Биографическая справка
Александр I (1777-1825), российский император с 1825 года. Старший сын Павла I и императрицы Марии Федоровны. В начале правления провел умеренно либеральные реформы, разработанные Негласным комитетом и М.М. Сперанским. Во внешней политике лавировал между Англией и Францией. В 1805-1807 годах участвовал в антифранцузских коалициях. В 1807-1812 годах временно сблизился с Францией. Вел успешные войны с Турцией (1806-1812) и Швецией (1808-1809). При Александре I к России были присоединены Грузия (1801), Финляндия (1809), Бессарабия (1812), Азербайджан (1813), Царство Польское (1815). После Отечественной войны 1812 года, в 1813-1814 годах возглавил антифранцузскую коалицию европейских держав. Был одним из руководителей Венского конгресса и организаторов Священного союза.
Императорский титул
Божиею поспешествующею милостию, Мы Александр Первый, Император и Самодержец Всероссийский: Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский, Царь Херсониса-Таврического, Государь Псковский и Великий Князь Смоленский, Литовский, Волынский и Подольский, Князь Эстляндский, Лифляндский, Курляндский и Семигальский, Самогитский, Корельский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных; Государь и Великий Князь Новагорода Низовские земли, Черниговский, Рязанский, Полоцкий, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский и всея Северные страны Повелитель и Государь Иверския, Карталинския, Грузинския и Кабардинския земли, Черкасских и Горских Князей и иных Наследный Государь и Обладатель, Наследник Норвежский, Герцог Шлезвиг-Голстинский, Стормарнский, Дитмарсенский и Ольденбургский и Государь Еверский, и прочая, и прочая, и прочая.
Коронованный Гамлет
12 (23) декабря 1777 года родился самый загадочный российский император - Александр I Благословенный. Спустя два года, в декабре 1779 года, журнал "Санкт-Петербургский вестник" опубликовал оду "На рождение на Севере порфирородного отрока", в которой знаменитый русский пиит XVIII века Гавриила Романович Державин ухитрился заглянуть в будущее:
- Будь страстей твоих владетель,
- Будь на троне человек!
Как только ни называли Александра I: "сущий прельститель" (М.М. Сперанский), "властитель слабый и лукавый" (А.С. Пушкин), "Сфинкс, не разгаданный до гроба" (князь П.А. Вяземский), "это истинный византиец... тонкий, притворный, хитрый" (Наполеон). Хотя с именем знаменитого шекспировского героя по давней традиции ассоциируется его отец Павел I, именно Александра младшие современники царя считали Русским Гамлетом, отмечая его внутренний надлом, тонкую душевную организацию и раздвоение личности. Александр непрестанно - и в бытность "порфирородным отроком", и в годы своего пребывания на троне - пребывал в постоянных душевных противоречиях и сомнениях.
"Александр не был заурядным и ограниченным человеком... Это личность глубоко меланхолическая. Преисполненный великих замыслов, он никогда не воплощал их в жизнь. Подозрительный, нерешительный, лишенный веры в себя, окруженный посредственностями или ретроградами, он, вдобавок, постоянно терзался своим полудобровольным участием в убийстве собственного отца. Коронованный Гамлет, он был поистине несчастен", - писал Александр Иванович Герцен.
Швейцарец Фредерик-Сезар Лагарп, воспитатель Александра Павловича, призывал царя приступить к постепенной отмене крепостного права, "без коего Россия вечно зависимой и слабой останется и будет повторяться на ее просторах история Стеньки Разина и Пугачева всякий раз, когда вздумается врагам и соперникам сей опасности ее подвергнуть".
Швейцарец убеждал монарха стать "императором народа" и "императором-гражданином". Лагарп, наряду с Николаем Михайловичем Карамзиным, целенаправленно внушал государю мысль о его грядущей ответственности перед Историей: "…Ни на мгновение не забывайте, что первые и самые священные обязательства Ваши суть обязательства перед Россией, что Россия Вас десять веков ждала! От нынешних решений Ваших зависит во многом суждение, какое потомство о царствовании Вашем вынесет, … и судить оно будет согласно фактам, согласно тому, что Вы сделали и чего делать не стали".
Отчего же император не спешил, следуя советам учителя и государственного историографа, провести коренные реформы по модернизации Российской империи? Именно желание Александра "быть на троне человеком" и всегда и во всем поступать, по совести, способствовало укреплению и развитию у царя гамлетизма. Вспомним ключевую фразу из знаменитого монолога Гамлета: "Как совесть делает из нас всех трусов" (перевод К.Р.). Коронованный Гамлет непрерывно испытывал мучительные сомнения и колебания. Рефлексия нередко торжествовала у него над жаждой действия.
