Представление о людях, живших в далекие от нашего времени исторические периоды, можно получить по-разному. Беспристрастные факты почерпнуть из научных работ, более свободные трактовки - из литературных источников или произведений искусства. Хотя для этого требуется определенное воображение, которое может увести невесть куда, если нет соответствующих знаний об эпохе.
Из архива Алексея Нечвалоды
Антрополог-реконструктор Алексей Нечвалода воссоздает облик людей ушедших эпох.
Но есть гораздо более достоверный источник визуальной информации - скульптурные реконструкции обликов наших предшественников. Это кочевники Евразийской степи, жители Ирана, Месопотамии и Южной Америки. Их уже около двухсот. Помимо скульптурных портретов, есть еще графические. Выполнил эти работы известный в России и за ее пределами антрополог Алексей Нечвалода, сотрудник Института истории, языка и литературы Уфимского федерального исследовательского центра РАН. Часть работ опубликована в каталоге скульптурных и графических антропологических реконструкций Алексея Нечвалоды "Лицом к лицу".
Он владеет предложенным советским ученым, антропологом, доктором исторических наук Михаилом Михайловичем Герасимовым методом пластической реконструкции по черепам, основанным на теории зависимости толщины мышечных покровов от микро- и макрорельефа самого черепа. Метод реконструкции "по Герасимову" широко вошел в практику антропологических исследований, криминалистику и музейное дело, так как достоверность портретов, воссозданных с его применением, очень высока. Специалистов, подобных Нечвалоде, в России около ста.
- О пластической портретной реконструкции и авторе метода я узнал, еще будучи школьником. В Уфе на пересечении улиц Революционной и Ленина был известный на весь город книжный магазин "Букинист", где попадались ценные экземпляры. В выпуске ежегодника "Наука и человечество" за 1965 год я прочитал статью Михаила Михайловича Герасимова "Портреты исторических личностей", обильно проиллюстрированную множеством фотографий.
Статья меня увлекла, заинтересовала и во многом предопределила выбор профессии. Можно сказать, что так произошло мое знакомство с основателем школы антропологической реконструкции в Советском Союзе. Михаил Михайлович ушел из жизни в 1970 г. Но мне посчастливилось общаться с его дочерью, тоже антропологом, Маргаритой Михайловной Герасимовой, - рассказал Алексей Иванович.
Первую скульптурную реконструкцию он выполнил под руководством Галины Вячеславовны Лебединской - ученицы и продолжателя дела Герасимова. Примечательно, что череп (краниологическую основу для воссоздания облика) он - тогда студент биологического факультета Башкирского государственного университета, привез в Москву из Уфы.
Тут, конечно, закономерен вопрос: откуда он его взял? На дороге же черепа не валяются. Оказалось, на земле и нашел. Точнее было так: Алексей шел мимо заброшенного Ивановского кладбища, когда там производились строительные работы и заметил, что строители что-то оживленно обсуждают и вертят в руках… человеческий череп.
- Я подошел к ним и спросил, могут ли мне его отдать. Чтобы оправдать свой столь необычный интерес, назвался студентом мединститута, провалившим экзамен по анатомии человека. Один из рабочих положил череп на край траншеи, как Йорика из "Гамлета" и сказал: "Забирай". Я был рад, - рассказал Алексей Нечвалода. - Тот череп принадлежал безвестному уфимцу средних лет с хорошо сохранившимися зубами.
Первый свой опыт он оценивает на троечку. Говорит, что слишком сильно старался, и получилась не реконструкция, а скульптура. Наставница объяснила, что в антропологической реконструкции неуместны художественные приемы. Лицо должно быть спокойным, без эмоций.
- Но я думаю, что в каждом антропологе-реконструкторе живет несбывшийся скульптор, - считает ученый.
А еще он в какой-то мере анатом. Без знания анатомии - никуда, ведь надо лепить мышцы, воспроизводить их.
Как уже упоминалось, метод Герасимова широко используется в криминалистике. Настоящей школой уфимский антрополог считает стажировку у ведущего специалиста в области идентификации личности по черепу и прижизненным изображениям, эксперта Московского бюро судебно-медицинской экспертизы Сергея Алексеевича Никитина.
