Машинист Скумин
До очередного рейса в Поперечку два часа. Машинист Борис Петрович Скумин еще дома. Живет он в Авнюге. В советские времена здесь был процветающий леспромхоз, вывозивший древесину по узкоколейке аж за сотню километров от Авнюги. Но три года назад предприятие объявили банкротом, технику распродали, работяги подались кто в челноки, кто в пенсионеры, кто в вахтовики... Предприимчивые дельцы начали разбирать и саму железную дорогу, но на 33-м километре споткнулись. Там стоял поселок Поперечка (бывший лесопункт), и сотня ее жителей никуда переезжать категорически не желала...
Борис Петрович садится в кресло в светлице и начинает рассказ. Рядом на диване устраивается половина большого семейства (жена, две дочери, внучка...): слушать и корректировать.
- Делили-делили они леспромхозовское добро, ну все как обычно - темниловка. Какие-то аукционы, кто-то выигрывает, кто-то берет у победителей в аренду с правом выкупа, передают технику частями друг другу по бумажкам... Но с Поперечкой все-таки надо было что-то решать, и они отделались по-красивому: последние 33 километра дороги придумали подарить администрации нашего поселкового поселения, а с ней и пару тепловозов, вагон и платформу. Глава администрации ко мне: переходи к нам, в ЖКХ, будешь людей возить. А мне добрые люди подсказали, что ЖКХ - это ненадежно: сегодня деньги есть, завтра нет и поднаумили оформиться как индивидуальный предприниматель, а технику взять в аренду.
Глава посоветовался с верхами, а деваться-то некуда, машинистов больше нет, и согласился. Я нанял себе помощника Толика Старостина, он в Кирове успел курсы пройти (в последний раз в стране учили на узкоколейку!) и стали мы работать.
Дорога эта, я тебе скажу, - это дорога имени Павки Корчагина. Вагон едва ли не старше меня (Скумину 61 год. - Авт.), а тепловоз - я еще пацаном был, он уже бегал. Как и ожидалось, денег у администрации поначалу не было, и я три месяца на свои возил людей. Потом потихоньку все наладилось. Ездим по понедельникам и пятницам по два рейса в день туда и обратно: в 6.00 утра и в 17.00 из Авнюги. Чуть больше часа в одну сторону.
Пришлось еще выкупать кран и снегочист. На первый я у народа занимал, по поселку бегал, а на второй глава района в долг дала 55 тысяч. Ну а как без них? Без снегочиста зимой не проехать, а без крана при авариях не обойтись. Нечасто, но мы слетаем с рельсов, однажды три дня подряд каретка соскакивала. Ведь шпалы-то гнилые. Хорошо, что область деньги на ремонт выделяет, но всю дорогу же не переделаешь... На ней четыре моста и 32 лотка - хлопот полно.
А Поперечку бросать нельзя. Там народ добрый, пенсионеры в основном. Старики. Они же всю жизнь отпахали в лесу, хозяйства завели, куда их девать. И места там райские: озеро, кедровая роща, рядом церковь XVII века... Я там на кладбище себе место застолбил.
Поезд
Вокзал в Авнюге - площадка со штабелями шпал и непролазной лужей в центре. В этот вечер в Поперечку ехало как никогда много народу, я был четырнадцатый. А бывает, едет лишь почтальон, иногда на пару с продавцом. Магазинов в Поперечке два, конкурируют люто. В этот раз и продавцов тоже два. Каждый загружает свой товар через отдельный тамбур. Оля - слева, Елена - справа. В вагоне тоже сидят в разных концах. Везут сливы, виноград, соки, йогурт, помидоры...
Помощник Скумина Толик обходит вагон с пачкой билетов. Цена - сто рублей. Платят все. В вагоне в дальнем углу - печь-булерьян, зимой спасает от 40градусных морозов. Сам вагон и снаружи и изнутри выкрашен с преобладанием голубого цвета, по стенам цветочки. Это сотрудники авнюгского клуба каждый год расписывают в качестве платы за поездки по грибы-ягоды.
Трогаемся. На меня, чужака, смотрят с любопытством, но в опросе "зачем едете?" участвуют охотно.
Ольга Николаевна: Еду на лето в деревню, мы там уже были, но ненадолго выезжали.
Наталья Юрьевна: Да я там 49 лет живу. Выезжала по делам.
Елена с сынишкой: Живу в Северодвинске. Едем к бабушке с дедушкой, они там постоянно проживают.
Илья, Наташа и Мария: Едем отдыхать, видите пиво...
На Василии, который помогал грузиться продавцам, опрос дал сбой:
- Вот вы для чего спрашиваете? В Москве живете? Так скажите, почему доллар с 30 рублей до 60 скакнул? Ага, не знаете. А я знаю. Это два масона в Великобритании диктуют сколько надо. И ничего им никто сделать не может...
В вагоне не разговоришься - мешает сильный гул, да и качает сильно. По окнам хлещут ветки берез, вплотную обступивших трассу. В середине пути перехожу в тепловоз. Толик работает с рычагами, Борис Петрович - на подхвате. Есть время продолжить рассказ.