Однако не всё так просто. Приняв решение и сделав свой выбор, Александр, подобно Гамлету, действовал бесстрашно и решительно, разил врагов умело и метко. Он не был трусом. В 1813 году во время сражения при Дрездене генерал Жан Виктор Моро, наблюдавший за полем боя близ государя, был убит французским ядром. Отклонись ядро на несколько метров в сторону - и его жертвой стал бы русский царь. Александр не боялся покушений на свою жизнь, совершая один, без охраны, продолжительные прогулки по Петербургу, о них были хорошо осведомлены жители столицы. Когда Лагарп решил обсудить с Александром проблемы личной безопасности, царь ответил кратко: "Единственный мой защитник от новых покушений - это чистая совесть".
Александр I - один из наиболее образованных людей своего времени - прекрасно осознавал необходимость и неизбежность проведения реформ в России. Понимание необходимости государственных преобразований причудливо сочеталось у него с боязнью дворянской инициативы, а постоянные жалобы на отсутствие людей для осуществления "революции сверху" сопровождались последовательным удалением от царя людей независимых. "Александр Павлович терпеть не мог популярных людей, желая один быть исключительно популярным, не любил и никакой репутации, независимой от его благоволения", - утверждал декабрист Дмитрий Иринархович Завалишин.
Император хотел совместить разнородные и противоречивые требования "духа времени". Искреннее желание дать России конституцию, сохранившееся у него до последних дней жизни, эклектически совмещалось с военными поселениями, увлечением фрунтоманией, со стремлением найти в армейской дисциплине и организации наиболее желательный образец политической системы русского общества. "Самое ограничение произвола у него выходило произволом же. Это был носитель самодержавия, себя стыдившегося, но от себя не отрекавшегося", - таково мнение Василия Осиповича Ключевского.
Несостоявшиеся реформы
3 мая 1816 года, после того как победоносная Русская армия дважды побывала в Париже, состоялся интересный разговор царя с флигель-адъютантом полковником Павлом Дмитриевичем Киселевым, будущим генерал-адъютантом, графом и министром государственных имуществ при Николае I. Киселев объехал ряд губерний России, выполняя поручение Александра. Ловкий придворный правдиво доложил царю все, что видел, и осторожно высказал мысль о необходимости заменить ряд чиновников, берущих взятки, и осуществить некоторые частные реформы в государственном управлении.
Ответ государя Киселев записал: "Всего сделать вдруг нельзя; обстоятельства до нынешнего времени не позволяли заняться внутренними делами, как было бы желательно... Мы должны теперь идти ровными шагами с Европою; в последнее время она столько просветилась, что по нынешнему положению нашему оставаться позади мы уже не можем; но на все надо время, всего вдруг сделать нельзя; уменьшать злоупотребления конечно должно, но один всего не успеешь сделать, помощников нет, кругом видишь обман... Я знаю, что в управлении большая часть людей должна быть переменена, и ты справедлив, что зло происходит как от высших, так и от дурного выбора низших чиновников; но где их взять? Я и 52-х губернаторов выбрать не могу, а надо тысячи. ... Чем платить? ... Вдруг всего не сделаешь, помощников нет. Я знаю, что способы есть чрезмерные. Россия может много, но на все надо время".
"Чем платить?" - отсутствие удовлетворительного вопроса на этот закономерный вопрос и мешало быстрому проведению коренных реформ. Действительно, после победоносного для России окончания Наполеоновских войн финансы Империи были истощены. В 1801 году, когда Александр взошел на престол, за один серебряный рубль давали 139,5 копейки медью. В 1825 году, когда император скончался, за один целковый давали уже 372 копейки медью. Если в 1801-м в обращении находилось 221 488 335 ассигнационных рублей, то в 1825 году - 595 776 310 рублей.
Пушкин в стихотворении "Деревня" афористически четко сформулировал многогранную - политическую, юридическую, экономическую и нравственную - суть крепостного права:
- Здесь барство дикое, без чувства, без закона,
- Присвоило себе насильственной лозой
- И труд, и собственность, и время земледельца.
Для бесконфликтного проведения крестьянской реформы в императорской казне не было денег. Чтобы "по манию царя" освободить крепостных крестьян, избежав при этом возникновения новой Смуты, необходимо было выкупить крестьян у помещиков, компенсировав "благородному сословию" понесенные издержки.
