Переписка через ГПУ...

Уже первые акты второй российской революции в марте 1917 года отменили официальную дискриминацию еврейского населения. В последующие годы советская печать вела целенаправленную борьбу против антисемитизма и одновременно против сионизма. Все это, однако, не означало исчезновения "еврейского вопроса" из реальной жизни советской России 20-х годов, как, впрочем, и в последующие времена.

После страшных кровавых погромов гражданской войны тысячи евреев эмигрировали в Палестину. Отъезд продолжался в 20-е годы. Одновременно советская власть, выступавшая под лозунгами интернационализма, преследовала сионистские организации или казавшиеся ей таковыми. В первых рядах борцов против сионизма выступали еврейские коммунистические секции. Как ни странно, именно они особенно настойчиво требовали от руководства страны запрета даже таких организаций, как "Гехолуц", "Маккаби" и другие¹. Изучение иврита, географии Палестины, внимание к еврейской культуре воспринимались как политические атрибуты сионизма. Одновременно власть пыталась решить вопрос переизбытка рабочих рук в бывшей "черте оседлости" путем наделения евреев землей и приобщения их к сельскохозяйственному труду.

Наконец, в бытовом сознании старые антисемитские представления, культивировавшиеся многими десятилетиями, подкреплялись новыми реальностями. Для многих из числа "социально обиженных" революцией (эмигрантов, "внутренних эмигрантов", просто разочарованных в политике большевиков) все происшедшее легко объяснялось версией "жидовско-большевистского заговора", "засильем евреев"... Они не задумывались над несомненным фактом участия многих евреев в антибольшевистских движениях, над тем, что евреи-большевики всегда выступали с позиций интернационализма, осуждая любое национальное еврейское движение. Забывали они и о том, что основная масса еврейского населения, как и любого другого народа России, жила как все. Наконец, немало евреев, особенно молодых, теперь приезжало в крупные города, составляя конкуренцию, особенно в сфере образования и управления. В обстановке острой безработицы 20-х годов это, естественно, не способствовало преодолению антисемитизма.

Все эти настроения нашли отражение в секретных отчетах партийных комитетов, органов ВЧК ОГПУ, в частной переписке того времени. Наибольший интерес, на наш взгляд, представляет именно частная переписка. Главная "заслуга" в ее сохранении принадлежит Политконтролю ОГПУ. Продолжая вековую практику самодержавия, этот отдел занимался перлюстрацией писем. Поскольку население страны, как показывают письма, не догадывалось об этом, эти материалы, собранные вместе, позволяют достаточно объективно судить о настроениях граждан, их отношении к тем или другим проблемам.

Одной из тем был "еврейский вопрос". Заметим сразу: таких писем сравнительно немного. Волновала эта проблема прежде всего российскую эмиграцию, жителей городов советской России, особенно крупных, и... самих евреев.

Пожалуй, наиболее остро обсуждали эту тему эмигранты. Эмигрантская пресса освещала все происшедшее в России с позиций "всемирного жидо-масонского заговора". Людям, в большинстве своем оказавшимся в тяжелейшем материальном положении, без реальных надежд на скорое возвращение домой, успешно внушали, что в их бедах виноваты прежде всего "жиды-комиссары". Юра (Юри) Эртен писал из Эстонии в 1924 году своему родственнику И. В. Бурбо в Троцк (Гатчина): "Сейчас в СССР русских нет, ею правят жиды и немцы, все русские за границей. ...Ты не можешь даже и говорить о России, так как ты коммунист-интернационалист-жидомасон, германофил и все, что хочешь, но не русский. ...Вы свергли самодержавие, а разве у вас не самодержавие сейчас. Разница лишь в том, что правит вместо одного русского царя тройка жидов. Лучше самодержавные Романовы, чем самодержавные жиды. ...Как вам не стыдно называть себя русским, будучи коммунистом?"²

В антисемитских письмах внутри России, кроме общих обвинений в адрес евреев за все происходящее в стране, заметно стремление обосновать свою вражду на конкретном материале. В чем же обвиняли евреев российские антисемиты?

Прежде всего в революции.

Раздражало и то, что в руках евреев "в данное время все: что торговля, что служба, у них большие связи и в их руки попадает все самое лучшее". Житель Ленинграда писал в Сербию в октябре 1924 года: "Еврейское засилие абсолютное. Они всюду - в партии, на фабриках, на службах - всюду, где тепло и не дует, а где не платят месяцами жалованье, там их нет, там публика попроще интеллигенция. ...Россия - это Палестина".

