Судья Чистосердов. Мировой
Имя Михаила Гавриловича Чистосердова, мирового судьи 58-го участка Петрограда, малоизвестно, он не был политиком. Внимание современных исследователей привлекает преимущественно один факт его служебной деятельности, связавший имя мирового судьи с именем известной и в наши дни балерины Матильды Феликсовны Кшесинской (1872 - 1971). Именно Чистосердов 5 мая 1917 г. вынес решение о выселении партии большевиков из незаконно занятого ими в феврале 1917-го особняка Кшесинской1.
История с ленинцами составляет лишь часть воспоминаний, красочно описывающих перемены в петроградской жизни после Февраля. Автор рассказывает о том, как он пытался оградить от разграбления "камеры" мировых судей, защитить права собственности, спасти граждан от скорого революционного суда. После активной работы в новой, формирующейся системе мировых судов 1 декабря 1917 г. представители новой, уже советской власти освободили Чистосердова от исполняемых обязанностей. Не приняв революции, судья эмигрировал в соседнюю с Петроградом Финляндию, работал учителем русской словесности в реальном училище в Териоках (ныне пригород Санкт-Петербурга Зеленогорск), а жил на станции Келломяки (ныне Комарово). После советско-финской войны Михаил Гаврилович остался в Финляндии, он скончался в 1957 году, захоронен на православном кладбище в Хельсинки.
Воспоминания Чистосердова существуют в двух тетрадях, одна из них называется "Выселение большевиков из особняка Кшесинской" и полностью посвящена делу Матильды Феликсовны. Вторая тетрадь, часть которой мы публикуем ниже, носит название "Революционные дни 1917 г.", это полный текст воспоминаний, включающий в себя и эпизод с выселением. Оба документа не датированы, не содержат правок, литературно обработаны и, скорее всего, написаны спустя какое-то время после описываемых событий. Хранятся документы в ГА РФ, в фонде Владимира Николаевича Тукалевского (1881 - 1936), члена Совета общества Толстовского музея, редактора журналов "Толстовский ежегодник" и "Вестник мелкого кредита". В 1918 г. Тукалевский эмигрировал в Финляндию и проживал в Териоках, с 1923 г. обосновался в Праге, руководил библиотекой "Земгора". Вероятнее всего, знакомство Чистосердова с ним произошло в Финляндии, там же были переданы тетради с воспоминаниями. Исходя из вышеупомянутых особенностей текста, можно предположить, что автор планировал публикацию своих воспоминаний, но, к сожалению, при жизни Михаила Гавриловича этого не случилось.
Фрагмент воспоминаний Чистосердова публикуется по современным правилам орфографии с сохранением стилистических особенностей.
Публикацию подготовила ведущий специалист отдела научно-информационной и справочной работы ГА РФ Галина Медведева.
Из воспоминаний мирового судьи М.Г. Чистосердова
"Революционные дни 1917 г."
Незванные гости во дворце*
Во время хаоса первых революционных дней лица, близкие к трону, правительству, и так называемые верхи общества в ужасе метались, не зная, что предпринять. Большинство, опасаясь народной мести, бежали из своих дворцов и особняков.
Опустел и роскошный особняк бывшей царской фаворитки, известной балерины М.Ф. Кшесинской.
Особняк находился на Петроградской стороне, на Троицкой площади, вблизи Петропавловской крепости. Выстроен был в 1907 году архитектором фон Гогеном и обошелся Кшесинской более миллиона рублей.
Внутренняя отделка дома отличалась богатством и пышностью.
Всюду мрамор, позолоченные украшения.
Комнаты, отделанные в стиле ампир, Людовиков и модерн, были роскошно меблированы.
Судя по газетным сведениям, Кшесинская, убегая из своего дома, сначала поселилась в квартире своего брата балетмейстера И.Ф. Кшесинского, а впоследствии переехала в квартиру артиста балетной труппы Владимирова.
Толпа черни неоднократно посещала особняк и многое похитила и уничтожила.
Жилище понравилось большевистским военным организациям, и они заняли его для собственных потребностей.
По приезде из заграницы главарей большевизма дом Кшесинской был приспособлен для центральных партийных организаций.
В нем поселились и сам Ленин, и некоторые из его ближайших сотрудников. Впоследствии Ленин из особняка уехал.
