Елизавета Петровна. "Ни одно царствование не оставляло по себе такого приятного воспоминания"

Биографическая справка

Елизавета Петровна (1709-1761/62), российская императрица с 1741 года. Дочь Петра I Великого и Екатерины I. Объявлена царевною в 1711 году, объявлена цесаревною в 1721 году. Возведена на престол гвардией. В ее царствование были достигнуты значительные успехи в развитии хозяйства, культуры России и во внешней политике, чему способствовала деятельность М.В. Ломоносова, П.И. и И.И. Шуваловых, братьев Воронцовых, А.П. Бестужева-Рюмина и других.

Императорский титул

Божиею поспешествующею милостию Мы Елизавета Первая, Императрица и Самодержица Всероссийская, Московская, Киевская, Владимирская, Новгородская, Царица Казанская, Царица Астраханская, Царица Сибирская, Государыня Псковская и Великая Княгиня Смоленская, Княгиня Эстляндская, Лифляндская, Корельская, Тверская, Югорская, Пермская, Вятская, Болгарская и иных, Государыня и Великая Княгиня Новагорода Низовские земли, Черниговская, Рязанская, Ростовская, Ярославская, Белозерская, Удорская, Обдорская, Кондийская, и Всея Северные страны Повелительница и Государыня Иверские земли, Карталинских и Грузинских Царей, и Кабардинские земли, Черкасских и Горских Князей и иных Наследная Государыня и Обладательница.

Дочь полка

Елизавета Петровна родилась 18 (29) декабря 1709 года - накануне триумфального вступления в Москву победоносной русской армии, несколькими месяцами ранее разгромившей шведов под Полтавой. В итоге государственные торжества были перенесены на три дня. Царь Петр I решил сначала отпраздновать рождение дочери, а лишь затем - важную веху в истории государства Российского. Сфера частной жизни властно заявила о себе и на несколько дней потеснила сферу государственных интересов. В этот краткий миг для царя его личная семейная радость оказалась важнее, чем судьбоносная Полтавская виктория.

Обстоятельства времени и места рождения Елизаветы Петровны отразились на ее жизни и судьбе. "Тятя", "мама", "солдат" - таковы были первые слова, произнесенные будущей императрицей, когда она начала говорить.

С первых же лет жизни ребенка петровские гвардейцы стали большой семьей царской дочери. Елизавета Петровна обожала устраивать их свадьбы, на которых сама весело пировала, а затем крестила солдатских и офицерских детей, не скупясь, даря им "на зубок" золотые монеты. Цесаревна в буквальном смысле слова купалась в любви и обожании всей гвардии и была чрезвычайно популярна в гвардейских казармах.

Однако до 32-х лет цесаревна не претендовала на престол: она родилась еще до венчания родителей, поэтому несколько наиболее влиятельных сановников Империи считали ее "незаконной" дочерью монарха.

Переворот в стиле барокко

В ночь на 25 ноября 1741 года Елизавета Петровна прибыла в казарму гренадерской роты лейб-гвардии Преображенского полка, опираясь на безусловную поддержку которой произвела самый быстрый и самый бескровный захват государственной власти эпохи дворцовых переворотов: правительница Анна Леопольдовна и ее сын, малолетний император Иван VI, были низвергнуты и заключены под стражу.

Выразительные и говорящие подробности этого события историк Василий Осипович Ключевский запечатлел в слове, а художник-мирискусник Евгений Евгеньевич Лансере - в исторической картине. "Горячо помолившись Богу и дав обет во все царствование не подписывать смертных приговоров, Елизавета, в кирасе поверх платья, только без шлема, и с крестом в руке вместо копья, без музыки, но со своим старым учителем музыки Шварцем, явилась новой Палладой в казармы Преображенского полка. Она напомнила подготовленным уже гренадерам, чья она дочь, стала на колени и, показывая крест тоже коленопреклоненным гренадерам, сказала: "Клянусь умереть за вас; клянетесь ли вы умереть за меня?" Получив утвердительный ответ, она повела их в Зимний дворец, без сопротивления проникла в спальню правительницы и разбудила ее словами: "Пора вставать, сестрица!" - "Как, это вы, сударыня?!" - спросила Анна спросонья и была арестована самой цесаревной, которая, расцеловав низвергаемого ребенка-императора, отвезла мать в свой дворец".

Елизавета Петровна в интерьере гвардейской казармы мастерски разыграла роль "Петровой дщери", которую злокозненные "немцы" неправедно лишили верховной власти. Гвардейцы цесаревне поверили - и бестрепетно пошли вслед за ней в Зимний дворец брать власть. Дворцовый переворот отличался повышенной театральностью, свойственной культуре и искусству эпохи барокко, когда все образованные люди смотрели на мир сквозь призму всеобъемлющей формулы "жизнь - игра", а литература и искусство апеллировали к чувствам воображаемого зрителя и стремились вызвать у этого зрителя глубокий внутренний отклик. Именно этот внутренний отклик гренадер-преображенцев на убедительную игру цесаревны и позволил ей без жертв взойти на престол и со славой царствовать в течение 20 лет.

