В блокаду артистам Кировского дарили не цветы, а луковицу, картофелину, кусок хлеба

Экспозиция посвящена конструктору первых советских эскалаторов, моему дедушке, Павлу Васильевичу Тюменеву. 22 июня 1941 года он оказался в Берлине, в командировке. В этом же день был арестован и отвезен в концлагерь Дахау. Благодаря договоренности об обмене командированными между СССР и Германией дедушке удалось вернуться на Родину, в Ленинград - за месяц до начала блокады. В Ленинграде его ждала любимая жена (моя бабушка) Антонина Дмитриевна, артистка хора Кировского театра. Она не эвакуировалась с театром в Молотов, так как сначала ничего не знала о судьбе мужа, а когда он вернулся - уже изможденный, не смогла оставить его одного. Она провела в городе все 900 блокадных дней. И ей посвящен раздел выставки.

Вечер начался с выступления музыковеда Иосифа Райскина, который рассказал о судьбе артистов театра, которые по тем или иным причинам не уехали в эвакуацию. В том числе о певице Софье Преображенской, которую в блокаду называли "музыкальным голосом живого Ленинграда". Преображенская осталась в городе вместе со всей семьей, включая четырех детей. Был показан отрывок из документального фильма "Софья Преображенская. За кулисами блокады" (режиссер Нина Прахарж).

Многие артисты выступали на передовой, в госпиталях, даже в траншеях. В холода пианисты играли в перчатках, у которых были обрезаны "пальцы", балерины же все равно танцевали в пачках - и отогревались после выступления. Наградой зрителей становились аплодисменты и что-то съестное: луковица, картошина, кусок хлеба. А уж если была возможность поесть горячее, то это воспринималось как большая удача.

Из артистов различных театров, остававшихся в Ленинграде, был сформирован Театр оперы и балета. Ставились спектакли, в том числе "Травиата", "Евгений Онегин", "Кармен". Но не на исторической сцене Кировского (Мариинского), который был серьезно поврежден во время бомбежки еще в 1941 году, а на других площадках, в том числе в Александринском театре.

Точно также и моя бабушка, Антонина Дмитриевна Тюменева, иногда ездила с выступлениями. Во время блокады бабушка закончила курсы пулеметчиц, устроилась в мастерскую, где плели маскировочные сети. И плела она их очень быстро. Недавно в архиве я обнаружила запись о награждении бабушки медалью "За оборону Ленинграда". В документе о представлении к награждению было сказано, что она стахановка, что поощрили ее за выполнение спецзадания - то есть за те самые маскировочные сети. Для меня это не было открытием: бабушка была замечательная рукодельница, и от нее осталась целая стопка вышивок и кружев.

Дедушку весной 1942 года эвакуировали по Дороге жизни. Бабушка осталась в блокаде одна (свою мать и маленького сына Юрия - моего будущего отца она отправила в Ижевск еще летом 1941 года).

Сохранилась их переписка - с печатями военной цензуры. Вот одно из писем Антонины Дмитриевны любимому мужу:

"Целую тебя крепко-крепко, жалею всем сердцем. Как хотелось бы помочь тебе, но слишком большое расстояние. Моя мечта - встретить Новый год вместе. Одевайся теплее, а в сильные морозы, может, тебе лучше оставаться ночевать где-нибудь на заводе (Прим. Дедушку сначала отправили в эвакуацию в Свердловск, оттуда он уехал в Ижеск, а потом его отозвали в Подмосковье, на завод, где он снова занимался эскалаторами). Я не могу даже представить, как ты там в холодной комнате. Я вспоминаю, Павлик, когда мы с тобой в дни тяжелой блокады были вместе, хотя голодные, но вместе, и я всегда ждала тебя дома с радостью. Теперь я чувствую, что такая разлука угнетающе действует на меня".

Антонина Дмитриевна рано ушла из жизни: блокада забрала ее здоровье. Дедушка пережил ее на двадцать лет. Больше не женился, и никакой другой женщины у него так в жизни и не появилось. Он хранил верность единственной, на могилу которой постоянно ездил. И упокоился он рядом с ней. И отпевали его в Никольском морском соборе - как и ее. Они оба были прихожанами этого храма.

Выставку можно посетить до середины мая.