Монеты и бумага
При Александре I происходило дальнейшее совершенствование системы денежного обращения Российской империи. Империя вела многочисленные войны и неуклонно расширяла свои пределы. Поскольку население только что присоединенных окраин еще не привыкло к российским деньгам, на монетных дворах в Тифлисе и в Варшаве чеканились специальные серии региональных монет. Для бедной Грузии чеканили только серебряные и медные монеты шести номиналов, а для благополучной Польши - золотые, серебряные и медные монеты десяти номиналов.
Во внутреннем обороте страны доминирующую роль играли тяжелые медные деньги. Страна была еще очень бедной. В среднем на душу населения приходилось менее 10 рублей, при этом скорость оборота денег была очень низкой. Годовой оброк крепостного крестьянина составлял от 5 до 15 рублей. Иной крестьянин мог прожить весь свой век, так и не скопив ни одного серебряного рубля с портретом государя. Крепостной крестьянин и полновесная серебряная монета встречались друг с другом лишь в тот краткий миг, когда крепостной раз в год платил оброк барину. Крестьянство оплачивало свои нужды медью. Серебро и золото обращалось лишь среди дворянства и в купеческой среде.
Большой спрос на золото был у азартных карточных игроков. Ничто так сильно не "кипятило" чувства, как манящий и мерцающий блеск груды поставленных на карту золотых червонцев или империалов. Существует свидетельство современника, что летом 1817 года только что вышедший из Лицея Александр Пушкин во время катания по Неве бросал в воду новенькие золотые монеты, любуясь их поэтическим блеском в прозрачной воде. В этом году началась массовая чеканка 5-рублевых золотых полуимпериалов из золота 88 пробы.
Среднестатистический же российский крестьянин слышал о такой монете лишь в песнях и сказках. Знаменательно, что сам император Александр I плохо представлял себе реальную цену золота в своей Империи. Когда у него просили кому-нибудь пособие в две-три тысячи рублей ассигнациями, то скуповатый царь нередко отказывал, когда же испрашивали тысячу или полторы золотых червонцев, он легко изъявлял свое согласие. Придворные пользовались этим в своих интересах. Один червонец был равен трем серебряным рублям.
Постоянно растущие военные расходы вынуждали правительство печатать ассигнации, выпуск которых не был обеспечен. Это приводило к все большему и большему падению курса бумажных денег. Однако надо заметить, что все подати - к чести государства - принимались именно ассигнациями.
Жалованье же офицерам и генералам действующей армии выплачивалось золотом и серебром. Все военные получали жалованье каждую треть, то есть один раз в четыре месяца. После взятия русскими войсками Парижа офицерскому корпусу было выплачено очередное жалованье, которое благополучно перешло в карманы французских торговцев и породило столь известное в наши дни слово бистро. Эта колоссальная денежная масса в звонкой монете, навсегда оставшаяся за пределами России, обескровила императорскую казну и почти на полвека отсрочила освобождение крепостных крестьян. Взятие Парижа в 1814 году - это звездный час Александра I. Но именно в этот момент наивысшего политического торжества "главы царей" Александра I государство Российское надолго утратило экономическую возможность относительно безболезненно провести "революцию сверху". Такова ирония истории.
Жизнь в дороге. Неблагодарные
Рефлексия не мешала Коронованному Гамлету совершать поступки, за исключением, пожалуй, самого главного: он так и не рискнул приступить к реформам по модернизации Российской империи. И объяснил собственную непоследовательность кратко: "Некем взять". Однажды Александр не удержался от горькой ремарки о том, что "если бы он не ошибался так часто в тех, кого облекал своим доверием, то его проекты реформ давно были бы уже воплощены в жизнь".
Монарх, не доверяя официальным донесениям министров, желал своими глазами увидеть, как живут его подданные. Был прекрасно осведомлен, что многие достойные люди не могут сыскать себе достойного служебного поприща: "у нас многие русские без мест обретаются, за невозможностью таковые сыскать…".
Он управлял обширной Российской империей отнюдь не из комфортабельного дворцового кабинета, а из открытого и лишенного минимальных удобств дорожного экипажа, в котором провел большую часть своего царствования. Александр не был изнежен, не чуждался спартанского быта и не боялся случайностей большой дороги. У него под рукой были небольшие карманные пистолеты и кожаный чемодан со складной походной кроватью. В пути спал на набитом соломой тюфяке из красного сафьяна, под голову клал сафьянную же подушку, набитую конской гривой.