Необходимо отметить, что занятие дворцов и частных домов в первый революционный период было обычным явлением. И Временное Правительство, и Совет рабочих и солдатских депутатов, и социалистические партийные организации, и анархисты брали в свое распоряжение облюбованные помещения.
Причем между правительством и советами возникали даже конфликты по поводу занятия этих или других зданий, понравившихся тому или другому учреждению. Припоминается случай, когда мировой судья Н.А. Окунев получил для нужд детского суда новый дом Охранного отделения на Таврической улице. По распоряжению Временного правительства, - но принять в свое ведение не мог, так как этот дом советским заправилам из Смольного института приглянулся для собственных целей.
Соблазн был велик, и лица, и новоявленные революционные организации стали захватывать помещения, принадлежащие частным лицам. Исполнительный комитет совета рабочих и солдатских депутатов был встревожен таким бытовым явлением и в заседании 28 апреля 1917 г. подтвердил, что подобного рода захваты недопустимы и, безусловно, вредят делу революции.
Было постановлено опубликовать воззвание к населению, резко осуждающее самовольные захваты, и предложить виновным очистить занятые ими помещения.
Прошение о выселении
По мере внедрения в доме Кшесинской всех центральных большевистских организаций дом этот стал очень популярен среди петроградского населения. По вечерам, с беседки у наружной садовой стены лучшими партийными ораторами, а иногда и самим Лениным стали произноситься программные речи на темы: долой войну, вся власть советам, смерть буржуям, мир без аннексий и контрибуций. Происходили митинги. И стар и млад спешили по вечерам на Петроградскую площадь.
Письмоводитель моей судебной канцелярии ежедневно отправлялся слушать первоклассных большевистских ораторов и очень огорчался, если по каким-либо причинам речей не было.
Для характеристики народных собраний у дома Кшесинской необходимо отметить, что ораторствовать с беседки полагалось лишь партийным большевистским краснобаям, всякое инакомыслие не разрешалось. "Здесь могут говорить только языком Ленина" - обычный ответ всякому желающему возразить на тезисы большевиков.
Когда первый революционный испуг прошел, по мере организации новой власти и порядка, убежавшие из своих жилищ граждане пожелали возвратиться в свои гнезда - в том числе и М.Ф. Кшесинская.
Все переговоры ее поверенного с большевиками об освобождении имущества не привели ни к какому результату. Временное правительство рекомендовало поверенному Кшесинской вчинить у мирового судьи иск о выселении большевиков.
Поверенный Кшесинской, присяжный поверенный В.С. Хесин2 и обратился с прошением столичному мировому судье 58-го участка о выселении из дома его доверительницы, по Б. Дворянской ул. N 2-1 следующих ответчиков: центральный комитет социал-демократической рабочей партии, Петроградский комитет социал-демократической рабочей партии, центральное бюро профессиональных союзов, Клуб военных организаций и граждан: кандидата права В.И. Ульянова (Ленина), помощника присяжного поверенного С.Я. Богдатьева3 и студента Горного института Г.О. Агабабова.
Как вручить повестки ответчикам?
Еще задолго до процесса периодическая печать с увлечением дебатировала этот революционный казус. Создавался около дома шум, и атмосфера таким образом сгущалась, и трудно было предвидеть, что в действительности произойдет в день разбора дела.
Судебный аппарат, исправно работавший до революции, переворотом был или упразднен, или поставлен в затруднительное положение, лица и учреждения, которые содействовали судебной власти при всякого рода исполнительных действиях, в этот период были упразднены, и суд сам должен был изыскивать средства, способы для правильного отправления своих обязанностей.
Прежде всего предо мной встал вопрос: как вручить повестки ответчикам?
Обычный способ вручения через наших камерных рассыльных для настоящего дела был неприемлем. Особняк Кшесинской представлял собою цитадель, где обитало ядро большевизма, и который охранялся не хуже Зимнего Дворца в былые времена. Проникнуть туда рассыльному, да еще с судебными вызовами повестками, которые нужно было кому-нибудь вручить, получить расписку в принятии повестки - при нравах и обычаях особняка явно невыполнимая.
Полиция уничтожена, городская милиция имела хаотическую организацию, без точного регламентированного предела ведения, с новым плохо профильтрованным наличным составом, а посему, как закономерно функционирующий аппарат, оставляла желать многого.
Тем более и попытки городской милиции проникнуть в учреждение, где, главным образом, действовали кронштадтские матросы - "краса и гордость революции" - вряд ли могли дать большой результат, чем опыты наших судебных рассыльных4.
