Второй после... Маркса
12 апреля 1949 года на пике популярности Тойнби в США в нью-йоркском отеле "Астор" был дан торжественный обед в его честь. Тут-то он и прочитал свою знаменитую лекцию, название которой звучало весьма необычно - "Русская зубатка и западная селедка". А за два года до этого, в начале весны 1947 г. из печати вышел подготовленный Д. Сомервеллом "дайджест" шести томов его "Постижения истории". 17 марта того же года журнал "Тайм" поместил портрет мыслителя на обложке и панегирическую редакционную статью о нем.
Инициатива посвящения данного выпуска британскому историку принадлежала лично издателю журналов "Тайм" и "Лайф" Генри Люсу, страстному поклоннику творчества Тойнби. Написание статьи с многозначительным заглавием "Вызов"1 было поручено им Уиттекеру Чемберсу - достаточно одиозной личности: бывшему коммунисту, публично покаявшемуся в прегрешениях молодости и сыгравшему видную роль в охоте на ведьм в период маккартизма. В этой статье утверждалось, что "Постижение истории" - самая провокативная книга в области исторической теории, написанная в Англии после "Капитала" Маркса.
В итоге стотысячный тираж книги был буквально сметен с прилавков, а виновник этого ажиотажа вмиг стал, по выражению известного американского историка У.Г. Мак-Нила, "профессиональным мудрецом, чьим заявлениям о текущих событиях, историческом прошлом, религиозных и метафизических вопросах единодушно внимало множество трепетных душ, жаждавших водительства в бурном послевоенном мире"2.
Он говорил то, что от него хотели услышать
Примечательно, что журнал, сделавший британского историка властителем дум американцев, вышел всего через пять дней после обнародования Доктрины Трумэна.
Сам Тойнби, находясь в это время в Америке, постарался не обмануть ожидания поклонников. Наибольшую известность из его выступлений того периода приобрела лекция "Византийское наследие России", прочитанная в Торонто 8-9 апреля 1947 г. Годом ранее другой британец, олицетворение уходящей в прошлое империи, обращаясь к американской аудитории, возвестил начало Холодной войны. Теперь же его соотечественник подвел под это историческую базу: оказывается, большевизм есть результат фатального влечения России к призраку Византии с ее "тоталитарной" государственностью, абсолютной убежденностью в своей правоте и непримиримой враждебностью к Западу. Нечто подобное Тойнби высказывал и раньше. Еще в 1930 г. в своих путевых заметках о поездке в СССР он попытался объяснить шокировавшую его советскую действительность и странности русского национального характера влиянием "византийского духа"3. Однако те его высказывания не получили сколько-нибудь значимого общественного резонанса. Теперь же Тойнби оказался в нужное время и в нужном месте: он сказал то, что хотели от него услышать очень многие в Америке и странах "свободного мира" (позже, и опять-таки, благодаря Тойнби, это станут привычно называть "Западом"4).
Заманчиво простая идея отождествления коммунизма и "византизма" быстро овладела умами американцев. Об этом же свидетельствуют написанные в том же 1947 г. патетические строки из "Меморандума" Уоллеса Стивенса с угрозами в адрес "проклятой газетенки "Правда" и "мерзкой Византии"5.
Без пиара нет товара
Как отмечал историк Эрик Голдман, книга Тойнби моментально вошла в топ-лист бестселлеров, "и вскоре непреклонный в своих суждениях худощавый бледный профессор с резко очерченным вытянутым лицом, равно как и его циклы лекций стали объектом всеобщего помешательства, а тойнбианство в весьма размытой и упрощенной форме на удивление широко распространится среди полуобразованной публики"6.
И это притом, что, как верно заметил Голдман, книга Тойнби, "этот вьющийся лабиринтом путь через крушение 26 цивилизаций, длиною в 589 страниц"7, достаточно труден для чтения даже в такой укороченной форме. Секрет ошеломительной популярности Тойнби был именно в его публичных лекциях, а также в их освещении в прессе. Устные выступления британского "профессионального мудреца", а также их "PR-сопровождение" в значительной мере компенсировали сложность тойнбианских текстов. И огромную роль в этом, как уже было сказано выше, сыграл Г. Люс. В 1948 г. вслед за "Таймом" в кампанию по продвижению идей Тойнби в массы включается второй по значению актив его медиа-империи - журнал "Лайф", читателями которого было более 40 млн американцев8. В номере от 23 февраля публикуется панегирическая редакционная статья "Как мыслить о "цивилизации""9, и далее - на пространстве дюжины страниц вперемежку с рекламой кремов, таблеток, обуви и консервированных бобов - изложение теории Тойнби, редуцированное до классического американского комикса10.
