Осень 1917 года, сентябрь и особенно октябрь, - апогей расцвета русского театрального искусства. Складывается впечатление, что россияне, уже испытав недостаток хлеба и предугадывая неизбежный конец старого мира, спешили впрок насладиться всеми доступными зрелищами. Благо выбор был богатейший - на любой вкус и кошелек.
Публикуем очередной материал под рубрикой "Печать эпохи", которую мы будем вести до ноября 2017 года. Старые газеты могут сказать гораздо больше о времени, чем предполагали авторы давних публикаций. Нужно только внимательно вчитаться...
"Кто успех имеет исполинский..."
Большой театр, верный своим традициям, открыл 30 августа сезон оперой "Золотой петушок", поставленной в новых декорациях, по эскизам Константина Коровина. Театральный обозреватель "Раннего Утра" писал: "Из исполнителей отметим госпожу Нежданову, исполнившую роль Шемаханской царицы с исключительным вокальным блеском. Хорош Додон - господин Пирогов, который сумел придать неподдельные юмористические черты своей роли..."1
3 сентября ведущий актер Московского Художественного театра Леонид Леонидов опубликовал на страницах "Театральной газеты" программную статью "Искусство и толпа". "...Повсюду в воздухе повис вопль "Россия гибнет". Место ли и время тут, на гибнущем корабле русской государственности, думать о том, чтобы доставлять себе эстетические развлечения и переживания, хотя бы и высокие, и глубокие... Но ... мы видим переполненные театры, битком набитые концерты. Обыватели, будут ли они опролетарившиеся буржуа или обуржуазившиеся пролетарии - все жаждут с какой-то смертельной жаждой развлечения. Именно одного развлечения... Веселый жанр преобладает, господствует, бьет через край, давая какую-то жуткую картину пира во время чумы. Это и есть пир во время чумы. В развлечении, в чаду преходящих и раздражающих ощущений наши современники всеми фибрами своей души хотят забыть грозную действительность... Я полагаю, что ближайшие перспективы мало отличаются от уже пережитых... что театры и концерты благополучно "пребудут". Правда, в залах будет несколько холодновато и публика, возможно, будет сидеть в шубах. Но это ничего! И ничего и то, что желудки у большинства зрителей окажутся недостаточно наполненными. Но искусство профильтруется. Жизненны будут только те области, которые дают именно "удовольствия и развлечения"2.
В этот же день 3 сентября автор "Московского Листка", рассуждая о будущих балетных постановках Государственного Большого театра, преисполнен нескрываемого оптимизма. "Можно надеяться, что в художественном отношении предстоящий сезон будет блестящим, так как царившие при старом режиме даже в свободном искусстве разные "привилегии и протекции" теперь будут не допустимы, молодые силы будут заняты в соответствующих их таланту ролях..."3
28 сентября вечерний выпуск "Русской Воли" сообщает долгожданную новость. "Сегодня в оперном театре Петроградского Народного дома впервые в текущем сезоне "большой день". В опере Гуно "Фауст" состоится первая гастроль Ф.И. Шаляпина, только что возвратившегося в нашу столицу после 4месячного отдыха на Кавказе. Сегодняшним спектаклем открываются в этом театре ряд гастрольных спектаклей с участием лучших артистов русского оперного искусства..."4
Заполонившие Москву беженцы (коренные жители Первопрестольной высокомерно называли их москвичи в кавычках) облюбовали небольшой трехсотместный Петровский театр миниатюр, располагавшийся на улице Петровские Линии, 2 (между Петровкой и Неглинной). В гриме "печального Пьеро" в театре блистал Александр Вертинский. 24 сентября "Театральная газета" назвала его "столпом театра".