После переворота весь город был разбит на районы, и во главе каждого района стояли районные думы с исполнительным органом в лице районного головы и районной управы.
Помощь комиссара рабочей полиции
Петроградским районом ведал присяжный поверенный Н.Н. Шнитников, старый общественный деятель: к нему я и обратился за советом, кому поручить вручение повесток большевикам.
После продолжительного обсуждения мы пришли к выводу, что лучше всего обратиться к районной организации рабочей милиции, которая, в силу своего социалистического происхождения и назначения, единственно и могла бы осуществить вручение судебных повесток.
Рабочая милиция стояла особняком от общегородской милиции и действовала вполне самостоятельно и независимо. [...]
Но согласится ли подобная организация содействовать, хотя и выборному, но буржуазному суду?..
- Узнал, что во главе местной рабочей милиции стоит комиссар по фамилии Миллионщиков. Решил повидать и поговорить с означенным начальником.
В понедельник, 17 апреля, окончив разбор текущих дел, я отправился по указанному адресу к комиссару.
В одном из переулков Петроградской стороны, во дворовом флигеле находилось присутственное место нового образца. Я поднялся по грязной лестнице, и мне указали комнату, в которой находился товарищ Миллионщиков. Я постучал в дверь, но никто не отозвался.
Тогда, растворив дверь, я вошел в комнату, где находилось несколько человек: двое или трое штатских и столько же военных.
Все о чем-то оживленно беседовали и не обратили на меня никакого внимания.
В комнате стоял стол, несколько искалеченных стульев и грязная оттоманка.
Не зная, кто из беседующих комиссар, я скромно сел на валик оттоманки, ожидая конца разговора.
Пришла женщина с тарелкой супа и хлебом и поставила все на стол перед молодым человеком в сером пиджаке. Тот с поспешностью схватил ложку и стал торопливо есть. Собеседники тотчас все удалились.
Видя голод и торопливость, с которой поглощал принесенный суп сидящий передо мной человек, я не рискнул прерывать его еду.
И только лишь после второго блюда - телячьих почек, я привстал, отрекомендовался, назвал свое звание и фамилию и попросил уделить мне несколько минут.
Это и был сам комиссар рабочей милиции, товарищ Миллионщиков.
- Что вам угодно, гражданин судья?
Я пространно объяснил, что район вверенного мне судебного участка совпадает с районом, коим ведает он, товарищ Миллионщиков, и что у меня на днях слушается серьезное дело, для правильного и спокойного течения которого необходима его помощь.
- Какое дело?
- Дело о выселении большевиков из дома Кшесинской, - отвечал я ему.
- А мне-то какое дело до вашего выселения? Делайте, как знаете: я вам не слуга!
Пришлось объяснить товарищу комиссару, что процесс имеет огромное принципиальное значение, что ему, как блюстителю тишины и порядка, необходимо принять меры и создать ту спокойную атмосферу, которые нужны для столь важного дела.
- В чем же мои обязанности? - спросил комиссар.
Я ему пояснил, что прежде всего необходимо вручить повестки, а затем иметь бдительный надзор во время суда как в самой камере, так и около нее, чтобы не произошли те эксцессы, о которых в городе идут упорные слухи.
Комиссар после некоторого колебания согласился и, как хороший службист доброго старого времени, заявил: "Все будет в порядке, господин судья! Не извольте беспокоиться".
Мы распрощались.
Кто явился в суд?
Миллионщиков свои обязанности выполнил великолепно: повестки были вручены, и порядок в день заседания в камере и около нее был образцовый.
Сам комиссар явился первый, был изысканно одет, напомажен; на широком ремне висел огромнейших размеров наган.
При моем появлении в камере отрапортовал, что все обстоит благополучно, и во время процесса выполнил все мои распоряжения.
Процесс был назначен на 11 часов 5 мая 1917 года.
Ввиду того что помещение камеры невелико, было сделано распоряжение, чтобы в день суда было допущено не более 45 человек, кроме корреспондентов газет, для которых вход был беспрепятственный.
Публика, наполнившая зал заседаний, состояла: из партийных товарищей, разодетых представителей петроградского коренного балета - сослуживцев по сцене М.Ф. Кшесинской и молодых адвокатов.