- Никитин решил меня проверить: по-настоящему я решил заняться реконструкцией или так просто. Моя стажировка началась с того, что он предложил мне… сварить человеческую голову. Звучит жутковато, но это необходимая процедура для того, чтобы освободить череп от мягких тканей. После этого можно восстанавливать физический облик, - объясняет Алексей. - Я выдержал, слава Богу, это было только раз. После этого уже можно выполнять реконструкцию. Делали мы ее с Сергеем Алексеевичем параллельно. Основные черты облика у нас совпали.
Ученый признается: ему приятнее работать с древними черепами, чем с современными.
- Ощущения совсем другие, даже энергетика отличается, - говорит он. - Легче реконструировать мужские черепа, такие массивные, с выраженной челюстью. Женские черепа грацильнее, там много скульптурных нюансов, что требует больших усилий.
Заказы на пластическую реконструкцию поступают ему, как правило, от музеев, хотя бывает и от энтузиастов. Музеи заказывают скульптурные портреты для экспозиций и для большей наглядности просят "приодеть" экспонат. С одной стороны, образ должен отражать приметы эпохи и культуры, с другой - быть исторически достоверным. Для этого нужно использовать атрибутику, элементы исторического костюма. В частности, головные уборы. Но надо знать предметную среду эпохи, в которой жил человек. Тут могут подсказать коллеги-историки. Например, высокие головные уборы бытовали у ранних кочевников - скифов, саков, сарматов.
- Атрибуты приходится придумывать, но фантазия оказывается верной, - говорит Алексей Нечвалода. - Воображение художника и знания ученого помогают реконструировать мир вещей древних эпох. Взять, к примеру, реконструкцию головы Тимура, выполненную Герасимовым. Это наиболее известная его работа. Мы видим Тимура в шлеме, но на самом деле шлема в усыпальнице в Гур-Эмире в Самарканде не было. Герасимов его воссоздал, потому что без атрибутов реконструкция не выглядела бы исторической. В археологии находка погребального комплекса с хорошо сохранившимся шлемом, а также черепом и предметами вооружения - достаточно редкая удача.
Я делал реконструкцию головы кимака из Аулиеколя (Казахстан). Шлем, смоделированный в процессе работы над реконструкцией, воспроизводит формы реального артефакта. Но череп и шлем были из разных погребений. Усы и бороду смоделировал в соответствии с иконографией кыпчакских масок, на которых изображались лихо закрученные - "буденновские" - усы. Вероятно, это древняя кочевническая традиция.
Сложнее всего с черепами из мусульманских погребений, ведь в могилы к усопшим правоверным не принято класть какие-либо вещи. Информации мало. Вот тебе череп и все. А вот в захоронениях более древних эпох, до распространения монотеистических религий, археологи находят различные предметы. В эпоху бронзы в могилу клали предметы, которыми человек пользовался. Мужчинам - оружие, женщинам - украшения.
Кстати, знаменитые филипповские курганы, которые датируются V-IV веками до нашей эры - это не только золотые олени, но и много чего другого. Например, части ламинарного доспеха.
Эпоха средневековья, к сожалению не так богата вещами. Если говорить о территории Башкортостана, то к этому времени, то есть к периоду Золотой Орды относится деятельность Хусейнбека, облик которого воссоздал Алексей Нечвалода.
Хусейнбек - личность историческая. Первый проповедник ислама в Башкирии, он прибыл из Туркестана по приглашению ногайского хана Барача в XIV веке. В прошлом могилу первого башкирского имама в народе почитали как святыню, к ней приходили помолиться и попросить о помощи у Всевышнего.
Останки Хусейнбека были изъяты в 1985 году из мавзолея-кешене для изучения в Институте истории, языка и литературы УФИЦ РАН. В 2016 году останки перезахоронили по просьбе мусульман. Прежде чем передать череп, Алексей Нечвалода сделал его копию и удалил коренные зубы, чтобы впоследствии сделать генетическую экспертизу. Пока денег на это, к сожалению нет, но зуб надежно хранится.
Археологическое исследование мавзолея Хусейнбека, находящегося в Чишминском районе, в 1985 году проводил Геннадий Гарустович.
Внутри мавзолея археологи обнаружили девять захоронений. В трех из них были взрослые, а в шести - дети. Все они размещались в гробу-табуте головой на запад, лицом на юг - в Мекку. В одном из детских погребений найдены зубы лошади. В центре, судя по всему, лежал сам Хусейнбек. На останках не отмечено следов заболеваний, которые могли бы вызвать изменения костной системы. Портрет Хусейнбека Алексей Нечвалода восстановил по черепу. Скульптурная реконструкция хранится в Национальном музее Республики Башкортостан.
