"Лейтенантская проза" вошла в историю русской литературы. Термина "лейтенантская поэзия" в ней нет. Как нет имени Ариана Тихачека в списках поэтов, погибших на Великой Отечественной войне. А его стихов - в антологиях фронтовой поэзии. Лейтенант Ариан Тихачек погиб 20-летним и не успел опубликовать ни одной своей строчки. Сегодня в "Родине" - его первая публикация.
Дом с верандой
Не раз, приезжая в Екатеринбург, пробовал найти дом Тихачеков на улице Красноармейской. Здесь неподалеку и моя школа, на Красноармейской жили многие одноклассники. Хочется увидеть хоть что-то из того, что так любил Ариан, с чем он прощался, уходя на фронт...
Люда Тубина, одноклассница Ариана по 56-й школе: "На веранде у Тихачеков стояли продавленный диван и старые соломенные кресла. В теплые дни на этой веранде наш класс встречался почти каждый вечер. В большом саду росли два дуба, липы, каштан, кусты жасмина и французской розы, сирень, ручеек с кувшинками и лопухи у забора. Отец Ариана устроил бильярд, турник..."
В одноэтажном деревянном доме № 26 по улице Солдатской (после революции ставшей Красноармейской) Тихачеки поселились еще в середине ХIХ века.
Прадед Ариана, блистательный чешский музыкант Ян Тихачек, был приглашен капельмейстером в Екатеринбургское благородное собрание. Иосиф Тихачек, дед Ариана, играл на скрипке в оркестре городского театра, а когда здоровье его расстроилось, стал учителем музыки в екатеринбургской мужской гимназии. Отец Валерий Иосифович - ученый-лесовод и музыкант-любитель. Бабушка Татьяна Михайловна глубоко знала литературу и философию. Одна тетушка Ариана была художницей, другая - оперной певицей.
И в самые гиблые времена дом Тихачеков оставался в Свердловске островком интеллигентности, человеческого тепла и участия.
Отец и сын
В ночь с 14 на 15 января 1931 года семью Тихачеков разбудил грубый стук в дверь. На пороге стояли сотрудники ОГПУ и понятые. До утра шел обыск.
В архиве административных органов Свердловской области я нашел протокол ареста главного инженера Ураллестреста Валерия Иосифовича Тихачека.
"1931 января 14 дня в присутствии понятых Козьмина Александра Ивановича и Калиновской Марии Макаровны произвели обыск в квартире
Тихачек Валерия Иосифовича, проживающего по Красноармейской ул. в доме N 26, при чем обнаружено было переписки служебного и частного характера, фотоаппарат с принадлежностями, маленькая пишущая машинка с 12 лентами, золотые дамские часики, мужской велосипед новый.
При обыске арестован Тихачек Валерий Иосифович, 49 лет, происхождение из мещан, беспартийный, ученый-лесовод. Окончил Свердловское реальное училище и Ново-Александровский институт сельского хозяйства и лесоводства.
Опись имущества:
рояль системы "Шредер" - 1 шт.
буфет дубовый - 1 шт.
мягкий плюшевый диван - 1 шт.
мягких кресел - 4 шт.
мягких стульев -10 шт.
В квартире находились:
мать Тихачек Татьяна Александровна, 73 года;
жена Эрна Оскаровна, 32 года;
сын Ариан Валерьевич, 7 лет..."
Листаю протоколы. Степенно и обстоятельно Валерий Иосифович рассказывает следователю о том, как в Первую мировую служил на артиллерийском полигоне, где проводил опыты со взрывами и был ранен, как лежал в госпитале, а потом учился в школе прапорщиков. События 1917 года без смущения называет "большевистским переворотом" и подчеркивает, что не принимал в нем никакого участия...
Следственное дело занимает 358 страниц. "Экономическим управлением П.П. ОГПУ по Уралу раскрыта контрреволюционная вредительская и диверсионная организация инженеров... Организация поддерживала непосредственную связь с находящимися за границей эмигрировавшими собственниками уральских заводов..."