- В прошлом году около 1000 человек перевезли. "Зайцев" нет, но бабульки, которым за 80, говорят Толику: "Парень, я ведь старенькая, с меня денег не берут!". Мы и не берем. Как-то зимой стаю волков гнали по рельсам, им свернуть некуда, горы снега по сторонам. Четверо поздорову убрались, а пятый хвост под кареткой оставил. А как-то едем, я думаю, ягодники на дорогу вышли, а это медведица с медвежатами. Маленьким интересно на вагон посмотреть, стоят на задних лапах, не уходят далеко, а она на них фыркает...
Иногда санрейсы делаем. Если случай терпимый - гоняем дрезину, а тяжелый - берем врача с носилками - и на тепловозе с вагоном. Много раз покусанных змеями вывозили. Еще беременных. Иногда заказывают автомобиль перевезти, они там, в Поперечке, всякую рухлядь за 15-20 тысяч покупают, которую и на учет-то поставить нельзя, и гоняют на рыбалку...
...Из-за поворота, справа по ходу движения, возникает Поперечка. На "вокзале", домике барачного типа, плакат "Добро пожаловать, дорогие друзья". Вместо перрона - большая лужа.
Встречать авнюгский экспресс пришло человек тридцать. Обычная вокзальная суета: разгрузка-посадка, обнимашки...
Поперечка. Староста Бусов
Староста Поперечки Владимир Ильич Бусов на видавшем виды "Москвиче" везет показывать местную достопримечательность в трех километрах от поселка на берегу Соозера - остатки Соезерского мужского Троицкого монастыря, основанного в XVII веке. От былого величия до наших дней дотянули полуразрушенная церковь да такая же колокольня. Рядом несколько домов - в советское время здесь был промколхоз "Максим Горький". Тут же на возвышении кладбище.
- Эх, этот спирт "Рояль", - вздыхает Бусов, - сколько же от него в 90е полегло, посмотрите на могилы: кругом одни тридцатилетние да сорокалетние...
А вокруг просторы дивной красоты. Возле церкви - гордость округи, кедровая роща. Ее еще монахи заложили. Пару раз в год сюда добираются паломники и туристы - поклонники катания по узкоколейке. Живут у церкви в палатках или в брошенном детском саду в Поперечке. У Скумина такие дни - горячая пора. Командирует сюда жену с дочкой: кормят-поят гостей домашними харчами - ухой, пирогами, морсом... Какой-никакой приработок.
Изредка заезжий батюшка проводит службу. Тогда баба Зоя, принявшая меня на постой в Поперечке, снимает с комода церковную икону, доверенную ей на хранение, и доставляет ее в церковь.
- Ты не думай, у нас тут нескучно, два дня назад концерт приезжал из Авнюги, а потом наши в футбол играли, им шесть забили, - рассказывает Бусов. Сам он родом из Татарии, в этих местах живет 33 года, последние восемь лет исполняет роль старосты. - Но работы нет, народу прописано триста, но живут только сто. Остальные мотаются по вахтам, но там же им постоянного жилья никто не даст. А местные - сплошь пенсионеры, собирают и сдают грибы-ягоды. Бруснику и чернику по 50 рублей за килограмм... В поселке две коровы, есть куры и свиньи. Сорок машин. Но без узкоколейки нам капец. Можно и на машине отсюда уехать, но это крюк более двухсот километров, и то иногда возвращаются - не проехать...
Поперечка. Магазины
Два магазина в поселке стоят в двухстах метрах друг от друга. У народа других развлечений кроме как сходить за покупками, по сути, и нет. Но поскольку торговцы недолюбливают друг друга, то и многие покупатели ходят только в "свой" магазин.
В первом, у Оли, в этот день с утра пусто.
- Где дороже: у вас или у соседей?
- Не знаю. Я у них никогда не бывала...
- Как так?! А изучать конкурента?
- Чего мне их изучать: мои ко мне придут.
Зато у Елены аж три покупателя!
- Ого, у вас сегодня почти толпа...
- У соседей вчера больше было, они же вечерним поездом мороженое привезли, а мы мороженым не торгуем. Зато у нас персики есть.
- Спиртного ни там ни здесь не видно...
- Так лицензия по 40 тысяч, дороговато.
- А что это у вас окно досками зашито?
- Так бьют. В этом году два раза... Уже доказано, что конкуренты постарались.
Поперечка. Баба Зоя
Откровеннее собеседника, чем моя 72-летняя хозяйка Зоя Алексеевна Тарасова, еще поискать. За первым же чаем на вопрос об одиноком житье она, четко проговаривая каждое слово и выдерживая интригующие паузы, выдала:
- У меня характер плохой. Я мужа била...
- Сама?!
- Да. Получку пропивал. Дочку младшую напугал. Выгнала. И все - с тех пор меня никто из мужиков за угол не позвал.
- Боялись они вас.
- Да.
- Ваш не возвращался, не извинялся?
- Да какой! Разве кто видел, чтоб местные ребята раньше извинялись... Не городские ведь.
