издается с 1879Купить журнал

"Украинизация занимала у меня восемь часов в неделю, а заработок давала больший..."

Национальная политика большевиков на Украине глазами ее активного разработчика

Вечера в местечке близ Диканьки

Иван Васильевич Майстренко1 родился 16 (28) августа 1899 г. в местечке Опошня Зеньковского уезда Полтавской губернии. Его прадед Савва был безземельным сельским ткачом, его деду Якову удалось стать волостным писарем, а отцу Василию посчастливилось занять должность распорядителя казенной водочной лавки – "монопольки". Отцовская должность позволяла не только прокормить многодетную семью (у Ивана было девять братьев и сестер), но и дать детям образование в гимназиях и учительских семинариях2.

И.В. Майстренко (1899–1984).

В Опошне по переписи 1897 г. насчитывалось 6869 жителей, в местечке имелось пять православных храмов и три школы, одна из них даже в два этажа. Воспетая Гоголем Диканька находилась всего в 18 верстах, по словам Майстренко, окрестные хутора были те же, что и в гоголевские времена. Правда, старинных одеяний типа плахт уже не носили, их донашивали отдельные "бабуси"3.

Семью свою Майстренко называл полукрестьянской и малороссийской, "хотя в доме господствовал украинский народный язык"4. Все в Опошне говорили на этой "балачке" (от глагола "балакать"), а сравнивать юному Ивану до подросткового возраста было не с чем. До двенадцати лет мальчик из родного местечка не выезжал вообще, пока не съездил в губернскую Полтаву, где впервые в жизни увидел поезд5. По его собственному признанию, ситуация в семье была "типичной для всей Украины": старшие братья Ивана были "старорежимниками" и "закрепили в себе дореволюционную ментальность" и русскую культуру, а младшие стали революционным поколением. "Старший брат Петр сочувствовал деникинцам, сестра Маруся – петлюровцам, а я был украинским коммунистом, т.е. отстаивал советскую, но самостоятельную Украину"6

Статья об укранизации в газете "Харьковский пролетарий". 1927 г.

Русский язык в семействе Майстренко тоже присутствовал активно, и не только в школе, где учили только на нем. Отец выписывал петербургские "Биржевые ведомости" и несколько иллюстрированных журналов7 (не исключено, что и еженедельную в ту пору "Родину"). Отправившись учиться в учительскую семинарию имени Гоголя в Великих Сорочинцах, 15-летний Иван с началом Первой мировой войны "мыслил официальными политическими категориями" и с энтузиазмом пел гимн "Боже, царя храни"8. Украинских газет в первые годы войны не было, поэтому семинарским классом выписывали либеральные "Русское слово" и "Киевскую мысль" на частный домашний адрес.

"Балачка" с русскими словами

Считается, что язык крестьян на Полтавщине достаточно близок к тому варианту украинского, на основании которого создавался литературный язык. Но к началу ХХ века простонародная "балачка" во многом отличалась от литературного украинского, на котором изредка изъяснялись заезжие интеллигенты. Майстренко красочно описывал приезд в Опошню на Пасху 1917 г. молодого киевского историка, члена ЦК Украинской социал-демократической рабочей партии Осипа Гермайзе (1892–1958). В солдатской шинели с погонами вольноопределяющегося и со значком об окончании университета он прибыл в обществе жены, киевской курсистки, дочери местного священника, и с немногими образованными людьми говорил на литературном украинском.

Обложка книги Остапа Вишни "Украинизуемся". 1928 г.

Гермайзе посоветовал устроить украинскую демонстрацию, ради которой опошнянский иконописец-богомаз написал портрет Тараса Шевченко, списанный с картины Репина. Изображение в обрамлении украинских рушников несли как икону в сопровождении жовто-блакитных и красных знамен. Перед волостным правлением в Опошне собралось тысячи три народу, невиданная для местечка масса людей. "С речью выступил Гермайзе. Говорил он как хороший и умелый оратор... Говорил народным украинским языком, то есть с некоторой примесью украинизированных русских слов. Он умышленно упрощал украинский язык, чтобы его поняли все присутствующие украинские крестьяне... Речь его была блестящей и потрясла крестьян"9.