"Этот поэт бульварной экзотики имел и имеет у известной части публики большой и шумный успех. Сентиментализм, заменяющий чувства, и обилие экзотических слов (креольчик, притоны С.-Франциска, принц с Антильских островов) очень характерны для него... Много уменьшительных слов (балаганчик, минуточка, шуточка, глупенький и т.д. и т.д.), много пудры и белил и костюм Пьеро. Невзыскательные москвичи в кавычках согласны видеть экзотические страсти в экзотических словах, необычайную глубину чувства - в уменьшительных и нежность - в ласкательных, роковую печать страдания - в набеленном лице. И в результате на вопрос конферансье: кто успех имеет исполинский? - публика единодушно отвечает: Вертинский..."5.
Фома Фомич Распутин
В воскресенье 1 сентября сразу три издания - "Рампа и жизнь", "Театр и искусство", "Театральная газета" - опубликовали обзоры о новом премьерном спектакле МХТ "Село Степанчиково и его обитатели". Театральные рецензенты, не сговариваясь, пришли к выводу: обращение к классике продиктовано желанием театра постичь сквозь ее "магический кристалл" суть недавних исторических событий, завершившихся падением Дома Романовых. Между героем Достоевского и "старцем" Распутиным ставился знак тождества.
"...И не ясно ли нам, что Фома Фомич Опискин есть порождение той жуткой нашей действительности, которая завершила образ, намеченный и предугаданный художником, созданием лица реального, лица отныне исторического, коему суждено было толкнуть в бездну прогнивший трон прогнившей империи!.. Фома Фомич Опискин есть подлинно литературный образ Распутина. "Распутиновщина" есть явление национальное, страшное, роковое. Распутины играли роль не только при дворе последнего русского императора... Театр не напрасно трудился два года над инсценировкой - спектакль показал одно из глубочайших и отталкивающих национальных явлений - воплощенную в живых образах "распутиновщину"... Страшен Опискин, или даже страшен не он, а страшна загадка, мучительная тайна его души, души национальной... Спектакль вообще не был легким и светлым"6.
Уставшие от безначалия зрители, пришедшие в театр, чтобы хоть на несколько часов отрешиться от злободневных политических проблем, обманулись в своих ожиданиях.
"...И вдруг оказалось, что никогда еще театр не попадал так метко в самую сущность исторической минуты, как попал этой пьесой... Эта аморфная среда, составленная из каких-то рыхлых, дряблых душ, лишенных всякой способности сопротивления, самозащиты, не только не склонная к протесту и борьбе с тем, кто имеет претензию властвовать над нею, но с жалкою и поспешною охотой сама сейчас же покорно склоняющая свою выю, - разве это не символ нынешней России, ее подавляющего инертного большинства..."7.
В осенние дни нового театрального сезона одна премьера сменяла другую, и завзятые театралы с наслаждением погружались в атмосферу очередного спектакля: Большой театр после шестилетнего перерыва возобновил "Аиду", Михайловский театр репетировал трагедию графа Алексея Толстого "Смерть Иоанна Грозного", Камерный театр впервые в России поставил ранее запрещенную цензурой пьесу Оскара Уайльда "Саломея", эту же пьесу репетировал Московский Малый театр.
Могли себя побаловать и любители молодого российского кинематографа. На экраны в начале октября вышла новая "фильма" "У камина" с любимицей публики Верой Холодной в главной роли. 4 октября обозреватель "Театральной газеты" в пух и прах разгромил "фильму": "Банальный и пошлый сценарий, лишенный каких бы то ни было психологических мотиваций... У г-жи Холодной семенящая, "не героическая" походка, нет жеста, нет умения "дать позу" в смысле выразить что-либо поворотом фигуры, ее напряжением и т.п. Более или менее сложные ситуации г-жа Холодная просто не в состоянии разыграть..."8.
Суровый театральный критик не подозревал, что пройдет ровно три недели - и новая российская реальность поставит русского интеллигента в такую позу, что ему будет не до эффектных сценических жестов. 12 октября "Биржевые Ведомости" опубликовали публицистическую статью "Трагедия петроградского интеллигента", в которой описывался безотрадный быт пролетария умственного труда.
"Да, это - трагедия...