Евреи-торговцы обвинялись в тяжелом положении крестьян. Житель Киева писал в Кронштадт в марте 1925 года: "Теперь живут жиды, как в Евангелии написано: "Как птицы небесные, не сеют, не жнут, а лучше вас живут". А через что так жиды хорошо живут? А через то, что... осенью хлеб очень дешевый, а крестьянина заставляют продавать, а кому продает? Известно, жиду. А потом, как станет хлеб дорогой, то жид сколько хочет, столько и возьмет с бедного крестьянина"³. Евреев-служащих упрекали в том, что они отнимают работу у своих коллег: "...опять произведено сокращение служащих. И все это Иваны да Петры, Матрены да Акулины, но Оцек и Срулек, Этек и Реввек нет среди сокращенных. А между тем ими наполнена вся канцелярия".

В 1924 году по решению партийного руководства проводилось значительное сокращение числа студентов. Во главу угла были поставлены социальные принципы и политическая благонадежность. Но антисемитская молва охотно подхватила тезис об особых преимуществах евреев при получении образования. В письме в Сербию в апреле 1924 года читаем: "Павел и все его приятели ждут своей участи. Ну ясно, иерусалимские академики останутся, коммунисты, вообще партийные. У, проклятые, они все знают"⁴. Из Калуги утешали родственника в Ленинграде: "Узнали, что тебя не допустили до экзамена. Наплюй на эту консерваторию жидовскую. Очевидно, теперь только им дорога открыта. Конечно, предпочтение отдали жидовину, чем тебе. Теперь их царство"⁵.

Авторы таких писем утверждали, что при общей скудости лишь евреи "живут хорошо... жены их разряжены в пух и прах"⁶. В подобных посланиях сквозила убежденность, что "жид ведь никогда не будет физически работать, разве только по недоразумению"⁷. И даже присутствие евреев в армии все равно вызывало раздражение. Т. Петрусевич, служивший в 8-м радиобатальоне в Новочеркасске, писал курсанту I Ленинградской военно-инженерной школы П. Казекину: "А сколько жидов у нас теперь в батальоне! Куда ни посмотришь, всюду рожу этакую увидишь, что поневоле досадно станет. А ходят то, как ходят, а, между прочим, какие они все заносливые. Выше всех себя ставят"⁸.

Все эти материалы наводят на мысль, что в 20-е годы для некоторых людей слово "еврей" отражало не столько определенный национальный тип, сколько, в первую очередь, социальный слой, занявший теперь господствующие позиции в управлении, науке, торговле и других "теплых" местах. Поэтому понятие "еврей" нередко ассоциировалось с начальниками, чиновниками, бюрократами. В представителях этой национальности аккумулировался "образ врага", ответственного за все невзгоды и неустройства жизни.

Еврейские женщины в кружке кройки и шитья. Клуб "Коммунист". Москва, 1920-е. Фото: andcvet.narod.ru

В этом смысле весьма интересны сообщения, связанные с откликами населения на смерть Ленина. Сводки ГПУ по Тверской губернии отмечали распространение слухов, что Ленина "отравили жиды, стремящиеся захватить власть в свои руки, так как Ленин якобы говорил, что необходимо отменить единый налог для крестьян и налоги для торговцев, но что Троцкому и всем жидам этого не хотелось", что "Ленин отравлен врачами-евреями"⁹ (это за 29 лет до сообщения о "деле врачей"!). Из Белоруссии сводка ГПУ сообщала о разговорах крестьян, что "не надо сдавать продналог, т. к. после смерти тов. Ленина он поступит евреям".

Особенно часто в письмах звучит мотив об изменении облика городов России, прежде всего столичных, из-за наплыва евреев. Вот как изображал Ленинград автор письма в Югославию в ноябре 1925 года: "На панелях публика в кожаных тужурках и серых шинелях, плюющая тебе в лицо семечками, и масса жидов, словно ты в Гомеле, Двинске или Бердичеве, с длинными пейсами и чувствующих себя совершенно дома"¹⁰. Раздражение вызывало не только само присутствие евреев, но и то, что они становились конкурентами, в частности, в жилищном вопросе. В ноябре 1925 года в письме из Москвы сообщалось: "Проклятый квартирный вопрос так и не могут разрешить... Все переполнено евреями. Для нас помещения нет, а для них моментально готова комната"¹¹.Через несколько десятков лет советский горожанин, по-прежнему живущий в крайней тесноте, будет нередко винить в этом приезжающих из деревни и вызывающих к себе родственников.