Где он только ни побывал! В 1816 году посетил Тулу, Калугу, Рославль, Чернигов, Киев, Житомир и Варшаву, Москву. В 1819-м отправился в Архангельск, затем через Олонец в Финляндию, побывал в обители на острове Валаам и доехал до Торнео. В 1824-м посетил Пензу, Симбирск, Самару, Оренбург, Уфу, Златоустовские заводы, Екатеринбург, Пермь, Вятку, Вологду, и оттуда через Боровичи и Новгород возвратился в Царское Село. 1 сентября 1825 года, сопровождаемый мрачными предчувствиями и зловещими мистическими предзнаменованиями близкого конца, Александр I покинул столицу. Император решил предпринять поездку на юг России, в Крым, на Кавказ, а затем даже посетить Сибирь, но доехал лишь до Таганрога. Пушкину приписывают эпиграмму:
- Всю жизнь провел в дороге,
- А умер в Таганроге.
Мысли о грядущей смерти не могли не посещать его в это время. Императрица Елизавета Алексеевна, жена Александра I, была смертельно больна. Отправляясь к ней в Таганрог, царь знал, что это - их последнее совместное путешествие: дух смерти витал над царским домом. Смерть - это всегда подведение итогов. За несколько дней до отъезда в Таганрог Н.М. Карамзин сказал ему как пророк: "Государь, Ваши дни сочтены, Вы не можете более ничего откладывать и должны еще столько сделать, чтобы конец Вашего царствования был достоин его прекрасного начала". Александр I понимал, что к подведению итогов не готов. В 1824 году он с горечью был вынужден признаться: "Славы для России довольно; больше не нужно; ошибется, кто больше пожелает. Но когда подумаю, как мало еще сделано внутри государства, то эта мысль ложится мне на сердце, как десятипудовая гиря. От этого устаю".
Сенатор П.Г. Дивов был одним из руководителей русской внешней политики, вторым лицом в министерстве иностранных дел после графа К.В. Нессельроде. Узнав о смерти императора, он записал в дневнике, что если бы царствование Александра I продлилось еще пять лет, то были бы вконец потрясены основы государства, а страна оказалась бы накануне полнейшего краха: "во всех отраслях администрации накопилась такая масса горючего материала, что он может ежеминутно воспламениться..."
Россия стояла на пороге весьма реальной военной революции и кровопролитной гражданской войны. В конце 1825 года царь уже знал из доносов о существовании в России огромного тайного общества, которое лишь ждет благоприятного момента, чтобы начать революцию. "Волею или неволею должен был он опуститься с поэтических и оптимистических улыбающихся вершин. ... лично был он выше страха; здесь боялся он не за себя, а мог бояться за Россию", - так полагал князь П.А. Вяземский. Последним распоряжением императора перед смертью стал приказ об аресте членов тайного общества - прапорщика Федора Вадковского и полковника Павла Пестеля, а последними словами: "Чудовища! Неблагодарные!"
Последние минуты жизни Александра I были глубоко драматичны. Только смерть могла развязать этот мучительный узел, и лейб-медик Виллие утверждал, что царь искал смерти: заболев, он отказывался принимать лекарства. Казалось, он желал ускорить собственный конец. У Александра I не было ни сил, ни желания бороться как за власть, так и за самою жизнь.
Сохранилась зарисовка поэта Дмитрия Владимировича Веневитинова: мужик равнодушно взирает на похоронную процессию с гробом Александра I, проезжающую через Москву. "Результат общий: государь, встреченный на престоле со всеобщим вожделением, с единодушною, искреннею, беспримерною радостью, сопровожден во гроб едва ли не всеобщим равнодушием", - писал в своих показаниях во время следствия декабрист барон Владимир Иванович Штейнгейль.
Декабрист Вильгельм Карлович Кюхельбекер во время заключения и ссылки часто размышлял о государе, "которого память всегда была и будет мне драгоценною". На страницах дневника он несколько раз фиксировал свои воспоминания об основателе Лицея, стараясь как можно точнее очертить "образ, под каким Александр представляется мне в истории рода человеческого и народа русского. ... мне жаль, когда размышляю о жизни Александра Павловича, который в моих глазах одно из самых трагических лиц в истории".
И в наши дни Коронованный Гамлет ожидает вердикт, который вынесет ему суд Истории.