Мне передавали, что в то время, когда я объявил перерыв для изложения резолюции, в зале заседаний присутствовавшая публика, разделившись на группы, устроила ряд летучих митингов на тему о выселении.
Мой судебный рассыльный, черниговец-хохол, лукаво допрашивал огромного солдата броневого дивизиона, одного из обитателей особняка Кшесинской: почему солдаты облюбовали чужой дворец, когда они могли свободно занять "Кресты"5.
Взъерошенный солдат, потрясая кулаками, сердито говорил: "Пусть попробуют выселить, мы им покажем, что значит иметь дело с нами"...
Заседание началось с запозданием, так как поверенный Центрального Комитета социал-демократической рабочей партии, присяжный поверенный Козловский6, не мог получить раньше доверенность.
В 11 час. 40 минут он приехал и тот час же было открыто заседание. На этот день было назначено к слушанью лишь одно дело.
Из посланных сторонам повесток оказались неврученными, по указанным истцом адресам, повестки на имя В.И. Ульянова (Ленина), за непроживанием в особняке Кшесинской и Г.О. Агабабова, студента Горного института, социалиста-революционера, как он себя рекомендовал, который также не проживал в особняке.
Явились в суд: поверенный истицы присяжный поверенный В.С. Хесин, поверенный Центрального комитета присяжный поверенный М.Ю. Козловский, проживающий в доме помощник присяжного поверенного Богдатьев, и Агабабов.
Жена Богдатьева сделала заявление, что она хотя и не получила повестки, но состоя секретарем Отдела пропаганды, организации, имеющей пребывание в доме Кшесинской, считает, что иск относится и к этой организации. Просила допустить ее в качестве ответчицы по делу.
Поверенный Кшесинской присоединился к просьбе Богдатьевой.
Иск в отношении Ленина остался без рассмотрения
Было оглашено исковое прошение поверенного Кшесинской, в котором заявлено ходатайство о выселении учреждений и лиц, самовольно, вопреки смыслу закона гражданского о праве собственности, завладевшими чужим имуществом. В подтверждение юридической правильности иска имелась ссылка на целый ряд решений Правительствующего Сената по Гражданскому Кассационному Департаменту.
Поверенный Кшесинской поддерживал свой иск, подробно изложив институты собственности по действующему русскому праву, ссылаясь на Сенатские решения. Просил выселить в кратчайший срок учреждения и супругов Богдатьевых. Иск в отношении ответчика Агабабова просил прекратить за непроживанием его в доме Кшесинской. Иск в отношении Ульянова (Ленина), за необнаружением его места жительства, просил оставить без рассмотрения.
Первым со стороны ответчиков давал объяснения присяжный поверенный М.Ю. Козловский. Он представил доверенность от имени Центрального Комитета партии и произнес длинную речь, содержание которой сводилось к следующему: он - деятель революции, явился сюда в суд не для того, чтобы отрицать право собственности и не для того, чтобы в "банальном смысле" выиграть процесс, - но лишь для того, чтобы выяснить перед судом и перед русским обществом смысл совершившегося революционного сдвига, который, отметнув все старые нормы, создает новые правоотношения, базирующиеся на воле коллектива, взявшего в свои руки устройство новой социально коммунистической жизни. Ведь нельзя говорить о законном и незаконном в революции. Вся революция незаконна, с точки зрения старого закона. Если бы броневой дивизион не занял дома, он был бы уничтожен толпой. Ведь все считали этот дом очагом реакции, жилищем бывшей царской фаворитки.
- Какая речь может быть о законности 27 февраля под грохот ружейной и пулеметной стрельбы?
- И странно мне слышать, заключил Козловский, - ссылки на решение Сената, учреждения, которому, конечно, нет места в новом политическом и экономическом переустройстве государства и общества".
Просим в иске Кшесинской отказать, за отсутствием у истицы права на иск.
Доводы ответчиков: революция диктует новое право
Вторым говорил Богдатьев. Он начал с того, что иска не признает.
Имущество, в момент его занятия, было брошено прежними обитателями, и лица и учреждения, там вселившиеся после революционного переворота, действовали по праву первых, нашедших и овладевших этим, ни кому не принадлежавшим имуществом.
Броневой дивизион занял дом по распоряжению революционной власти, для охраны брошенного имущества. Все другие организации и лица поселились в доме "по праву революции". Броневики пригласили их вселиться в дом, как своих гостей.