Итак, талантливый пропагандист Гермайзе, в 1920-е гг. ставший в УССР известным историком, не стал беседовать с крестьянами на том книжном языке, на котором он разговаривал с женой и в кругу интеллигентной публики, он совершил хождение в народ на народном же языке, представлявшем собой смесь украинского и русского. В революционном 1917-м литературный украинский был для широких масс нетипичной редкостью, в том числе и на этнически украинской Полтавщине. Получается, что Михаил Булгаков в энергичном фрагменте из "Белой гвардии" не был так уж пристрастен, писатель точно воспроизводил распространенное мнение о языковой реальности: "Кто запретил формирование русской армии? Гетман. Кто терроризировал русское население этим гнусным языком, которого и на свете-то не существует? Гетман. Кто развел эту мразь с хвостами на головах? Гетман".

Демонстрация с портретом писателя Т.Г. Шевченко. Опошна. 1917 г.

По окончании Гражданской войны перед победившей советской властью встал выбор, какой язык выбрать для массового просвещения народа. Путем Гермайзе большевики идти не могли, ведь "балачка" в каждой губернии была своя. Решили насаждать ту самую нетипичную редкость...

Иван Васильевич меняет профессию

Иван Майстренко ощутил свою украинскую идентичность в том самом революционном 1917-м. Обучаясь в сорочинской семинарии, он прочитал полное издание "Кобзаря" Шевченко, параллельно увлекся социалистическими идеями. Получилась поистине гремучая смесь: "Я фанатично придерживался марксизма-ленинизма, но на украинской самостийнической почве"10. Политические взгляды юноши постоянством не отличались: он умудрился побывать "во всех течениях коммунизма на Украине"11.

В Гражданскую войну молодому человеку не раз везло: он попадал в плен к петлюровцам-галичанам, красные принимали его за деникинского шпиона, а в декабре 1919-го едва не был расстрелян деникинцами. С окончательным утверждением на Украине советской власти Майстренко оказался в начальственной обойме. В Харькове он окончил институт народного хозяйства, созданный на базе дореволюционного коммерческого института. Большим начальником так и не стал, хотя коммунисту-украинцу с высшим образованием в 1920-е гг. вроде бы были широко открыты все пути. Профессии Иван Васильевич менял часто, нигде особо долго не задерживаясь.

Одна профессия полюбилась ему особо: после института он удобно устроился украинизатором, стал преподавать украинский язык в советских учреждениях Харькова.

Обложка книги воспоминаний И.В. Майстренко "История моего поколения", изданной в Канаде в 1985 г., и глава из нее.

Работа эта, как особо отмечал Майстренко, очень хорошо оплачивалась. "На каждых курсах я был занят дважды в неделю по два часа каждый раз. Это давало мне 60 рублей в месяц, что равнялось зарплате самого квалифицированного харьковского рабочего"12. Недавние товарищи по студенческой скамье тоже могли позавидовать такой непыльной и солидно оплачиваемой работе: Иван честно признавался, что украинизация "занимала у меня восемь часов в неделю, а заработок давала больший, чем имели мои коллеги, что закончили со мной институт"13.

При случае можно было получить денег и побольше, ведь не все руководители учреждений посещали вроде бы обязательные курсы украинизации, а справки об их окончании нужно было получать непременно. Проводя украинизацию в крупном харьковском тресте "Химуголь", Майстренко столкнулся с тем, что тамошний главный инженер, мужчина лет 35, хорошо игравший на виолончели, на курсы не ходил вообще. Когда понадобилась заветная справка, он пригласил Ивана к себе в кабинет и неожиданно заговорил с ним на "чистом украинском литературном языке", после чего получил требуемый документ14. В воспоминаниях Майстренко изобразил главного инженера "загадочной личностью", зачем-то скрывавшей знание "мовы".

Здесь мемуарист явно искренен не до конца: в советских традициях 1920-х гг. главный инженер был обязан показать свое владение украинским публично и только после этого получить справку на законных основаниях. Неформальное же решение вопроса было выгодно и занятому начальнику, и молодому украинизатору, женившемуся в январе 1924 г. и в деньгах нуждавшемуся постоянно.