Письма и сводки рассказывают об атмосфере антисемитизма в некоторых учебных заведениях, о случаях избиения евреев хулиганствующей молодежью. Рассказывая о жизни в Ростове, автор письма в Ленинград в октябре 1925 года замечал: "А в Университете еще хуже... антисемитизм такой, что к этому я никак не могу привыкнуть". В это же время житель Псковской губернии описывал, как проходил у них набор в армию: "Пока они ехали в уездный город, много сделали погрому, везде почти били евреев и грабили"¹². В докладе о состоянии петроградских вузов в конце 1923 года ГПУ отмечало, что во 2-м Политехническом институте студенты 2-го курса Д. Насонов и В. Наумов создали "Союз борьбы против евреев" с целью "не пропускать на ответственные посты Института евреев"¹³.

Антисемитские настроения, как отмечают все источники, усилились во второй половине 20-х годов. По требованию руководства партийные комитеты и органы ОГПУ готовили специальные секретные сводки об антисемитизме. В них отмечалось, что "антисемитские настроения больше всего имеют место среди служащих в довольно скрытой форме", но "среди рабочих это проявляется более открыто". В подтверждение, в частности, приводился такой факт: на заводе "Красный выборжец" в Ленинграде выступление антисемитского характера на общем собрании было встречено бурными аплодисментами. Суть обвинений носила тот же социальный характер: "евреи пользуются особыми привилегиями", "все они пройдохи", "большинство (евреев. - В. И.) так и метят пролезть на хорошие места"¹⁴.

Представляется, это было связано с растущим общим недовольством жизнью, которая оставалась крайне трудной и тяжелой. Революционные лозунги, обещавшие счастливую, сытую жизнь, становились все более призрачными. Сводка Западно-Татарского обкома ВКП(б) от 13 мая 1927 года сообщала о разговорах среди рабочих завода № 40: "Пора делать вторую революцию, свернуть башки коммунистам и восстановить настоящее рабочее правительство". В многочисленных письмах руководству страны, в редакции газет звучал простой и четкий мотив: "Мы хотим работать и быть сытыми". В этой обстановке, как уже говорилось выше, образ "еврея", с учетом его активного участия в революционном движении и органах новой власти, наряду с фигурами "спецов" и "нэпманов" для многих становился образом "внутреннего врага".

Вместе с тем нет оснований и преувеличивать степень сознательного антисемитизма, в частности в рабочей и крестьянской среде. В тех же материалах Ленинградского ГПУ сообщалось, что на Металлическом заводе "в отношении дискуссии о тов. Троцком (имеется в виду дискуссия 1923-1924 гг. - В. И.) часть рабочих стояли за тов. Троцкого, мотивируя тем, что тов. Троцкий идейный", "симпатии значительной части беспартийного студенчества склоняются на сторону Троцкого"¹⁵.

Антисемитские настроения существовали не только в беспартийной или антисоветски настроенной среде, но и среди членов партии, комсомола, несмотря на официальное суровое осуждение этого. Из Киргизии женщина сообщала: "Моя соседка, идеалистка-партийка, начинает пропитываться моими юдофобскими идеями. Обидно в таких углах нашей родины видеть на ответственных местах лишь евреев. Даже в таких глухих городишках, где их обычно очень мало. Ведут за собой толпу, они же и руководят. Меня до сих пор все это коробит и злит"¹⁶.

Столь же откровенно высказывались комсомольцы. Демобилизованный красноармеец жаловался из Москвы: "Я еще не устроился. Райком ничего не может сделать, только знакомство и больше никаких гвоздей. Да плюс к тому иметь нахальство "жида", да быть хорошим карьеристом, тогда что-нибудь выйдет. Походил я по всей Москве, и что же ты думаешь, на каждом шагу еврей да жид. У, проклятые! Ты скажешь, комсомолец, а так смотрит на нацию, да приходится так смотреть"¹⁷.

