Оба персонажа выдуманы, но не совсем.
Прототипы Григорьева и Татаринова
Хотя повествование ведется от лица Сани, а под именем его родного Энска Каверин изобразил город собственного детства - Псков, отождествлять автора с героем нельзя. Сам писатель говорил, что в фигуре Григорьева он "сплавил" двоих своих знакомых. Характером Саня походил на генетика и физиолога Михаила Лобашёва (1907-1971), в котором, по словам Каверина, "горячность соединялась с прямодушием, а упорство - с удивительной определенностью цели". Как и осиротевший Саня, Лобашёв прошел через трудное детство, поздно заговорил. А небесной профессией с Григорьевым поделился Самуил Клебанов - полярный летчик, служивший во время войны в дальнебомбардировочной авиации и погибший в 1942 году.
Минимум три прототипа - у таинственно исчезнувшего капитана Татаринова. В 1912 году в ледовое плавание отправились сразу три полярных экспедиции: Георгий Седов (I) на шхуне "Св. Фока", Георгий Брусилов (II) (племянник генерала, автора Брусиловского прорыва) на шхуне "Св. Анна" и Владимир Русанов (III) на боте "Геркулес". Татариновская шхуна "Св. Мария" в книге практически повторяет маршрут Брусилова - судно последнего зажало льдами в Карском море и начало относить на север, выжить удалось только двоим участникам похода. Взгляды и внешность Татаринова, ошибки в снаряжении экспедиции напоминают о Седове, который, не достигнув Северного полюса, умер от цинги. Долгие же поиски пропавшей экспедиции - указание на исчезнувшего без следа Русанова.
Открытия Татаринова и Вилькицкого
Еще интереснее историко-географическое послание романа. Автор фактически предпринял попытку переписать историю, отобрав у Бориса Вилькицкого - командира ледокольного парохода "Таймыр", главы Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана, обнаружившего в сентябре 1913 года Северную Землю, - честь этого последнего на земном шаре значительного географического открытия на земном шаре. Согласно роману, архипелаг за полгода до Вилькицкого открыл Татаринов и нарек его Землей Марии. Эта сюжетная линия созвучна имевшемуся у полярников-поисковиков предположению о том, что сгинувший Русанов мог достигнуть Северной Земли раньше Вилькицкого.
Но почему для Каверина был столь важен приоритет вымышленного Татаринова, а не реального Вилькицкого?
Несколько ранее, в 1910 году, в составе той же самой Гидрографической экспедиции служил капитан второго ранга, будущий лидер Белого движения Александр Колчак. А сам Вилькицкий, назначенный в 1918 году главой уже советской гидрографической экспедиции, перешел к белым и в 1920 году эмигрировал в Европу, где и умер в 1961 году (выходит, вполне мог прочесть роман Каверина).
Ни Вилькицкий, ни тем более его соратник Колчак под советский канон героического полярника не подходили (при том, что пролив Вилькицкого на картах оставался). С учетом этого становится понятно, почему острова должен был открыть прогрессивный, хотя и дореволюционный капитан Татаринов, а не будущие белогвардейцы.
Шифры эпохи для Ч, М и В
Факты и вымысел, реальные герои и выдуманные тесно переплетены в "Двух капитанах". Причем не все исторические фигуры названы прямо. Вот полярный летчик Ч. - "человек, в котором жил орел"; он басит, окает, говорит: "Если быть - так быть лучшим", погибает, его хоронят в Кремлевской стене. Если сегодня приходится все-таки догадываться, что это именно Чкалов (IV), а не, допустим, Чухновский, искавший в Арктике пропавшую экспедицию Нобиле, то современный Каверину читатель всё улавливал мгновенно, и сокращение фамилии до инициала его не путало. В летчиках М., работавшем на Диксоне, и С., доставившем на Аляску тело погибшего на Чукотке американского полярника Эйельсона, узнавались Василий Молоков (V) и Маврикий Слепнёв (в 1934 году они прославятся участием в спасении челюскинцев и войдут в первую великолепную семерку Героев Советского Союза). Не назван по имени начальник Главсевморпути, но уже по одной бороде легко узнается Отто Шмидт (VI). Профессор В., сыгравший важную роль в судьбе Сани Григорьева, - это член-корреспондент АН СССР Владимир Визе (VII), участник экспедиции Седова 1912-1914 годов.