Страница из книги воспоминаний И.В. Майстренко "История моего поколения", изданной в Канаде в 1985 г., и глава из нее.

Украинский островок в "русском море"

Пространства для украинизации в УССР 1920-х гг. было вдоволь. Оказавшись в 1920-1921 гг. в Луганске, Енакиево и Бахмуте, Майстренко обнаружил там "русское море"15. В Енакиево он несколько месяцев преподавал в бывшей гимназии украинский язык, в итоге получилось лишь заинтересовать учеников некоторыми литературными сочинениями, но не научить их говорить. А по-русски говорили все вокруг, даже национально ориентированные коммунисты-"боротьбисты" проявляли "большую заинтересованность русской культурой и литературой. Среди боротьбистов тогда много кто декламировал "Двенадцать" Блока"16.

Даже кулаки разговаривали на ломаном, но "панском" русском языке, а их сыновья-офицеры в Гражданскую войну осознанно шли в Белую армию17.

Украинизировать всерьез столь разнородную, но огромную "толщу народа" было невозможно, украинизаторы ограничивались формальными мероприятиями во многих общественных сферах. Эти усилия Майстренко описывает подробно:

"Для служащих создавались в рабочее время курсы где-то два раза в неделю, а потом устраивались экзамены перед комиссией, в которую входил представитель отдела образования, преподаватель языка (в этом случае я) и третий, кажется, представитель профкома данного учреждения. Только тот, кто сдал экзамен, мог остаться на работе в данном учреждении. От курсов освобождались только руководители учреждений. Например, я преподавал во всесоюзном тресте "Химуголь", где директором был член ЦК РКП(б) Рухимович, бывший харьковский студент и большевистский деятель18. Он курсы не посещал. В наркомате рабоче-крестьянской инспекции, где я тоже преподавал, курсы не посещал нарком и его заместители. Члены коллегии наркомата должны были посещать"19.

Удостоверение о знании украинского языка, выданное Сергий Ольге Владимировне сроком на один год. 1928 г.

О результатах же украинизаторских попыток Иван Васильевич в мемуарах обычно умалчивает, гордиться там было особо нечем. Своих курсантов он поделил на три группы: украинцы, русские и евреи. "Молодые украинцы, особенно из харьковских предместий, изучали украинский язык хорошо и иногда даже с сознательным отношением к украинизации. Но таких было мало", – признавал украинизатор. Большинство же украинцев, посещавших курсы, Майстренко именовал "старыми царскими специалистами-малороссами":

"Им было очень тяжело усваивать украинский язык. Вспоминаю старого седоусого инженера-дорожника. До революции это была привилегированная, почти аристократичная профессия (инженер-"путеец"). Украинского языка он абсолютно не знал, хотя говорил с украинским акцентом. Но чувствовал себя украинцем и к украинизации относился благосклонно, даром что она ему не давалась. Когда я его вызывал "к доске" и диктовал какое-то предложение, он кряхтел, мучился, хотел сделать хорошо, но у него не выходило. Такими были почти все старшие русифицированные украинцы"20.

"Настоящих русских, не малороссов", на курсах было мало. По словам мемуариста, "русские считали украинизацию сезонным несерьезным делом", хотя и относились к ней лояльно21. Не менее лояльно были настроены и одесситы, когда Майстренко в 1930–1931 гг. был главным редактором только что переведенной на украинский язык главной местной газеты "Чорноморська комуна". Газету читали с интересом, ее сотрудники быстро перестроились. Сатирический поэт Дикий начал писать стихи по-украински, но на одесский мотив, который после украинизации звучал как "З одеського кiчмана канали два вуркана"22.

Украинские писатели во время поездки в Москву к И.В. Сталину.

Дома только по-русски

Но о реальной украинизации не только Одессы, но и Харькова, бывшего до 1934 г. столицей УССР, даже речи не заходило. Дома украинизатор Майстренко говорил по-русски. Он женился на украинке Зине Редько, дочери харьковского рабочего-механика, и переселился к супруге. "Это была русифицированная украинская семья, как почти все харьковские рабочие, но с определенными "малороссийскими" традициями: мой тесть охотно посещал украинские театры (только украинские) во время их гастролей в Харькове... Семья была певучая, и тесть с братьями хорошо исполнял украинские песни. Но язык дома был русский"23.