Наличие таких настроений среди комсомольцев и коммунистов не было секретом для руководства. Выборгский РК ВКП(б) Ленинграда докладывал в марте 1927 года: "Антисемитские настроения среди комсомола проявляются более открыто, чем у партийцев"¹⁸. В сводке Московско-Нарвского РК ВКП(б) приводились тексты стихотворений комсомольца В. Стрелкова "Бей жидов" и члена партии слесаря чугунно-литейной мастерской завода "Красная Вагранка" Кингеева "Современная Москва". Вот какой виделась столица автору последнего стихотворения:

• "Смотри туда, смотри сюда,
• Всегда увидишь ты жида,
• Вот революции плоды:
• Одни жиды, жиды, жиды...
• Жид-доктор, инженер, артист,
• Жид-спекулянт и жид-чекист. ...
• Жид-председатель в каждом тресте,
• Всегда лишь на командном месте.
• Но не увидишь никогда за плугом иль
• сохой жида...
• Зачем трудиться на земле,
• Коль можно заседать в Кремле"¹⁹.

В действительности жизнь российских евреев была весьма непохожа на ту, какой ее изображали сознательные или бессознательные антисемиты. Безусловно, был слой достаточно состоятельных евреев, занимавшихся коммерцией, служивших в концессионных предприятиях. Большинство же, как и все население страны, искало работу, заработка, чтобы прокормиться.

Даже наличие места не освобождало от боязни сокращения, заставляло проводить на службе дополнительное время. Вот как описывала свою семейную жизнь жена одного служащего из Ленинграда: "Абрам получает на службе 100 р. Занят не так, как у вас пишут о нас - 8 часов, а 12 и 14 ч. Работа адская. Все службы теперь государственные. Приходится работать сверх сил, чтобы как-нибудь существовать. У нас ведь все безумно дорого. Как видишь, не все так блестяще на Руси, но мы все, видно, так намучились в Советской России, рады покою душевному"²⁰. Некоторые пытались заниматься мелким бизнесом, получая посылки из-за границы или из столичных городов и распродавая их содержимое. Заработок был неплохой, но связан с риском, поскольку нарушались существующие законы - такого рода деятельность считалась спекуляцией. Не случайно на копиях подобных писем содержится пометка о направлении их в Экономический отдел ГПУ.

Но особенно тяжело приходилось основной массе еврейского населения в бывшей "черте оседлости". Обстановку там передает письмо из Могилева: "Дела кошмарные. Город населен нищими. Пограничный город лишен всякой промышленности, и вся торговля заключается в том, что несколько евреев торгуют селедкой, которую режут на маленькие кусочки и таковую продают на местном рынке. В общем, жуть"²¹. Попытки же властей организовать наделение евреев землей для сельскохозяйственного труда не решали проблему.

Позволю себе привести большое письмо на эту тему из Ленинграда в Германию в октябре 1925 года: "Сообщаю тебе, что тебя интересует, о деятельности "Комиссии землеустройства евреев" при ЦИКе СССР. Общее количество евреев, нуждающихся в организации (так в тексте. - В. И.), определяется в 225 тыс. семейств, для них требуется в среднем 27 тыс. десятин. Из этого количества только часть, зарегистрировавшаяся в Евсекции, получит землю. Но общее количество аграрированных евреев очень ничтожно. Чем же объясняются эти "громадные" успехи еврейской колонизации? ...Во-первых, недоверием масс к самой работе евсекции, вследствие частых непрекращающихся до сих пор "чисток", которые выливаются в изгнание из коллективов часто весьма нужных и здоровых элементов коллектива, т. к. "чистка" производится по принципу политической неблагонадежности, а также и за бюрократизм в учреждениях.

Еврейская секция часто назначает комсомольцев в переселенческие коллективы против их воли. Производится усиленная борьба с проникновением в переселенческие коллективы всякого рода сионистов. В члены ОЗЕТа фактически принимаются "честные беспартийные", никакой критики не дозволяется под страхом административных мер.... И, наконец, недоверие масс к работе вызвано также тем, что евр. секция ведет борьбу с палестинизмом (т. е. эмиграцией в Палестину. - В. И.), используя все органы для этой цели.

Несмотря на все, необходимо подчеркнуть внимание высших органов Соввласти к мероприятиям по аграризации: так, отпущено 200 тыс. рублей. Для успешной же работы необходимо добиваться организованности еврейства ОЗЕТа с целью превращения их в демократические самоуправляющиеся организации. Необходимо устроить переселенческие союзы. Необходимо создать переселенческий банк, куда должны вливаться заграничные капиталы. Необходимо усиленно бороться против антипалестинской ориентации, для чего необходима ШИРОКАЯ ФИНАНСОВАЯ ПОМОЩЬ (так в тексте. - В. И.), которая несомненно прекратит антипалестинский характер ОЗЕТов"²².