- Реконструкция опирается на данные, полученные при исследовании черепа. Мы устанавливаем биологический возраст в районе 10 лет. Точнее невозможно. Определяем по признакам, которые остаются на черепе. Возраст, в котором он умер, определен в диапазоне 25-30 лет. Жена тоже была молодой. В мавзолее был похоронен и молодой человек 25-30 лет, а также дети. Отчего они умерли - непонятно, возможно, в результате эпидемии, - рассказал антрополог.
Краниологическое и остеометрическое исследования позволяют определить расовые особенности, но не этническую принадлежность и антропологический тип людей, погребенных в кэшэнэ, их пол, возраст смерти, рост, образ жизни и ряд других характеристик. Например, отсутствие на костях следов от физической работы свидетельствовало о том, что человек принадлежал к элите. Молекулярно-генетическое исследование позволило установить степень родства погребенных в мавзолее Хусейнбека.
- Я сделал солидного Хусейнбека, а мне хотелось сделать помоложе - специально для книги "Средневековые каменные мавзолеи Башкортостана", которую мы написали вместе с Геннадием Гарустовичем, который, к сожалению, не увидел выхода книги. Вставил глаза - протезы изготавливал мой коллега Виктор Рыжов. Получилось поживее.
Скульптуры двух мужчин и одной женщины из мавзолея Хусейнбека у меня хранились в пластилине, но это недолговечный материал, и я решил, когда появилась возможность, сделать сканирование этих реконструкций. В лаборатории аддитивных технологий Евразийского научно-образовательного центра скульптуры отсканировали и напечатали на 3D-принтере. Теперь эти скульптурные портреты экспонируются в визит-центре Евразийского музея кочевых цивилизаций.
Для самого музея, который пока еще только проектируется, Алексей Нечвалода изготовил две скульптурные реконструкции облика людей, похороненных у мавзолея Тура-хана из числа элиты, и визуализировал их. Они поворачиваются в профиль. Еще одна в процессе создания.
Пока скульптуры в пластилине. Алексей Иванович планирует отлить их вручную из пластика. Технология сложная. Оцифровывать и печатать на 3D-принтере, разумеется, легче, чем возиться с материалами и делать формы. Но реконструктор предпочитает работать по старинке - вылепляя каждую мышцу руками. Правда, для финальных штрихов, придания цвета лицу и прочих тонкостей, использует искусственный интеллект. На одну работу порой уходит до года, а если заказ сложный, то и больше.
Алексею Нечвалоде интересны все эпохи. Самая древняя, с которой он столкнулся в работе, - неолит. Погребение шамана, относящегося к этому периоду человеческой истории, на севере Свердловской области, напротив бывшей деревни Кашки на правом берегу Чусовой, в гроте Камень Дождевой раскопал нижнетагильский археолог Юрий Сериков.
Конечно, в могиле были только кости, вся одежда истлела, но сохранились нашитые на штанах уточки, изготовленные из кости. Утка - почитаемая птица у финно-угров. Реконструкцию облика шамана уфимский ученый сделал для Музея народов и технологий Урала в Челябинске.
В составе археологических экспедиций Алексей Нечвалода побывал в Египте, Казахстане, Туркмении, Таджикистане, то есть непосредственно добывал материал для последующей реконструкции. Работал с черепами, найденными во время раскопок в Иране и Перу.
К слову, реконструкция черепа последнего инки Атауальпы была выполнена без самого черепа, а по модели, которую ученый изготовил на основе краниометрических параметров, описания морфологических особенностей и опубликованных краниограмм.
Кстати, на территории современного Башкортостана известны три мавзолея. Два из них - каменные: кешене Хусейнбека и Тура-хана. Оба находятся в Чишминском районе и являются местом паломничества верующих и туристов. Рядом с ними будет построен Евразийский музей кочевых цивилизаций. Третий, обнаруженный в Кугарчинском районе известным археологом Ниязом Мажитовым - мавзолей Бэндэбике - изготовлен из кирпича.
Читайте нас в Telegram
Новости о прошлом и репортажи о настоящем