Тесть был из уездного города Валки Харьковской губернии, и к "мужицкой мове" у пролетария Редько было легкое презрение, к тому же "множество литературных слов и выражений были ему незнакомы", а переход главной харьковской газеты на украинский язык он встретил "со скрежетом зубовным", но потом привык.

Не стала украинизироваться и жена: "Моя супруга Зина, хотя и зачитывалась украинской литературой (ее любимым писателем был Хвылевой), несмотря на это, говорить по-украински так и не стала. Украинская неповоротливость и флегматичность так и затормозили ее полную украинизацию, которую она политически полностью принимала. Когда она поехала работать врачом на село, то письма мне писала по-русски, а я ей отвечал по-украински, не раз указывая ей на ее хохлацкий флегматизм. Это, однако, спасло ее от ареста, когда я был арестован в декабре 1936 г."24.

Плакат с призывом подписываться на газеты на украинском языке. 1924 г.

А вот в Харьковском областном суде в 1937 г. подсудимого Майстренко судили на украинском языке, судья родом с Западной Украины присудил ему скромные по тем временам четыре года заключения.

Общий же итог формальных украинизаторских усилий был похож на описанную Майстренко сцену в харьковском театре. Режиссер театра имени Франко Гнат Юра "боролся за привлечение харьковского зрителя". "Для этого он забрал из театра Синельникова лучшего и популярнейшего в Харькове артиста Виктора Петипа, который говорил, что он француз и может играть также и в украинском театре. Украинская публика его за это уважала, хотя его украинское произношение было с сильным русским акцентом. Вспоминаю, в какой-то пьесе Мольера он произносил монолог и споткнулся на каком-то слове, которое он забыл на украинском, хотя часто играл эту роль на русском языке. Запнувшись на этом слове, Петипа махнул рукой и произнес его по-русски. Публика разразилась овацией"25.

  • 1. Свои мемуары он закончил незадолго до смерти в эмиграции и даже прочитал гранки более чем 400‐страничной книги. Майстренко І. Історія мого покоління. Спогади учасника революційних подій в Україні. Едмонтон, 1985.
  • 2. Юренко О.П. Майстренко Іван Васильович // Енциклопедія Сучасної України [Электронный ресурс]. Київ, 2017. Режим доступа: https://esu.com. ua/article‐60545; Юренко О.П. Іван Майстренко: життя наукова і публіцистична спадщина // Український історичний журнал. 1999. No 6. С. 112–121.
  • 3. Майстренко І. Історія мого покоління. С. 7.
  • 4. Там же. С. 9.
  • 5. Там же. С. 11.
  • 6. Там же. С. 1–2.
  • 7. Там же. С. 11.
  • 8. Там же. С. 16–17.
  • 9. Там же. С. 20.
  • 10. Там же. С.
  • 11. Там же. С. 195.
  • 12. Там же. С. 183.
  • 13. Там же. С. 197.
  • 14. Там же. С. 184.
  • 15. Там же. С. 169.
  • 16. Там же. С. 162.
  • 17. Там же. С. 52.
  • 18. Рухимович Моисей Львович (1889–1938) – в 1920–1923 гг. председатель Донецкого губисполкома, в 1930–1931 гг. нарком путей сообщения СССР, в 1936–1937 гг. нарком оборонной промышленности СССР.
  • 19. Майстренко І. Історія мого покоління. С. 183.
  • 20. Там же.
  • 21. Там же. С. 184.
  • 22. Там же. С. 232.
  • 23. Там же. С. 202.
  • 24. Там же. С. 203.
  • 25. Там же. С. 206. Заслуженный артист РСФСР Виктор Петипа (1879–1939), сын знаменитого балетмейстера Мариуса Петипа, играл в Харькове в 1925–1926 гг.

Читайте нас в Telegram

Новости о прошлом и репортажи о настоящем

подписаться