерской службы в Москве.

БОРОДИНО

Утром 26 августа у деревни Бородино две армии общей численностью 250 тысяч человек сошлись в крупнейшем сражении 1812 года. К вечеру треть из них были убиты или ранены. Судьба не уберегла и генерала от инфантерии князя Багратиона.

С началом битвы, наблюдая, как французские гренадеры под огнем пушек бросились в атаку, Багратион воскликнул: "Браво!" Участник сражения Н. Голицын писал по этому поводу : "Так сильно кипело в нем военнопоэтическое чувство, что он не мог удержаться от отдачи справедливости даже врагам". Французам удалось захватить флеши - укрепления, задним числом названные Багратионовыми. Около девяти часов утра (по другой версии - в 11) генерал возглавил контратаку гренадер на флеши, и в этот миг осколок ядра поразил его в ногу, раздробив бедренную кость. Какое-то время он еще держался в седле, но потом бессильно рухнул на руки подбежавших адъютантов.

Бегом отнесли его в полевой госпиталь, а оттуда перевезли в Можайск, где Петр Иванович продиктовал письмо царю: "Я довольно нелегко ранен в левую ногу пулею с раздроблением кости; но нималейше не сожалею о сем, быв всегда готов пожертвовать и последнею каплею моей крови на защиту отечества и августейшего престола".

Ф.А. Рубо. Раненого князя Багратиона увозят с поля боя (фрагмент панорамы

30 августа Багратиона доставили в Москву. Езда в карете по разбитой дороге сама по себе могла доконать раненого, а тут еще рана начала гноиться. Ростопчин, навестивший раненого в доме Тихонова на Большой Мещанской, оставил для истории сообщение, вызывающее сегодня досаду: "Сделать ему немедленную ампутацию не рискнули, так как ему было уже около 50 лет и кровь у него была испорчена". Роковое решение медиков...

2 сентября, когда в Москву уже входили французы, Багратиона вывезли в Троице-Сергиеву лавру, где врачи осмотрели его и предложили немедленно ампутировать ногу. Генерал отказался. Ему все же сделали операцию - после того, как перевезли в село Сима Юрьев-Польского уезда Владимирской губернии, имение князя Бориса Андреевича Голицына. И удалили осколок ядра, все это время остававшийся в теле и причинявший невыносимую боль. Но было уже поздно.

11 сентября князь Петр Иванович продиктовал адъютанту завещание, причастился, потом впал в забытье и утром следующего дня скончался.

Но Багратион не был бы самим собой, если бы на этом завершился его непредсказуемый жизненный путь. В 1839 году Николай I приказал перенести прах генерала из церкви села Сима на Бородинское поле и похоронить там с воинскими почестями. (Инициатива перезахоронения принадлежала генерал-лейтенанту Денису Васильевичу Давыдову, бывшему адъютанту князя.) В 1912 году, к столетию войны, могилу полководца отремонтировали и обнесли новой решеткой - прежнюю утащили запасливые крестьяне.

А в 1932 году в рамках борьбы с "наследием царского прошлого" Бородинский монумент был взорван вместе с расположенной рядом могилой Багратиона. Сотрудники местного музея с риском для жизни спасли часть разбросанных костей полководца и обрывки его одежды.

1987 год. Бородинское поле. Перезахоронение останков Петра Багратиона.

Константин СИМОНОВ.
Отрывок из поэмы "Суворов" (1938)