Революция, в своем разрушительном порыве первого периода, сметает все препятствия, которые мешают проявлению Свободной воли освобожденных масс. Первый революционный момент - это полная и окончательная ликвидация старых норм, привычек, традиций и трафаретов, - а посему и ссылка истицы на свое право собственности владения, является запоздалой для новых форм новой жизни.
Новый революционный период продиктует новое право, и старым обветшавшим нормам нет места в новых построениях. Новое право создается сейчас, завтра, послезавтра: здесь, там, везде, где революция. Улица, площадь, митинг, толпа - вот настоящие носители новых форм жизни, новых норм правоотношений. Чуткое ухо революционного вождя должно прислушиваться к перемежающемуся гулу толпы, схватывать сущность волевых импульсов и творческим гением претворять в общечеловеческие законы.
- Теперь, когда состоялось распоряжение военной власти об оставлении дома Кшесинской броневым дивизионом, возникает вопрос и о нашем уходе. Но в настоящее время трудно найти помещение, подходящее для всех наших организаций. Один солдатский клуб насчитывает до 2000 членов. Если Земско-Городской Союз имел возможность реквизировать помещения для своих нужд - то тем более наша партийно-политическая организация.
Мы не грабители с большой дороги, мы - огромная политическая партия; как только Исполнительный комитет солдатских и рабочих депутатов даст нам соответствующее помещение, мы уйдем.
Нам не до того, чтобы охранять чужое имущество, которое и теперь не гарантировано от ярости толпы.
На основании вышеизложенного прошу в иске отказать.
Если же суд не согласится с нашими доводами и удовлетворит исковые требования, то прошу дать более продолжительный срок на выселение ввиду трудности найти помещение. [...]
Доводы истцов: отрицание законов - анархия
Затем ответчик Г.О. Агабабов объяснил, что он социалист-революционер, явился в дом Кшесинской по распоряжению военной комиссии Государственной Думы для реквизиции автомобилей Кшесинской, в гараже автомобилей Кшесинской не нашел и поставил туда свои две машины.
Остался в доме для охраны своих машин, а также и по просьбе покинутой на произвол судьбы прислуги балерины для сохранения имущества.
Прислуга оставлена хозяйкой без денег и без провизии. Броневой дивизион из своего котла кормил прислугу Кшесинской.
- Прошу в иске отказать, так как я сейчас в доме Кшесинской не проживаю.
Поверенный Кшесинской дополнительно заявил: "В революции есть закон; пока нет новых - действуют старые. Если совершенно отрицать закон - то это уже анархия.
Организации, которые мы выселяем, говорят, что оказали нам услугу - охраняли имущество. Благодарим за услугу, но охрана не создает право на имущество.
Напрасно здесь говорили о толпе, о царской фаворитке, об угрозах разгромом. Сюда в суд не нужно вносить слухов и разговоров с улицы.
Мало ли что говорит толпа? Толпа говорит и о поездках в запломбированных вагонах через Германию, и о немецком золоте, привезенном в дом моей доверительницы. Я ведь всего этого не говорил перед судом.
Приказ броневому дивизиону занять помещение моей доверительницы никто не давал. Здесь говорили, что Кшесинская бросила свою прислугу на произвол судьбы без денег и без провизии. Я утверждаю, что запасов провизии было на несколько месяцев; что непрошеные гости не только все съели, но еще и выпили два ящика шампанского из погреба моей доверительницы.
Поддерживаю свой иск, прошу выселить в кратчайший срок. Если ответчики вселились в течение двух-трех дней, то в такой же срок свободно могут и очистить чужое помещение".
На мое предложение, как мирового судьи, окончить дело миром - стороны к соглашению не пришли.
Был объявлен перерыв для изложения резолюции.
По изложении резолюции таковая была оглашена в 2 [1]/2 часа дня в зале заседания.
Решение суда: выселить!
Именем Временного Правительства России было определено: выселить из дома Кшесинской, по большой Дворянской ул. д. N2-1, в течение двадцати дней - Центральный Комитет социал-демократической рабочей партии, бюро профессиональных союзов, Клуб военных организаций, отдел пропаганды, супругов Богдатьевых, со всеми проживающими лицами и очистить помещение от их имущества. Решение обратить к предварительному исполнению.
В иске о выселении Агабабова отказать.
Иск об Ульянове (Ленине) оставить без рассмотрения.