Валерий Иосифович несколько месяцев провел в одиночной камере, ничего не признал и не подписал. Через год его освободили. Разлука сделала отца и сына по-настоящему близкими людьми. И потрясение, пережитое семилетним Арианом, не забылось. В отличие от большинства своих сверстников он слишком многое понимал. Хорошо зная поэзию Серебряного века, на советскую смотрел несколько иронически. Мог написать и вполне плакатные стихи для стенгазеты, но то, что писал всерьез, для души, перекликалось с поэзией в ту пору совершенно отвергнутой: со стихами Голенищева-Кутузова и Анненского, Бунина и Ходасевича...
Во время войны написал отцу из пехотного училища: "Получил благодарность. Придется на днях вступить в комсомол..."
62 сталинградских дня
21 июня 1941 года. Выпускной вечер после школы продолжился на веранде у Тихачеков. Патефон. Заезженная старая пластинка с вальсом "Оборванные струны" и новые - с "Рио-Ритой" и "Брызгами шампанского". Через два года в госпитале он вспомнит эти пластинки: "Сейчас как раз завели "Брызги шампанского". Как напоминает эта музыка наши школьные вечера! Прямо хоть на одной ноге с костылями танцуй..."
А танцевал он замечательно.
Люда Тубина вспоминала: "Девочки испекли угощенье, поставили чай, конфеты. Танцевали. А потом с ночевой поехали на озеро Песчаное. Ариан взял с собой гитару. Вернулись и узнали, что война. Ребята побежали в военкомат. Даже сфотографироваться классом не успели..."
У Ариана с детства был поврежден глаз, но он выучил всю таблицу окулиста, ему удалось обмануть медкомиссию и уйти на фронт.
Людмила Тубина: "Семнадцатого сентября сорок первого года проводили на фронт пять первых наших ребят. Пятнадцать мальчиков было в классе, вернулись трое..."
Военкомат направил Ариана в Камышлов, в военно-пехотное училище. В августе 1942-го, окончив ускоренный курс, лейтенант Тихачек отбыл в распоряжение командира 1047-го стрелкового полка 284-й стрелковой дивизии. Эта образцовая во всех отношениях дивизия (впоследствии четырежды орденоносная гвардейская) находилась тогда в резерве, в Красноуфимске, где ее пополнили уральцы и сибиряки, а также три тысячи матросов с Тихого океана, Балтики и Черного моря. Командовал дивизией легендарный Николай Батюк.
21 сентября 1942 года полки дивизии переправились на правый берег Волги, а 22-го уже вступили в бой на улицах Сталинграда. Чуйков, в состав армии которого вошла 284-я стрелковая, сказал потом об этой дивизии: она "вросла в Мамаев курган, в его отроги и сражалась на нем до конца..."
Военные историки говорят: рядовой боец до своей гибели воевал в центре Сталинграда сутки, командир взвода - три дня, командир роты - семь дней. Ариан Тихачек, командир роты 1047-го стрелкового полка, провоевал в Сталинграде 62 дня.
22 ноября 1942 года осколком мины ему раздробило ногу.
Хирурги спасли ногу. На лечение перевезли в Свердловск.
По дороге, в санитарном поезде, Ариан написал множество стихов и среди них - "Песню о Вике", посвященную сандружиннице Виктории Губановой.
Из воспоминаний Людмилы Тубиной: "В госпитале он писал на клочках. Это было глубоко и серьезно. Говорил, что после войны обязательно будет поступать в университет. Мы навещали его два раза в неделю. Ничего вкусного принести не могли, сами голодные. В госпитальном халате он иногда умудрялся провожать нас до дома..."
После серьезного ранения и пяти месяцев госпиталей Ариана могли бы, очевидно, комиссовать или во всяком случае направить в тыловые части. К примеру, в то же ведомство, где большим начальником служил его отец: во время войны Валерий Иосифович Тихачек был главным инженером Военно-строительного управления Уральского военного округа (оставаясь при этом беспартийным).