Вчера - первый... (столица!) в рядах российского "передового общества", сегодня - жалкий изможденный "хвостовик", измотавшийся, изнервничавшийся, оплеванный семечковой шелухой подсолнушных социалистов, растративший в проклятой борьбе с голодным желудком да в нелепом подвижничестве у мясных и мучных лабазов последние остатки своего, годами вышколенного, морального "я", часто забытый и униженный, - Боже, как безнадежно уныл и убог твой нынешний удел, трудовой столичный интеллигент!.."9
Два ведра спирта на человека
Если интеллигентный житель Москвы или Петрограда безуспешно пытался заглушить депрессию в театральных и концертных залах, то обыватель попроще прибегал к давно испытанному средству: отыскивал истину в вине. "Раннее Утро" от 3 октября сообщало о "хвостах" за спиртом в Москве. "...У винных складов наблюдаются в настоящее время громадные хвосты лиц, получающих спирт по разрешению врачебного управления. Эти разрешения выдаются частным лицам в количестве до 2 ведер на человека, по рецептам врачей, прописывающих обтирание спиртом. Таких хвостов, как за спиртом, не наблюдается даже у булочных за хлебом"10. (1 ведро = 12,3 литра. - Авт.)
Состоятельные москвичи не довольствовались медицинским спиртом. Именно они становились завсегдатаями тайных притонов. "С закрытием в Москве целого ряда шикарных городских и загородных ресторанов, а особенно излюбленных "Яра" и "Стрельны", праздная публика скучает и ищет развлечений, хотя бы в неполной программе и в обстановке, сильно уступающей фешенебельным ресторанам, - на стороне, в частных квартирах. На Александровской улице, в доме N 1, в 2х пустых квартирах, обнаружено нечто вроде ресторана. При появлении милиции, нагрянувшей среди глубокой ночи, гостями овладело смущение. Присутствующие старались доказать, что это дружеская пирушка, но, как выяснилось, гости не были знакомы между собой и при выходе за все развлечения платили. Под полом нашли склад вина"12.
Пьяный угар охватил не только Первопрестольную. 5 октября "Русское Слово" сообщало неутешительные вести из провинции. "Минусинский уезд - житница [Енисейской] губернии. Хлеба в уезде так много, что жители буквально не знают, куда его девать. Десятки, сотни пудов ржи переводят на самогонку... Почти все деревни Волынской губернии заняты тайным винокурением. В некоторых деревнях изготовление спирта идет в каждой избе. Спирт отправляется на фронт. Цены на спирт растут по мере приближения к фронту. Из сообщений провинциальных газет видно, что разного рода насилия, грабежи и хищения, производимые солдатами на железных дорогах, принимают стихийный характер. Солдаты разнообразных проходящих эшелонов, а также местные воинские команды на Рязанско-Уральской железной дороге, в пределах Московского военного округа, громят поезда. Сегодня ночью в Скопинском уезде [Рязанской губернии] разграблено и сожжено 5 имений. Беспрепятственно двигаются обозы, сметая все на своем пути"12.
17 октября "Раннее Утро" подвело неутешительный итог: "Железные дороги во власти солдат. Бесчинства, творимые солдатами на железных дорогах, прогрессируют". 21 октября "Русское Слово" сухим телеграфным стилем сообщило: "Житомир. Расквартированный в Славуте полк разгромил дворец князя Сангушко. Князь убит. Дворец горит. Для прекращения беспорядков из Шепетовки и Здолбунова вызваны войска".
До 25 октября 1917 года, навсегда разделившего жизнь россиян на периоды "до" и "после", оставалась неделя.
1. 1917. М.: Издательская программа "Интерроса", 2007. С. 217 (Россия ХХ век).
2. Там же. С. 220.
3. Там же. С. 220.
4. Там же. С. 239.
5. Там же. С. 236.
6. Там же. С. 242.
7. Там же. С. 243.
8. Там же. С. 245.
9. Там же. С. 258.
10. Там же. С. 244.
11. Там же. С. 244.
10. Там же. С. 250.
11. Там же. С. 263.
12. Там же. С. 266.
Читайте нас в Telegram
Новости о прошлом и репортажи о настоящем