"Приезжал глава Латвии Улманис, оставил в подарок чайник..."

Место

Здесь постоянно двигали границы. Моя мама родилась, когда это была Латвия, а Кочанова слобода - Каценами. А я уже в Советском Союзе, в Качанове.

Дом дедушки находился рядом с погранзаставой, это была добротная, большая хуторская постройка, называлась Пемпиши. Ее как-то посетил глава Латвии Улманис, оставил в подарок чайник...

А дед в 1940-м оставил этот дом своей сестре и переехал с бабушкой в Качаново. Оно было окружено хвойными лесами. На возвышении и сейчас стоит храм святителя Николая, где меня крестили втихаря от папы - он был коммунистом.

Когда эти земли принадлежали Латвии, тут построили хорошую дорогу с тротуарами, четырехэтажную школу. Я училась там одну четверть. В школе был паркет, кафель, отопление от собственной котельной. Моя школа в Пскове, где я продолжила учиться, была гораздо скромнее.

Латыши построили в Качанове такие же добротные здания для почты, дома культуры, поликлиники, молочного и кирпичного заводов. И все это на берегу чистейшего озера под названием Лютое. Очевидно, оно получило такое название из-за водоворотов, которые возникали на нем.

В Лютом ловили рыбу и раков, которые можно было купить в местной чайной. На прилавке стоял большой таз с вареными раками. А второй - с пончиками. Мы, дети, любили бегать в эту чайную.

Дом

Бабушкин дом стоял как раз напротив чайной. Одно из ярких воспоминаний - засолка огурцов, капусты и грибов в доме. Мне очень нравилось участвовать в этом процессе. Вначале бочки мыли и сушили. В печи докрасна нагревали камни, водружали на лопату и перебрасывали в бочки. Там уже лежали ветки можжевельника, на которые выплескивалось ведро кипятка. Взвивался столб ароматного пара - и бочки стремительно накрывали. Так они проходили дезинфекцию.

В лесу собирали землянику и чернику. Дома варили варенье, что-то сдавали в заготовительный пункт. Ягода хорошо оплачивалась. Деньги отдавали бабушке, нам потом выдавали на кино. И совсем легко было собирать грибы. Бабушка сама их чистила, отваривала, пересыпала травами и солила в тех же бочках.

Бабушка, крестная и я с родителями. из архива Светланы Лисовик

Воскресные дни

Хорошо помню воскресные дни. Наверное, потому что просыпалась под звон церковного колокола. Родственники с соседних хуторов приходили после службы к бабушке на чай. После приветствия задавался вопрос "Тихо ли?" - то есть "Как дела?". Затем: "Всё обрядилась?" Значит, все ли работы по дому сделаны. После чаепития - а заваривали только травяной из зверобоя и липы с сушеными ягодами - обсуждали огородные дела, здоровье родни. Обязательно - кто был на службе в церкви.

Бабушкину сестру Анну называли Нюшкой, она была моей крестной, правда, это слово не употреблялось. А саму бабушку вместо Прасковьи называли Праской. Были у них еще братья Степка и Васька, который являлся церковным старостой. Очень большой и грузный. У него был богатый хутор с мельницей и пасекой, он умел обрабатывать овечьи шкуры и шил полушубки. Своих детей у Василия не было, он часто тянул меня за руку и говорил "притулись", то есть посиди на коленях.

Быт

Тяжело было во время заготовки сена на зиму. Мужчины косили, а женщины затем разбрасывали траву, чтобы быстрее обветривалась. Мне иногда давали детские грабельки - поворошить траву. Я любила все - росу на траве, пение ранних птиц, дружную работу, задор и спешку успеть по хорошей погоде, без дождя.

В прочие дни помогала привести с пастбища корову на обеденную дойку, крутить ручку сепаратора при перегонке молока, делать масло. Из ели была сделана ручка с сучками на конце, она использовалась вместо венчика. Длительное занятие, нетрудное, но нудное. Зато какое получалось масло! Ароматное от свежих трав и сладкое.

Один раз в неделю топилась русская печь, и это был самый долгожданный момент. "Творилось" тесто. Да, тесто именно творят. Если употребить другое слово - ничего доброго не выйдет, это я запомнила еще тогда.

На под в печи выкладывались плоские лепешки, которые молниеносно превращалась в шар. Его надо было срочно перевернуть. Вскоре лепешка становилась пышкой. Рядом в сковородке разогревалось до кипения масло и горячую пышку в него макали. Все пирожные, которые я потом пробовала, не сравнятся по вкусу с этой пышкой.

Когда прогорали все дрова, в печь, поглубже, на деревянной лопате, высаживали ржаной хлеб, предварительно перекрестив каждый каравай и сделав разрез в форме буквы Х. Символа Христа.

Я (стою) с родителями и сестрой. из архива Светланы Лисовик

Хутора

Я любила дорогу на хутор к крестной. Со всех сторон голоса чибисов, полянка с кошачьими лапками - так назывались маленькие цветы. Срывала несколько и любовалась ими до хутора.

В доме крестной нравилась "холодная" комната: там давно никто не жил, стояли деревянные кровати, столы, в углу гигантский сундук с множеством отделений, мешки с крупами, сахаром. И ткацкий станок - став. В одну зиму крестная с бабушкой ткали дорожки для пола, учили ткать и меня. В каждом доме была прялка, у меня получалось прясть нить.

Потеряв сыновей на войне, бабушка и крестная получали пенсии - по 13 и 18 рублей. При этом за содержание коровы и поросенка надо было платить налог. Анна сдавала в счет налога сметану и молоко, носила за пять километров...

У них был минимум одежды: юбка, рубашка, жакетка и пара обуви - за скотиной ходить и в церковь. Да еще платочек нарядный. Только одну молитву они возносили Богу - чтобы сыновьям было царство божье.

Мои дядя и дедушка. Погибли в Великую Отечественную. из архива Светланы Лисовик

Мы с сестрой пару лет назад побывали на месте хуторов. Увидели руины фундаментов и одичавшие сады. Нашли и место, где стоял хутор дедушки - узнала по еловой аллее...