Москву, как известно, хотели превратить из купеческого города с кривыми улицами и тесными переулками в социалистическую столицу. С широкими проспектами и площадями, попутно избавляясь от старины, особенно храмов и колоколен.
Так в 1920-1930-х исчез целый район Зарядье, сломали Китайгородскую стену, разобрали Триумфальную арку на площади Тверской заставы и Красные ворота, взорвали Храм Христа Спасителя. А она все стояла. Удивительная. Неповторимая. Сухарева башня.
В этом году 320 лет, как ее построили. Стройка длилась несколько лет. Петр I задумал поставить в Москве башню, наподобие тех, что видел в Голландии на центральных площадях. У Сретенских ворот в то время жили стрельцы Лаврентия Сухарева, присягнувшие Петру во время распрей с Софьей. Поэтому башня стала стала именоваться Сухаревой.
Тут помещалась математическая и навигацкая школа, первая астрономическая обсерватория, которую организовал Яков Брюс. В XIX веке башня стала водонапорной - сюда подвели первый московский водопровод из Мытищ. С Сухаревой башни вода поступала в водоразборные фонтаны в центре города. Когда в 1892-м построили Крестовские водонапорные башни (их разрушат в 1940-м), в Сухаревой башне разместились разные учреждения: от канцелярии Мещанского общества о бедных до склада Городского архива.
Но уже много лет к тому времени башня ассоциировалась с воскресным Сухаревским рынком - огромной московской толкучкой у ее стен. Рынок пережил и революцию. С башни скинули двуглавого орла, а в ней устроили Московский коммунальный музей, с которого фактически начинался нынешний Музей Москвы. Он и устроил выставку в Центре Гиляровского. Она трехэтажная - поднимаешься по ней, как будто на верхний ярус башни, которой больше нет.
- Ее ломают, - писал Владимир Гиляровский дочери Надежде. - Первым делом сняли часы, а потом обломали крыльцо, свалили шпиль, разобрали по кирпичам верхние этажи и не сегодня-завтра доломают ее стройную розовую фигуру. Все еще розовую, как она была!
Башня, простоявшая к тому моменту более двух веков, оставалсь крепкой. В 1926-м во время ремонта часов многотонная гиря сорвалась и рухнула на сводчатый потолок третьего этажа. "Несмотря на колоссальную силу, удар не причинал никаких разрушений", - сообщалось в печати.
Но постепенно башня становилась "монументальным символом торгашества" на "площади массовой спекуляции". "Глубокое символическое значение имеет факт переименования Сухаревской площади в Колхозную и постройка здесь доски почета для передовых колхозов", - писали "Известия" в 1934 году.
Начальник специальной комиссии Моссовета товарищ Хорошилкин рапортовал в духе нынешних чиновников: "После сноса башни Большая и Малая Сухаревская площади будут перепланированы. Мы получим большой и широкий участок, по которому организуем образцовое трамвайное, автомобильное и пешеходное движение..."
Известно письмо академиков архитектуры и деятелей искусства Жолтовского, Фомина, Грабаря и Мухина, в котором они просят руководство страны сохранить башню. Письмо есть на выставке. Там, в частности, говорится, что "Сухарева башня есть неувядаемый образец великого строительного искусства, известный всему миру и всюду одинаково высоко ценимый. Несмотря на все новейшие достижения техники, она все еще не утратила своего громадного показательного и воспитательного значения для строительных кадров".
Интересен и один из пунктов, в котором авторы письма отмечают, что "не только не возражали против сломки храма спасителя, но горячо ее приветствовали, видя в нем образец ложно-национального стиля" и "решительно возражают" против уничтожения башни, считая, что это примерно то же, что "уничтожение картины Рафаэля".
Храм Христа Спасителя взорвали в 1931-м. От башни избавились в 1934-м. Ни просьбы, ни письма, ни проект реорганизации движения на Сухаревой площади с сохранением башни, который бралась разработать группа архитекторов за месяц, не помогли.
Художник Павел Корин, как записал в своем дневнике Владимир Голицын, "напал" на одном вечере на некого "М", который говорил, что получился прекрасный проспект: "Эка важность, нашел, чем хвалиться, сломали художественный памятник и залили асфальтом".
Евгений Лансере, еще один известный художник, в своем дневнике называл разрушителей башни "сволочными вандалами": "Все трамвайные инженеры и "урбанисты", вероятно!"
Но по большому счету, из-за сноса башни переживали, в основном, художники и архитекторы. Вот и Карл Лопяло уже в 1970-х констатировал, что тогда "большинство москвичей относилось к этому явлению равнодушно". Но рассказал об одном пожилом дворнике:
- Мне запомнилось (и я часто это вспоминаю), как он, усатый, стоял, смотрел на Сухареву башню и плакал. Его спросили: "Что вы плачете, у вас что-то болит?" На что он ответил: "Плачут не от боли, а от обиды. Я плачу от обиды за Сухареву башню".
Поплачем и мы.
Выставка продлится в Музее Москвы до 30 мая. Билеты нужно приобретать онлайн на сайте музея.