Казалось бы, такая профанация должна была задеть академическое честолюбие Тойнби, но нет: британскому интеллектуалу определенно нравилось купаться в лучах славы. Тем не менее, Тойнби чувствовал, что широкая популярность среди американцев побуждает его к определенной смене жанра. Много и многими писалось о свойственном Тойнби комплексе пророка. Это действительно так. Судя по его излюбленным цитатам, Тойнби ассоциировал себя с апостолом Павлом, который говорил, что "должен и мудрецам, и невеждам".
Плакат времен "холодной войны".
Коммунизм в помощь капитализму!
Тойнби понимал, что исторические метафоры типа "византийского наследия" - это изыск для интеллектуалов, а для широкой публики требовалось нечто попроще. Он интуитивно чувствовал этот запрос, поэтому в своих последующих американских турне изменил стилистику выступлений, что в полной мере проявилось в упомянутой ранее речи на обеде в отеле "Астор". Как и положено "профессиональному мудрецу", оратор начал ее с прогноза, прозвучавшего весьма неожиданно для аудитории. Тойнби заявил, что, несмотря на уверения "многих хорошо информированных людей" о неизбежности нападения русских, он не верит, будто в обозримом будущем в международных отношениях может произойти нечто сенсационное. Более того, он не разделяет подобных опасений относительно намерений русских, так как "думает, что они не настолько глупы". И далее Тойнби поведал рассказ о рыбаке, который придумал способ сохранения товарного вида выловленной им сельди. Чтобы она не была снулой, он запускал в трюм несколько зубаток: съест она одну-две сельди, зато остальных близость хищника будет держать в напряжении. В итоге весь улов прибудет в порт в отличном состоянии, и сельдь будет радовать покупателей своим бодрым видом. И далее Тойнби растолковывает соль рассказанной байки: "Коммунизм - это зубатка в западном водоеме с сельдью: если мы правильно используем свои карты и сыграем терпеливо, мудро и здраво, коммунизм окажет нам непреднамеренную услугу, заставив сделать много хорошего в своем собственном мире, чего мы не смогли бы сделать столь быстро или не сделали бы вовсе, если бы коммунисты, подобно зубаткам, не вынуждали нас сохранять жизненный тонус и подвижность".
Этот сюжет, воспроизведенный впоследствии в статьях для The New York Times и журнала Woman s Home Companion, вызвал живой отклик в США. Газетчики писали, что "теория зубатки" позволяет надеяться "извлечь что-то хорошее из величайшего зла нашего века", поскольку способствует соревнованию, необходимому для сохранения основ нашей демократической системы. Такой подход поможет поднять уровень жизни масс в самих капиталистических странах.
Концепция сосуществования Америки и Советского Союза, изложенная в "речи о зубатке", получила развитие в интервью, которое Тойнби дал 10 июля 1949 г. корреспонденту "Нью Йорк Таймс" Харви Брейту. В нем ученый высказал следующие суждения: "Мои личные убеждения, непосредственно связанные с нашей исторической тревогой, таковы, что я не ожидаю третьей мировой войны, но и не жду простых отношений. Холодная война пребудет с нами долго. Под Холодной войной я понимаю соревнование образов жизни. На что я надеюсь, так это на то, что пока мы избегаем горячей войны, между нами становится все меньше различий. Соревнование с русскими может подвигнуть нас действовать быстрее, оно способно сделать нас более активными в деле практического воплощения наших идей у себя дома". При этом, демонстрируя широту своего интеллектуального горизонта, Тойнби даже слегка щегольнул русофильскими культурными предпочтениями. На вопрос о современной литературе Тойнби ответил: "Я, скорее, читатель Тургенева и Толстого", попутно заметив, что "Войну и мир" перечитал трижды.
Можно сказать, что образ, найденный Тойнби, оказал определенное психотерапевтическое воздействие на американское общество того времени и отчасти способствовал генезису теории конвергенции, согласно которой Советский Союз постепенно становился более либеральным, а Запад - более социалистическим, в результате чего должна была появиться некая комбинированная социально-экономическая система.
1. The Challenge (cover-story on Arnold Toynbee) // Time magazine. 1947. March 17.
2. McNeill W.H. Arnold J. Toynbee: a life. New York; Oxford, 1989. P. 206.
3. Toynbee A.J. A Journey to China, or the Things which Are Seen. L., 1931. Р. 309. Подробнее см.: Кореневский А.В. Десять дней, которые потрясли Тойнби // Родина. 2013. N 6. С. 104-107.
4. О вытеснении понятия "свободный мир" эвфемизмом "Запад" см.: Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М., 2007. С. 69-70, 282.
5. Stevens W. Opus Posthumous: Poems, Plays, Prose. N.Y., 1957. P. 89.
6. Goldman E. The Crucial Decade and After: America 1945-1960. N.Y., 1960. P. 60-61.
7. Ibid.
8. Бонцевич Н.Н. Пророк в своем отечестве: Генри Люс и "Американский век" // Диалог со временем. 2009. N 27. С. 196.
9. Life. 1948. February 23. P. 34.
10. Ibid. P. 118-124, 126, 128, 130.