По окончании чтения резолюции, которая была выслушана стоя, я пошел в канцелярию, куда вслед явились и супруги Богдатьевы с просьбой подготовить решение в окончательной форме для обжалования в Мировом Съезде.
В частной беседе по поводу процесса и вообще по вопросам идеологии социал-большевизма супруги Богдатьевы обнаружили любопытное явление: в вопросах теории социализма это были знатоки - доктринеры; в вопросах же практики, в вопросах применения теории - это были наивные дети.
Особенно это было заметно у госпожи Богдатьевой.
Муж являл собой типичный шаг способного ученика чьих-то теоретических построений. Идеи учителя стали его идеями, дерзания вождя - его дерзаниями. Своей мысли нет, но зато все, что предложено учителем, становится законом жизни, и уже нет никаких колебаний у подобного ученика при приведении в жизнь фантазий и грез учителя.
Это фанатик, хотя и чужой, но органически воспринятой идеи.
Жена - хорошая, идеалистически настроенная русская женщина. Она вся в порыве, в страстном искании общечеловеческой правды. Типичнейшая русская курсистка, готовая на все во имя идеалов, ею воспринятых. Идеи еще носят бредовый характер, за каждую из них она берется со всем пылом, но прошло очарование, или действительность оказалась иною - подобная женщина без особых потрясений бросит все, чему поклонялась сегодня, и готова создать новую иллюзию.
Она, с первых слов, заявила мне: "Ах, как, господин судья, у вас интересно! Я в первый раз в русском суде. Мы, эмигранты, совершенно оторваны от русской действительности: нам совершенно не знакомы все переливы русской жизни.
- Ведь все время приходилось из прекрасного далека наблюдать русскую действительность и предположительно создавать картины русской жизни.
- Я осенью думаю держать государственный экзамен по юридическим наукам. Разрешите мне бывать в вашей камере и пользоваться вашими указаниями в затруднительных случаях.
На мой вопрос: а почему же ее супруг, юрист по образованию, адвокат по профессии, изложил нам довольно-таки странную теорию возникновения правовых норм на улице, среди митингующей толпы?
- Да он у меня всегда так, у него есть природный заскок: он свои планетарные умозрения иногда смешивает с живой действительностью. Но в общем он добрый, хороший человек.
Во время разговора Богдатьев держал себя мрачно, сосредоточенно, едва улыбаясь. Зато жена болтала без умолку, хохотала, теребила за рукав своего мужа и говорила, говорила без конца, как бы любуясь своими мыслями и фразами.
Большевики подчиниться суду отказались
Большевики моего решения не обжаловали: оно вошло в законную силу. Мною был выдан поверенному Кшесинской исполнительный лист, в тексте которого было сказано, что: по Указу Временного Правительства все лица и учреждения, до коих изложенное в сем листе имеет отношение, должны всемерно содействовать приведению сего в исполнение.
Но вот исполнительный лист выдан, предъявлен поверенным Кшесинской к исполнению - но лица и учреждения бездействовали, и даже само Временное Правительство оказалось бессильным выполнить то, что его Указом постановлено.
Большевики и их учреждения отказались очистить добровольно помещение Кшесинской, а аппарата принудительного в руках Правительства не оказалось.
Министры Керенский и Переверзев безуспешно вели переговоры с большевиками - министр Переверзев даже лично подыскивал помещение, куда бы могли переселиться организации из особняка Кшесинской. Но все было тщетно...
Имелось у Правительства законное право при нежелании ответчика подчиниться решению суда применить даже военную силу - но компромиссная политика Керенского не могла допустить такой антисоциалистический прием. [...]
Таким образом, попытка путем судебного определения выселить захватчиков чужого имущества не удалась.
Лишь только после опыта вооруженного восстания 3 июля 1917 г. Временное Правительство пришло к решению ликвидировать цитадель большевизма, особняк Кшесинской. Это событие произошло 6 июля в 9 часов утра.
Накануне сдачи, в течение целого дня штаб-квартира большевиков укреплялась. На крыше дома были расставлены пулеметы. Главнокомандующий военного округа ночью отдал приказ взять особняк Кшесинской.
Особняк силой заняли правительственные войска
В 8 часов утра в июле к дому Кшесинской подошли: рота моряков Дальнего Востока, части Семеновского полка, части Петроградского, части Кексгольмского полка и рота инвалидов. Военными командовал недавно назначенный помощник главного командующего военным округом поручик Кузьмин7.