Еврейская животноводческая коммуна "Герольд" получает колесный трактор "Фордзон-Путиловец", 1925 год. Фото: РИА Новости

Кроме этих общих причин существовало вполне объяснимое нежелание местного крестьянского населения делиться землей с новыми претендентами на нее. В письме из Белоруссии в Ленинград говорилось: "Земли нам не дают. Каськовцы говорят, что жиды нам не нужны, а там, где наш огород и сарай, отбили (т. е. отвели. - В. И.) другим. Нам оставили только клинок в 1 1/2 десятины. Это они сделали с целью выжить нас. Жаловаться некому, округ далеко, чем кончится, неизвестно"²³.

Российских евреев волновали не только экономические, но также духовные и политические проблемы. Житель Ленинграда в письме от 18 июня 1925 года стремился убедить брата в США, что "не нужно было уезжать, еврей теперь имеет все права, как и все граждане. Нет городовых, нет черты оседлости"²⁴. Но были и другие точки зрения. В августе того же года цензор анализировал письмо из Витебска в Палестину: "...отправитель... очень недоволен тем, что Советская власть изгоняет из школ древнееврейский язык, что способствует, по его мнению, полнейшей ассимиляции еврейских масс"²⁵. Схожая точка зрения высказывалась и в других письмах: "У нас жизнь в материальном отношении становится все легче....Только вот в отношении духовном положение остается таким же. Нет еврейских беспартийных журналов, газет. Ничего не узнаешь, что делается в еврейской жизни на Западе, в Палестине, в Армении"²⁶.

Наиболее ярко идейное противостояние различных политизированных групп в среде российских евреев проявлялось в деятельности сионистских организаций и в том преследовании, которому они подвергались со стороны властей в эти годы. Сионистские организации весьма различались по провозглашаемым лозунгам, методам деятельности. Большинство из них придерживались социалистической ориентации. Объединяла их, пожалуй, идея переселения евреев в Палестину и создания там "еврейского национального очага". Так, листовка "Ко всей еврейской трудящейся молодежи г. Минска", выпущенная сионистско-социалистическим союзом молодежи, заканчивалась призывами: "Свободу трудящимся в СССР! Нет свободы еврейских трудящихся без трудовой национально-персональной автономии! Да здравствует еврейская социалистическая Палестина! Да здравствует верная защитница еврейских трудящихся - сионистско-социалистическая партия!"²⁷

В борьбе с сионистским движением, пожалуй, наибольшую активность проявляли еврейские коммунистические секции. В мае 1924 года неизвестный автор писал из Псковской губернии в Швейцарию: "Я националист-сионист... Меня возмущает, когда 18-летние мальчишки и девчонки, ни черта не знающие о сионизме, ни об истории евреев, когда эта коммунистическая молодежь, стремящаяся к унижению национальности, презрительно фыркает на сионизм, как на "мелкобуржуазное течение"²⁸.

Но идейной борьбой дело не ограничивалось. Хотя ряд организаций сионистской направленности легально существовал в СССР до конца 20-х годов, в том числе Еврейская коммунистическая рабочая партия "Паолей-Цион", имевшая в Москве свой ЦК, все они находились под постоянным наблюдением органов ОГПУ. Информотдел ЦК готовил регулярно для руководства партии сводки о сионистском движении. В 1925 году в справке на имя Сталина отмечалось: "В материалах Киевского, Подольского, Черниговского, Гомельского и некоторых других парткомов (апрель-июнь) имеются указания об оживлении деятельности сионистских организаций. ...Аналогичные указания имеем из ряда других районов... Основной базой для распространения сионистских идей служит еврейская молодежь и мелкий разоряющийся местечковый торговец. ...Попадается и рабочая молодежь"²⁹. Это же подтверждает и письмо из г. Любар Волынской губернии: "Наша ячейка перешла на еврейский язык, потому что в Любаре организовалась довольно сильная сионистская организация, которая привлекла большую часть еврейской рабочей молодежи"³⁰.