В ходе Семилетней войны Российская империя одержала ряд побед, заняла Восточную Пруссию и на короткое время взяла Берлин (1760). Был основан Московский университет (1755), учреждены первый русский постоянно действующий государственный общедоступный театр (1756) и Академия художеств (1760). Впервые в истории мировой юриспруденции запрещена смертная казнь. Были приведены в относительный порядок финансы Российской империи, сильно расстроенные в годы правления Петра Великого и его преемников.

Золотые империалы Елизаветы Петровны

Формальный предшественник Елизаветы Петровны на престоле император-младенец Иван VI был низложен, когда ему был всего лишь год. Однако в 1741 году уже были отчеканены и пущены в обращение серебряные рубли с его портретом. Взойдя на престол, Елизавета Петровна запретила хождение этой монеты и предприняла меры по ее изъятию. Так как подданные неохотно расставались с полновесной серебряной монетой массой 25,85 г и диаметром 41 мм, многие тяжело поплатились за нарушение запрета императрицы. Изъятые же рубли и полтины были использованы в качестве монетных кружков для чеканки рублей и полтин новой императрицы. Серебряный рубль Елизаветы Петровны сохранил вес рубля Ивана Антоновича, но уменьшился в диаметре на 3 мм.

В годы правления Елизаветы Петровны произошло значительное оживление и подъем экономической жизни Российской империи. Были отменены внутренние таможни в стране и реорганизована внешняя торговля. Были изысканы необходимые средства и в 1755-1757 годах проведена денежная реформа - изъяты из обращения легковесные медные пятаки, выпущенные в 1723-1730-х годах, в правление Петра Великого и его преемников. Хождение этих пятаков наносило большой ущерб экономике страны: выиграв всего лишь один раз при выпуске легковесной монеты, государство в течение ряда лет многократно проигрывало, когда получало эту монету обратно в качестве налогов и податей. Власть выкупила легковесные пятаки у населения по цене 2 копейки за один пятак. После этого пятаки диаметром 30 мм были перечеканены в полновесные копейки аналогичного диаметра. Никогда в России не было больше таких полновесных копеек. В итоге из пуда меди было отчеканено всего 8 рублей мелкой монеты. В конце царствования отца государыни норма чеканки была в пять раз больше. Эта затратная реформа оздоровила экономику.

В 1755 году впервые в истории России были отчеканены золотые 10-рублевики и 5-рублевики из золота 88 пробы, получившие название империалов и полуимпериалов. Империалы пришли на смену червонцам и двойным червонцам. Золотой империал весил 16,54 г и имел диаметр 31 мм. Золотые монеты практически не поступили в обращение, но активно использовались придворными в карточной игре. Азартные игры получили широкое распространение. Покупательная способность золотых монет была велика, нередко за один вечер на кон ставили целые состояния. Екатерина Великая вспоминала: "на игорных столах порой лежало от 40 до 50 тысяч рублей".

В 1757 году, после того как был завершен выкуп у населения легковесных пятаков, была проведена денежная реформа. Из одного пуда меди стали чеканить мелкой разменной монеты на 16 рублей. Эта весовая норма оказалась оптимальной и продержалась до начала XIX века. Одновременно для медной монеты был введен новый набор номиналов: 5, 2, 1, ½ (деньга), ¼ (полушка) копейки.

"На нее хотелось глядеть, не отрывая взора"

Граф Алексей Константинович Толстой с добродушной иронией отобразил Елизаветинскую эпоху в четырех ярких поэтических строчках:

• Веселая царица
• Была Елисавет:
• Поет и веселится,
• Порядка только нет.

Но это был весьма поверхностный взгляд на один из самых ярких периодов в истории государства Российского. Да, императрица обожала балы и маскарады. Придворные маскарады времен Елизаветы Петровны отличались характерной особенностью: по высочайшему повелению дамы должны были прибыть во дворец в мужском маскарадном наряде, а кавалеры - в женском. И на этих придворных маскарадах императрица безраздельно царила не из-за своего императорского титула, но и несравненной женской красоты.

"Мемуары" Екатерины Великой позволяют нам увидеть роскошный и до чрезвычайности расточительный Двор императрицы Елизаветы Петровны: "Дамы интересовались только нарядами, и роскошь дошла до того, что туалеты менялись по крайней мере два раза в день; императрица сама чрезвычайно любила наряды, она почти никогда не надевала одно платье дважды, переодевалась по несколько раз на дню - и все следовали ее примеру; игра в туалеты наполняла день".

"Одной лишь императрице мужской наряд шел необычайно: при ее высоком росте и некоторой мощи мужской костюм сидел на ней на удивление ладно. У нее были такие красивые ноги, каких я не видела ни у одного мужчины, и изящнейшие щиколотки. Она великолепно танцевала и во всех движениях отличалась особой грацией, как в мужском наряде, так и в женском. На нее хотелось глядеть, не отрывая взора, а если и приходилось отводить взгляд, то совершалось это с превеликим сожалением, потому что вокруг не было никого, кто мог бы с нею сравниться".