Вероятно, Каверин маскировал имена, чтобы сохранить оперативный простор для вымысла. Но если читатель его эпохи всё понимал без Википедии, то сегодня впору готовить новое издание "Двух капитанов" с обширным историческим комментарием.
Девиз поколения
Книга построена по беспроигрышному рецепту - ровно то, что было надо юношеству: приключения, любовь, подвиги, враги, целеустремленность. В "Капитанах" зашиты все главные советские коды - морской, небесный и северный ("Мы заговорили о том, как защитить Север, как уберечь его, как сделать, чтобы он стал самым лучшим, веселым и гостеприимным местом на свете", - замечает однажды полярный летчик Григорьев). А ещё это - военный роман; первый том вышел в 1940 году, а в 1945-м появилось полное издание, уже с военной линией. Каверин показывает северные страницы Великой Отечественной - взять хотя бы рейд немецкого крейсера "Адмирал Шеер", в 1942 году потопившего в Карском море советский ледокольный пароход "Александр Сибиряков".
Именно война развязывает непостижимой логикой судьбы сюжетные узлы романа.
Подобные книги были больше, чем просто книги. Они не только отражали - они формировали. А если сегодня "Как закалялась сталь", "Два капитана", "Молодая гвардия" или "Территория" не способны влиять на целые поколения, то проблема - не в книгах, а в размагнитившихся нас.
Девиз Сани - "Бороться и искать, найти и не сдаваться". Он, как и случайно найденные письма Татаринова, программирует героя, становится камертоном всей его жизни. Это строка одного из русских переводов опубликованного в 1842 году стихотворения "Улисс" английского поэта Альфреда Теннисона. Те же слова - To strive, to seek, to find, and not to yield - помещены на кресте памяти погибшей антарктической экспедиции Роберта Скотта. Интересно, что в составе "тылового" отряда Скотта были двое русских - конюх и каюр Антон Омельченко и Дмитрий Гирев. Был русский и в экспедиции Амундсена, опередившей Скотта на пути к Южному полюсу, - штурман Александр Кучин. По возвращении из Антарктики он принял предложение Русанова стать капитаном "Геркулеса" и пропал вместе с ним.
Вспомним вышедшие в 1939 году "Приключения капитана Врунгеля" Андрея Некрасова, где заглавный герой говорит: "Назовите судно "Геркулес" или "Богатырь" - перед ним льды расступятся сами, а попробуйте назовите свое судно "Корыто" - оно и плавать будет как корыто". Помнил ли Некрасов, окончивший во Владивостоке морской техникум и работавший в Дальморзверпроме, что "Геркулесом" звалось судно Русанова? Должен бы помнить, да и случайно ли в контексте "Геркулеса" упомянуты льды, которые, как мы теперь знаем, расступиться перед Русановым не пожелали?
Сколько же в каверинском романе причудливых пересечений судеб, драм и загадок Истории...
Айсберг в литературном море
"Два капитана" - о цели, которая больше, чем жизнь отдельного человека. Саня Григорьев - идеалист в самом высоком смысле слова, даром что он в духе своего времени обругал педагога, назвавшего его сочинение идеалистическим (оскорбленный учитель заявил: "Я даже в школе Достоевского, от дефективных, таких вещей не слышал"; школа Достоевского - это та самая Республика ШКИД из книги Белых и Пантелеева). Это роман воспитания, взросления, покорения - столиц и заполярных периферий.
Выращенный как матрица культурных кодов, роман превратился в лабиринт с множеством потайных комнат и музейных экспонатов, в айсберг, подводная часть которого становится всё больше. Но он не окостенел, не застыл. Взаимодействуя с новой реальностью, "Два капитана" могут открыть сегодняшнему читателю множество секретов. Если только он сам готов к таким открытиям.
И еще это роман о том, как прошлое, казалось бы, давно умершее и утратившее силу, властно вторгается в нашу жизнь, подчиняя себе настоящее, а мертвые управляют живыми. Вот только не на каждого Татаринова находится свой Григорьев...