Постоянно происходили аресты работников сионистских организаций, в том числе легально существовавших. Секретный отдел ОГПУ в марте 1923 года докладывал в ЦК РКП(б) об обысках, произведенных у активных членов сионистских организаций, и аресте 49 человек из них³¹. По данным начальника Секретного отдела Т. Д. Дерибаса, в 1924 году имелось "12 агентурных групповых разработок" сионистских организаций, "по коим проходят 372 чел.", "одиночных агентурных дел за 1924 год - 986. На учете... на 1.01.24 г. - 750 чел. Взято вновь на учет по данным 1924 г. - 1520 чел. Групповых дел - 55"³².

О том, как это происходило на местах, рассказывают письма. И. К. Давыдович из Минской губернии писал 15 июля 1924 года своему другу, курсанту Ленинградской школы подводного плавания Г. Стельмашенку: "Есть сионистская организация, хотя сионисты уже были арестованы и посидели в допре (дом предварительного заключения. - В. И.), но все-таки еще не перестают работать. Я эту ночь ходил в конспиративный караул для раскрытия сионистской организации"³³. О судьбе одной из таких арестованных писала женщина из белорусского города Рогачева во Францию в апреле 1925 года: "Мою дочь, которая учится в Ленинграде, арестовали. Она, видите ли, не коммунистка. А раз не коммунистка, то значит сионистка, и за это ее в числе 60 человек осудили на поселение в Оренбургской губ. У нее нашли сионистскую литературу. Подумаешь, какое преступление. Даже при Николае не могло быть таких случаев. Они хотят, чтобы все были с ними, с их идеями, а не против их"³⁴.

Некоторые сионистские легальные организации пытались протестовать против преследований, обращаясь в ЦК РКП(б). В письме от 1 июля 1925 года руководители ЕКРП "Паолей-Цион" обвиняли властные структуры в том, что "последнее время взят курс систематических преследований и удушения нашей деятельности. ...Материалы нашего центрального ежемесячного органа - "Еврейская пролетарская мысль" - задерживаются Главлитом по нескольку месяцев. ...Редактирование наших материалов Главлитом носит характер либо полного запрещения, либо совершенно произвольного оперирования... искажающего мысль автора и его формулировку", и делали вывод, что "такую систему травли по отношению к другой легальной (выделено авторами письма. - В. И.) советской партии, которой не дается возможность не только дискутировать, но даже просто опровергать возводимую на нее ложь и клевету, вряд ли можно считать допустимой"³⁵.

Комментируя по просьбе секретаря ЦК А. А. Андреева эту жалобу, руководители ОГПУ Г. Г. Ягода и Я. С. Агранов доказывали полную правомерность действий чекистов. Они, в частности, писали: "Считаем, жалобы ЦК ЕКРП неосновательны. Советские органы относятся к ним гораздо более корректно и терпеливо, чем этого (сохранена орфография подлинника. - В. И.) бы следовало. ...Политика запрещения антикоммунистических произведений в изданиях ЕКРП ПЦ и других стеснений в области массовой работы... проводилась согласно директивы совещания при Орготделе ЦК РКП в прошлом году в том смысле, что ЕКРП ПЦ ликвидировать не следует, но не нужно давать ей возможности широкого распространения"³⁶.

Но репрессивные меры не могли подавить ни одно идейное течение. Это подтверждает и письмо, пришедшее в апреле 1925 года из Полтавы в Ленинград, - своего рода психологический автопортрет сознательной участницы сионистского движения: "Я мечтала и мечтаю о медицине, но это напрасно. У нас принимают членов союза и членов комсомола, а себя не могу продавать за чечевичную похлебку. Ты наверно слыхал, мы - ярые сионисты. Да, я ярая сионистка. До 2-го сентября я работала, но идеологически была не очень укреплена. Но с того момента, в день крестовых походов, т. е. арестов в СССР, куда и я попала, хотя сидела не в допре, а в ГПУ, как несовершеннолетняя, я задавала себе вопрос, за что я сижу, за что томятся мои братья в Советских тюрьмах, за то, что мы евреи и хотим улучшить их положение, так они страдают экономически, духовно и морально т. е. создать правохраненное убежище в П-не (Палестине. - В. И.), я дала себе клятву перед бело-голубым знаменем быть верной дочерью своего народа и буду всегда этим, но знай сколько нас не преследуют, арестовывают хороших работников, но им смена есть, я лично сейчас работаю в детском движении и готовлю будущих борцов за П-ну, есть пословица, сколько не коси траву, но скоро вырастет другая. Так и с нами, нас хотят Евсекция и ГПУ своими репрессиями уничтожить и забирают кадры хороших работников, но наши дети нас заменят, эмиграция теперь в Палестину колоссально большая, даже на время приостановили визы выдавать, я наверное скоро уеду в П-ну; виза можно сказать есть у меня"³⁷.