Но ни сын, ни отец даже мысленно не рассматривали таких вариантов.
В конце мая 1943 года лейтенант Ариан Тихачек, еще хромая, с палочкой, покидает госпиталь и едет на фронт.
Последний бой
Его назначают командиром роты 1310-го стрелкового полка 19-й стрелковой дивизии, а вскоре - помощником начальника штаба полка.
В начале октября 1943 года дивизия выходит к Днепру.
Из "Отчета о боевых действиях гвардейского стрелкового корпуса по форсированию р. Днепр и захвату плацдарма на правом берегу в период с 20 сентября по 20 октября 1943 года":
"Правый берег по выходе из Бородаевки резко повышается и представляет из себя гряду высот, весьма выгодных в тактическом отношении, позволявших противнику организовать хорошую оборону с обзором и обстрелом левого берега и самой реки на этом участке. Близость к реке центральной и восточной частей Бородаевки позволили противнику организовать оборону непосредственно по северной окраине Бородаевки, с приспособлением строений под оборонительные сооружения и организацией плотного огня над поверхностью воды и по берегам..."
Дивизия с огромными потерями форсировала реку и захватила плацдарм вблизи Бородаевки. Село было частью созданного немцами "неприступного вала", его опоясывал противотанковый ров. Каждый метр продвижения вперед стоил здесь десятков, а то и сотен жизней.
Никаких свидетельств о последних часах жизни Ариана Тихачека нет. Очевидно, что многие, кто воевал рядом с ним, погибли.
Можно предположить, что 9 октября помощник начштаба лейтенант Тихачек был среди тех офицеров, кто сопровождал командира полка полковника Федора Зиновьева в передвижении по передовой. В тот момент, когда генерал прибыл на КП одного из батальонов севернее Бородаевских хуторов, немецкие танки прорвали линию фронта и батальон оказался в окружении. Двое суток бойцы отбивали танковые атаки. Генерал был тяжело ранен. Погибли почти все офицеры штаба. Возможно, именно поэтому Ариан не был представлен к посмертной награде или это представление затерялось.
Не затерялась похоронка.
"Тихачек Валерию Осиповичу.
Красноармейская, дом 26, кв. 1
Извещение.
Ваш сын помощник начальника штаба лейтенант Тихачек Ариан Валерьевич в бою за населенный пункт Бородаевка Днепропетровской области 9 октября 1943 года был убит. Похоронен в могиле дер. Бородаевка Днепропетровской области..."
Валерий Иосифович пережил сына на четыре года. В 1947 году он скоропостижно скончался.
В 1955 году прах Ариана и его погибших товарищей был перенесен из Бородаевки в село Правобережное, что стоит на трассе Днепропетровск - Киев.
Дом Тихачеков на улице Красноармейской в Екатеринбурге снесли еще в 1970-х. На его месте - подземный гараж.
Как горько, что тот уголок города, где на протяжении столетия жила сроднившаяся с Россией чешская семья, откуда ушел на фронт последний представитель древнего рода музыкантов и художников, - этот уголок не отмечен никаким памятным знаком.
Теперь только ангел живет по адресу: Красноармейская-26, кв.1. Он-то, наверное, и окликает меня, когда я брожу по родному городу.
"БЫТЬ СНОВА МАЛЕНЬКИМ ЮНЦОМ..."
У Юрия Петухова, одного из трех вернувшихся с войны одноклассников, хранился школьный альбом, где было много стихов Ариана. Но следы Юрия затерялись в Москве.
У Елены Сергеевны Тихачек, двоюродной сестры Ариана, жившей в Екатеринбурге, хранились его коричневая тетрадь в клеточку с юношескими стихами и госпитальная тетрадь.