Роскошь придворных церемоний времен Елизаветы Петровны объяснялась реалиями международной политики той эпохи. Иностранными дипломатами пышность Двора отождествлялась с международным престижем Российской империи и ее местом в системе европейских государств.

Оды как инструмент политического пиара

Михайло Васильевич Ломоносов в конце 1740 - начале 1750-х годов был пусть не очень заметным, но весьма активным игроком в той замысловатой политической игре, которая постоянно велась при Дворе Елизаветы Петровны. Ученый был слишком умен, чтобы не понять ту простую истину, что императорскому Двору нет никакого дела до абстрактных теоретических умствований и "приращения наук", но двор охотно даст деньги на "приращение художеств", если ощутит от этого непосредственную практическую пользу. Постижение этой истины обеспечило Ломоносову многочисленные милости императрицы и благосклонное внимание вельмож: ее фаворита Ивана Ивановича Шувалова, графа и генерал-фельдцейхмейстера Петра Ивановича Шувалова, графа и президента Академии наук и гетмана Малороссии Кирилла Григорьевича Разумовского и вице-канцлера графа Михаила Илларионовича Воронцова.

В нескольких похвальных одах Ломоносова и его разнообразных стихотворных надписях, сочиненных по поводу придворных торжеств, постоянно звучит одна очень важная мысль: Россия обнажает свой меч не ради собственных национальных или имперских интересов, но лишь в ответ на чужеземную агрессию или ради высших общечеловеческих интересов, например, для того, чтобы обуздать ненасытного агрессора и силою оружия принудить его к заключению мира. Впервые Ломоносов выразил эту идею в конце 1742 года в "Оде на прибытие императрицы Елисаветы Петровны из Москвы в Санкт-Петербург 1742 года по коронации". Поэт писал, обращаясь к Швеции, желавшей пересмотреть итоги многолетней Северной войны, развязавшей войну против России и потерпевшей в этой войне сокрушительное поражение:

• Целуй Елисаветин меч,
• Что ты принудил сам извлечь:
• Его мягчит одна покорность,
• Острит кичливая упорность.

Благодаря поэзии Ломоносова, Императрица и Самодержица Всероссийская предстала на театральных подмостках международной политики гарантом мира и спокойствия во всей Европе.

Большая европейская война за Австрийское наследство (1740-1748) дала поэту серьезный повод обстоятельно обосновать столь важную для него идею. В январе 1748 года корпус под командованием умного, храброго и ревностного генерала князя Василия Аникитича Репнина тремя колоннами двинулся на помощь союзной Австрии через территорию Польши вглубь Германии. Угроза появления русских войск на Рейне ускорила заключение мира.

В конце 1748-го в своей знаменитой "Оде на день восшествия на престол императрицы Елисаветы Петровны 1748 года" поэт, обращаясь к государыне, писал:

• Европа, утомленна в брани,
• Из пламени подняв главу,
• К тебе свои простерла длани
• Сквозь дым, курение и мглу.
• Твоя кротчайшая природа,
• Чем для блаженства смертных рода
• Всевышний наш украсил век,
• Склонилась для ее защиты,
• И меч твой, лаврами обвитый,
• Не обнажен, войну пресек.

Императрица оценила гениальную находчивость поэта и пожаловала Михайле Васильевичу 2000 рублей. Существует предание, что деньги были выплачены медной монетой, поэтому потребовалось несколько возов, чтобы доставить эту баснословную по тем временам сумму на дом автору оды. Это был не литературный гонорар, а высокая награда за неординарную идею, позволившую выиграть информационную войну и дать достойный ответ на извечный вопрос высокомерной Европы, обращенный к России: "Где ваш патент на благородство?".

Спустя годы, уже в декабре 1757-го, пиит вновь напомнит о заслугах Елизаветы - побежденной Швеции и спасенной от прусской агрессии Австрии, заявив от имени императрицы:

• Шестнадцать лет нося порфиру,
• Европу я склоняла к миру
• Союзами и страхом сил.

Впереди была кровопролитная Семилетняя война, занятие и присоединение к Российской империи Восточной Пруссии…

Василий Осипович Ключевский, подводя итог царствования Елизаветы Петровны, от лица Истории вынес доброжелательный и благодушный вердикт: "Мирная и беззаботная, она была вынуждена воевать чуть не половину своего царствования. Она побеждала первого стратега того времени, Фридриха Великого, брала Берлин, уложила пропасть солдат на полях Цорндорфа и Кунерсдорфа. Но с правления царевны Софьи никогда на Руси не жилось так легко, и ни одно царствование до 1762 г. не оставляло по себе такого приятного воспоминания. …

Елизавета была умная и добрая, но беспорядочная и своенравная русская барыня XVIII в., которую, по русскому обычаю, многие бранили при жизни и, тоже по русскому обычаю, все оплакали по смерти".