Все эти материалы, на наш взгляд, показывают, что в 20-е годы "еврейский вопрос" оставался одной из сложных, болезненных тем в повседневной жизни для немалой части населения СССР, особенно его центральных районов. В декабре 1927 года Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) И. В. Сталин говорил в отчетном докладе XV съезду партии: "У нас имеются некоторые ростки антисемитизма не только в известных кругах средних слоев, но и среди известной части рабочих и даже среди некоторых звеньев нашей партии". В резолюции съезда "антисемитизм" упоминался как одно из проявлений враждебного "пролетарской диктатуре" влияния частнокапиталистических слоев на трудящихся в "культурно-политической и идеологической" области"³⁸. Таким образом, эта проблема рассматривалась лишь в контексте "классовой борьбы". Между тем секретные материалы, как мы уже убедились, указывали на самые различные ее аспекты.

• _{1. Всероссийская трудовая организация "Гехолуц" занималась организацией сельскохозяйственных коммун и производственно-технических артелей в районах компактного проживания евреев; ликвидирована постановлением НКВД СССР от 25 января 1928 г. "Маккаби" занималась организацией физкультуры и спорта среди еврейского населения.}
• _{2. Центральный государственный архив историко-политических документов Санкт-Петербурга (ЦГАИПД). Ф. 16. Оп. 5. Д 5911. Л. 140.}
• _{3. Там же. Оп. 6. Д. 6937. Л. 166.}
• _{4. Там же. Оп. 5. Д. 5911. Л. 108.}
• _{5. Там же. Оп. 6. Д. 6942. Л. 140.}
• _{6. Там же. Д. 6945. Л. 77.}
• _{7. Там же. Д. 6946. Л. 88.}
• _{8. Там же. Оп. 5. Д. 5915. Л. 283.}
• _{9. Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ). Ф. 17. Оп. 84. Д. 708. Л. 15, 17.}
• _{10. ЦГАИПД. Ф 16. Оп. 6. Д. 6945. Л. 148.}
• _{11. Там же. Д. 6946. Л. 80.}
• _{12. Там же. Д. 6943. Л. 180, 131.}
• _{13. Там же. Оп. 5. Д. 5919. Л. 11-12.}
• _{14. Там же. Оп. 7. Д. 8493. Л. 1. 2.}
• _{15. Там же. Оп. 5. д. 5907. Л. 71, 104, 115.}
• _{16. Там же. Оп. 6. Д. 6944. Л. 226.}
• _{17. Там же. Оп. 6. Д. 6947. Л. 182.}
• _{18. Там же. Оп. 7. Д. 8493. Л. 4.}
• _{19. Там же. Л. 20.}
• _{20. Там же. Оп. 6. Д. 6944. Л. 133.}
• _{21. Там же. Д. 6945. Л. 181.}
• _{22. Там же. Д. 6944. Л. 201-202.}
• _{23. Там же. Л. 250.}
• _{24. Там же. Д. 6940. Л. 58.}
• _{25. Там же. Д. 6942. Л. 27.}
• _{26. Там же. Д. 6947. Л. 187.}
• _{27. РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 901. Л. 165-165 об.}
• _{28. ЦГАИПД. Ф. 16. Оп. 6. Д. 5911. Л. 97.}
• _{29. РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 907. Л. 17-19.}
• _{30. ЦГАИПД. Ф. 16. Оп. 6. Д. 6947. Л. 323.}
• _{31. РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 643. Л. 4-5.}
• _{32. Там же. Ф. 76. Оп. 3. Д. 306. Л. 168.}
• _{33. ЦГАИПД. Ф. 16. Оп. 5. Д. 5913. Л. 69.}
• _{34. Там же. Оп. 6. Д. 6938. Л. 3.}
• _{35. РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 1015. Л. 1-1 об.}
• _{36. Там же. Л. 8.}
• _{37. ЦГАИПД. Ф. 16. Оп. 6. Д. 6938. Л. 167.}
• _{38. Пятнадцатый съезд ВКП(б). Декабрь 1927 года. Стенографический отчет. Т. 1. М., 1961. С. 74.}