Но среди документов о своих предках-музыкантах, которые Елена Сергеевна перед смертью передала в музей, нет ни тетрадей, ни фронтовых блокнотов брата.
Где их теперь искать?
Сохранились лишь рукописные копии некоторых писем и стихов Ариана - их переписала в блокнот журналист Зоряна Леонидовна Рымаренко, которая в 1980-х годах подготовила серию передач о семье Тихачек на Свердловском телевидении (она же записала воспоминания Людмилы Тубиной).
Перед вами - первая публикация стихов Ариана.
Сирень
- В саду, полном вдумчивой лени,
- На фоне густой синевы
- Раскинулись ветви сирени
- В кайме потемневшей листвы.
- А рядом в таинственной сени,
- Пугливо привстав на забор,
- Срывает букеты сирени
- Какой-то неопытный вор.
- Я крался, изранив колени,
- От злобы стучало в висках...
- Увидел же - ветки сирени
- У девушки стройной в руках.
- И гнева уж не было тени,
- Я понял: не зря говорят,
- Что в чудной лиловой сирени
- Таится любви аромат.
18 июня 1941 года
Ночь в санбате
- Глухая ночь. Горит в углу коптилка.
- У печки дремлет девушка-сестра.
- Соломы на полу набросана подстилка.
- Я, лежа на спине, бесцельно жду утра.
- Трещат дрова, железная печурка,
- Сквозь дверцу на стену бросает
- слабый свет.
- Я закурил. Дым вьется от окурка.
- А рана все болит. Всю ночь покоя нет.
- Начнешь стонать - не легче:
- боль все та же.
- Начнешь мечтать - боль гонит и мечты,
- Как будто бы всю ночь стоит на страже,
- Чтоб мучить и томить под кровом
- темноты.
Ноябрь 1942 года
Романс
- Вечер землю укрыл тишиною,
- Замигали далеко огни.
- Только я не найду все покоя,
- Мы тоскуем с гитарой одни.
- Если брови сойдутся угрюмо,
- Если ляжет на сердце печаль,
- Пусть твоя одинокая дума
- Прилетит ко мне в синюю даль.
- Я скажу тебе нежное слово,
- Напою себя взглядом твоим,
- И короткое счастье былого
- Мы с тобою опять повторим.
- Но один я. С любимой в разлуке.
- Помогай мне, гитара, грустить.
- Тихо плавают в сумраке звуки,
- Только в них мне тоску не излить.
- Она всюду: в словах и во взоре,
- Мало места в груди ей давно.
- Улети, погуляй на просторе,
- Для тебя распахнул я окно.
12 апреля 1943 года
Вечер зимний
Отцу
- С верной трубкой, усталый с работы,
- Ты присядь отдохнуть у огня.
- Пусть тебя не тревожат заботы,
- Милый друг, в этот час за меня.
- Не грусти, а мечтай в эту пору,
- На веселое пламя смотря.
- Пусть в мечтаньях представится взору
- Нашей жизни счастливой заря.
- Скоро вечер тоскливый и длинный,
- Закурив перед ярким огнем,
- Снова в комнате нашей старинной
- Коротать с тобой будем вдвоем.
- Будет вместо томительной скуки
- Только тихая радость у нас.
- И друг другу про годы разлуки
- Мы начнем с тобой долгий рассказ.
9 января 1943 года
Двадцать лет
- Еще пятнадцать лет имея,
- Я часто думал перед сном,
- Что хорошо бы не старея
- Всю жизнь быть в возрасте одном.
- Мечтал тогда я жить на свете
- Двадцатилетним весь свой век.
- Я думал - счастье в годы эти
- Всегда имеет человек.
- Теперь мечты те былью стали:
- Настал двадцатый в жизни год.
- Но счастья нет. Найду едва ли.
- Быстрее смерть меня найдет.
- И вот я двадцать лет имея,
- Опять мечтаю перед сном,
- Что хорошо бы не старея,
- Быть снова маленьким юнцом.
19 января 1943 года