Кузьмин со своим штабом вошел во двор дома Кшесинской, за ним последовала рота инвалидов. Обитателям дома Кшесинской было предложено сдаться, и те немедленно и беспрекословно выполнили приказание помощника главнокомандующего. Всех немедленно разоружили и выпустили, а особняк Кшесинской был занят правительственными войсками.
Второпях ленинцы оставили в доме Кшесинской множество интересных документов, которые по распоряжению поручика Кузьмина и были переданы в распоряжение военной контрразведки.
Большевики, уходя из особняка, устроили разгром. Мебель была поломана, мелкие вещи унесены. Все помещение загажено, заплевано.
Интересно отметить, что после очищения особняка владелица имущества пожелала посетить свой дом. Организации уехали, но всякий сброд, и военный и штатский, продолжал пользоваться особняком для своих целей.
Когда М.Ф. Кшесинская со своим поверенным вошли в свою, некогда роскошно устроенную столовую, - то встретили группу матросов, которые расположились там, как у себя в казармах. При входе владелицы матросы, узнав ее, занялись зубоскальством по адресу Кшесинской: "Ишь, ты, балетчица, какая тощая! Мы думали, что Николашка[8] любит рыжих да толстых, а поглядитко: эта - черномазая и тоща, как кошка драная". Далее уже следовало нечто нецензурное, что затруднялся передать присяжный поверенный Хесин.
Кшесинская была близка к обмороку, и попытка поверенного остановить гаерство матросов потерпела неудачу. По его адресу была отпущена соответствующая доза сквернословия, и он, скорее подхватив свою клиентку, вышел из дома на улицу.
Оратор из дворца призвал к восстанию
Вспоминается жуткая ночь 3 июля 1917 г. Я с двумя сослуживцами судьями возвращался домой на Петроградскую сторону после вечернего заседания в Мировом Съезде. Поразила нас необычайная суматоха на улицах. Военные грузовики, переполненные вооруженными матросами и рабочими, мчались по разным направлениям. Куда-то бежали большие и малые группы вооруженных солдат. Обыватели смущенно жались к стенкам домов. Большинство не знало и не понимало, что такое происходит. В ответ на наш вопрос: "Куда вы бежите?" - солдат Финляндского полка скороговоркой прокричал: "Велено жидов бить".
Только у особняка Кшесинской, к которому мы подошли около 11 часов ночи, удалось понять, что означает ночной переполох: что это не шутка, что это призыв к гражданской войне, что идет борьба за власть, что большевики решили ликвидировать Временное Правительство, что наступил черед коммунистического эксперимента. В полутьме петроградской июльской ночи огромная толпа слушала оратора, который с открытой беседки особняка призывал пролетариев сплотиться во имя социальной революции. От особняка и к нему ежеминутно подъезжали и отъезжали грузовики, автомобили и броневики. Происходило как бы благословение оружия заговорщиков. В прилегающих улицах такали пулеметы, толпа шарахалась из стороны в сторону.
Состояние духа было подавленное.
ГА РФ. Ф. Р-5777. Оп. 1. Д. 816. Л. 71-116.
1. Кулегин А.М. Дело об особняке Кшесинской: Как знаменитая балерина пыталась освободить свой дом от незваных хозяев // Санкт-Петербургские ведомости. 2012. N 128.
2. Хесин Владимир Савельевич (1867-1948) - юрист, с 1921 г. в эмиграции в Париже.
3. Богдатьев (традиционное написание фамилии - Багдатьев) Сергей Яковлевич (1887-1949) - большевик, советский партийный деятель.
4. Внизу листа сноска: "Рассыльный, который пришел в дом Кшесинской для вручения повесток, караульным матросом послан "к черту", добавив, "что если явится еще раз - то ему обломают ноги".
5. Внизу листа сноска: "Кресты - одна из самых больших тюрем Петрограда, опустевшая после того, как чернь во время переворота освободила заключенных".
6. Козловский Мечислав Юльевич (1876-1927) - юрист, большевик, советский дипломат и государственный деятель.
7. Внизу листа сноска: "Поручик А.И. Кузьмин - революционный деятель 1905 г. Он во главе восставших войск в Красноярске организовал красноярскую республику и был первым красноярским президентом. При ликвидации восстания был приговорен к каторжным работам".
8. Внизу листа сноска: "Император Николай".
Подпишитесь на нас в Dzen
Новости о прошлом и репортажи о настоящем