Собрала тогда баба Зоя в середине 60-х своих дочек и махнула в Крым, куда переехали родители-пенсионеры. Там ей очень понравилось. Но работа была только летом на виноградниках, поэтому через два года перебралась в Архангельск и 30 лет проработала в сушилке на лесозаводе - ворочала доски. Заработала пенсию и профессиональное заболевание рук. Город угнетал, 16 лет назад купила в родной Поперечке квартиру за 8 тысяч и вернулась домой. Жизнью вполне довольна. Своя банька, парник, огород: картошка, капуста, лук, морковь, кабачки...
- Мы писали, чтоб нас здесь не трогали. Послушались. Мы здесь хорошо живем. И люди не уезжают. - Баба Зоя помолчала, а потом зачем-то добавила: - У нас здесь кладбище хорошее...
- Велика ли пенсия?
- 15 тысяч.
- На что тратите?
- Краски, гвозди, пленку купить надо? Надо. Постричься надо, а это в Авнюгу ехать, по 100 рублей туда-сюда, да парикмахеру - 400. Зубы вот вставила в Котласе, дорога-гостиница - 40 тысяч ушло. 15то тысяч - это только-только прожить...
Поперечка. Памятник
Между магазинами в Поперечке стоит памятник. Гранитная доска с фамилиями мужиков из трех соседних деревень, что воевали в Великую Отечественную. 66 человек. И те, кто погиб, и те, кто умер после. Страшная статистика: из 66 вернулись только пятеро. И радостная: из пятерых все три брата Батраковых - Алексей, Николай и Василий. Алексей - отец бабы Зои.
Пять лет назад баба Зоя решила, что пора воздать должное победителям и начала собирать деньги на памятник. 11 тысяч дал сельсовет, но односельчане раскошеливались неохотно, даже те, чьи родственники в списке. Баба Зоя с соседкой Таней Татарской поехали в Котлас в бюро ритуальных услуг, начали считать бюджет. Выходило, что кроме гранитной плиты за каждую букву надо было платить по 8 рублей. Денег не хватало, хотели обойтись без отчеств, но тогда возникала неразбериха - одних Батраковых Николаев получалось четыре. Ритуальщики пошли навстречу, скостили цену, но баба Зоя все равно оказалась в главных спонсорах. Сколько заплатила своих? Не говорит... Но в итоге вышло 40 тысяч.
- А вы говорите, куда уходит пенсия....
- Красиво открывали?
- Да. Казаки из Верхней Тоймы приехали, почетный караул, сельсовет речи говорил...
- А вы?
- А меня забыли. Но это ерунда. Зато я после на 5 тысяч купила армейских сто граммов, закуски... Там, у памятника, и помянули.
Прощаясь, баба Зоя ставит точку:
- Еще некоторые говорят, что мы тут плохо живем. Да я Скумина с дрезиной в любой момент могу вызвать за 300 рублей. А вот вы в Москве можете за 300 рублей персонально метро вызвать? То-то!
Ширина железнодорожной узкоколейки - 750 мм. Такие дороги в Советском Союзе использовались для хозяйственных нужд, чаще всего для перевозки древесины и торфа. В 90-х годах большая часть узкоколеек была закрыта из-за банкротства обслуживающих предприятий. В настоящее время известно о 47 действующих УЖД общей протяженностью около 1800 километров
(от 1 до 270 км).
Между магазинами в Поперечке стоит памятник. Гранитная доска с фамилиями мужиков из трех соседних деревень, что воевали в Великую Отечественную. 66 человек. И те, кто погиб, и те, кто умер после. Страшная статистика: из 66 вернулись только пятеро. И радостная: из пятерых все три брата Батраковых - Алексей, Николай и Василий. Алексей - отец бабы Зои.
Пять лет назад баба Зоя решила, что пора воздать должное победителям и начала собирать деньги на памятник. 11 тысяч дал сельсовет, но односельчане раскошеливались неохотно, даже те, чьи родственники в списке. Баба Зоя с соседкой Таней Татарской поехали в Котлас в бюро ритуальных услуг, начали считать бюджет. Выходило, что кроме гранитной плиты за каждую букву надо было платить по 8 рублей. Денег не хватало, хотели обойтись без отчеств, но тогда возникала неразбериха - одних Батраковых Николаев получалось четыре. Ритуальщики пошли навстречу, скостили цену, но баба Зоя все равно оказалась в главных спонсорах. Сколько заплатила своих? Не говорит... Но в итоге вышло 40 тысяч.
- А вы говорите, куда уходит пенсия....
- Красиво открывали?
- Да. Казаки из Верхней Тоймы приехали, почетный караул, сельсовет речи говорил...
- А вы?
- А меня забыли. Но это ерунда. Зато я после на 5 тысяч купила армейских сто граммов, закуски... Там, у памятника, и помянули.
Прощаясь, баба Зоя ставит точку:
- Еще некоторые говорят, что мы тут плохо живем. Да я Скумина с дрезиной в любой момент могу вызвать за 300 рублей. А вот вы в Москве можете за 300 рублей персонально метро вызвать? То-то!
Подпишитесь на нас в Dzen
Новости о прошлом и репортажи о настоящем