А жалость, друзья мои, в том, что я не помню, как его звали.
Личный архив.
Наш 11-й В класс на школьном крыльце, я крайний справа.
Сохранилось лишь прозвище - Баян Баяныч. Он был учителем музыки в нашем хулиганистом классе нашей обыкновенной ульяновской школы. Я бы назвал ее рабоче-крестьянской - почти все наши родители работали на огромном заводском комплексе "Авиастар", а многие приехали в Новый город Ульяновска из деревень - то есть бывшие почти крестьяне.
Баян Баяныч обожал музыку и ставил нам пластинки с классикой. А мы царапали на партах "Металлика" и орали так, что на задних партах "Лунную сонату" было не слышно.
Бетховен меня поразил, оглушил, удивил. Впервые в жизни мне понравилась классика, до меня дошло, что она не хуже "Металлики", но друзьям пока про это открытие не говорил, мало ли… А Баян Баяныч смотрел на орущий класс и почти плакал. Он нервно кусал губы, наверное, ему было обидно и больно.
Музыка у нас не считалась за предмет. Как и рисование, и труд. Да мы и на других уроках вели себя не лучше. Конец 1980-х, страны больше нет, перестройка, гласность, хозрасчет, ускорение. Какая, к чертям, школа, какие уроки?
И пожилая биологичка Валентина Васильевна ничего не могла поделать с нашим классом, и Александра Петровна, что вела историю, и даже строгая Алла Ильинична (алгебра с геометрией) несколько уроков подряд просто сидела за столом, заполняя журнал и проверяя тетради. Сказала, что начнет только когда в классе будет тишина. Ее не было почти две недели.
Потом учителя взбунтовались и нас едва не расформировали. Спасла классный руководитель, другая Валентина Васильевна. Она провела собрание, на которое каждый из нас пришел с кем-то из родителей. Они сидели, мы рядом стояли - сорок учеников, где взять столько стульев.
Нет, были умные дети, которые хотели учиться - мой друг Виталя, Оля Зотова, Марина Ильина, Катенька Шалыгина. Их родители говорили, просили, требовали: не мешайте им учиться! Они ходят на подготовительные курсы, они хотят высшее образование. И они его получили. Если захочешь стать крутым программистом, переводчиком, выучишься! И этому не помешает целый класс хулиганов, расцвет подростковых группировок и прочая наркомания.
После того собрания мы немного утихли и как-то закончили 11-й класс. Как вообще нас, дураков, взяли в 10-й и 11-й, за какие красивые глаза? А страдали учителя. Они чаще болели, седели, мерзли на уроках, кутаясь в платки и шали - зимой в школе было холодно, в Ульяновске не хватало денег на нормальное отопление.
Той зимой я встретил на улице Баян Баяныча. Он шел из школы домой, нес в футляре огромный баян и нервно кусал губы. Ледяной ветер раскраснел его полное некрасивое лицо. Особенно запомнились грустные глаза. Может, в душе его гремел наш крик, сердце ранило наше безобразное поведение. Или все-таки там звучала первая часть "Лунной сонаты"? Она ведь тоже грустная.
Простите нас, пожалуйста, Алла Ильинична, Александра Петровна и обе Валентины Васильевны! Мы до сих пор помним ваши имена, хотя многих из вас уже нет на этом свете. Мы помним школу. Мы любим ее и волнуемся, когда ведем в первый класс детей и внуков.
Я навсегда полюбил "Лунную сонату". Недавно вживую слушал ее в Доме Пашкова и вспоминал милого, трогательного, ранимого Баян Баяныча!
Как же его все-таки звали?
Читайте нас в Telegram
Новости о прошлом и репортажи о настоящем