Мой Дом Союзов - моя крепость

581 охранник на 17 подсудимых

Слухи кружили отнюдь не на пустом месте. 23-30 января 1937 г. в Доме Союзов был проведен второй Московский открытый процесс, подсудимые которого (многие из них были известны всей стране - Григорий Сокольников, Георгий Пятаков, Карл Радек, Леонид Серебряков) обвинялись в шпионской, вредительской, диверсионной и террористической деятельности. Тринадцать человек были приговорены к расстрелу, а четверо - к длительным срокам тюремного заключения. Все они были названы участниками так называемого параллельного антисоветского троцкистского центра, действовавшего вместе с "антисоветским объединенным троцкистско-зиновьевским центром", процесс над которым проходил в Москве в августе 1936 г.

Некоторые сюжеты организации процессов по-прежнему не до конца ясны, в том числе и агентурно-оперативные мероприятия по их охране. Недавно рассекреченные документы позволяют раскрыть эту невидимую для посторонних глаз работу аппарата НКВД на втором Московском процессе.

Чекистами в январе 1937-го было задействовано значительное количество людей - 581 человек. Большинство из них составляли красноармейцы Отдельной мотомеханизированной дивизии особого назначения НКВД им. Ф.Э. Дзержинского (ОМСДОН) в составе 185 человек. Иногда ее называли "войсковая охрана". Это была внешняя, "показная" охрана процесса.

Другие задачи выполняли сотрудники 3-й части 2-го ("Оперативного") отдела² Главного управления госбезопасности (ГУГБ) НКВД в составе 157 человек. Они обеспечивали внутреннюю и наружную охрану процесса, многие - в штатском. К охране процесса были привлечены 30 человек из 4го (Секретно-политического) отдела ГУГБ, а также 64 милиционера, 18 пожарных, 27 надзирателей Внутренней тюрьмы особого назначения ГУГБ и др.

Рабочие завода "Динамо" в Москве требуют расстрела "троцкистских шпионов". 1937 г.

Всё и все под контролем

Для координации деятельности был назначен комендант процесса - заместитель начальника 3го (Контрразведывательного) отдела ГУГБ Андрей Дмитриевич Давыдов (1895 - 1939). Заместителем его стал начальник 2-го отделения 2-го отдела Яков Федорович Родованский (1894 - 1954).

За десять дней до начала процесса - 13 января 1937 г. - был разработан план "чекобеспечения маршрутов доставки подсудимых"³. Несмотря на то что от внутренней тюрьмы на Лубянской площади до Большой Дмитровки можно дойти пешком за 15 минут, для доставки подсудимых было предусмотрено 7 различных вариантов маршрута, проходящих по центральным улицам Москвы. По плану с 14 по 17 января должно было проводиться "агентурное обследование" жилых и нежилых домов, стоящих по возможным маршрутам следования подсудимых, а с 19 января и до окончания процесса предписывалось проводить их "агентурно-оперативное обслуживание". Под последним подразумевалось круглосуточное наблюдение за выявленными в ходе "обследования" "подозрительными" гражданами, организациями, квартирами или даже целыми зданиями.

Внутри отдельных зданий устанавливались посты для поддержания порядка. За крышами, чердаками и подвалами устанавливалось "особое наблюдение" - с 19 января все они должны были быть закрыты на замки, ключи от которых хранились у управдомов, их проверяли три раза в день. Все эти мероприятия проводила 3я часть 2-го отдела ГУГБ под руководством М.С. Ямницкого, мобилизованный отряд милиции в составе 64 человек, а также управдомы и коменданты домов.

Записка И.В. Сталина Г.К. Орджоникидзе: Привет! 1) Пятаков уже арестован. 2) Возможно, что скоро будет арестован Радек. 3) Торошелидзе и Буду (Мдивани) здорово запачканы. Возможно, что они тоже будут арестованы. Дела... Обо всем остальном поговорим при встрече. Светлана уехала в Москву 9-го. Я здоров. Привет Зине. И. Сталин. 11 сентября 1936 г.

"По ранее намеченным стульям"

Конвоирование подсудимых из Дома Союзов и обратно, а также система наружного и внутреннего наблюдения были тщательно продуманы. Масштабы охраны впечатляют.

Доставка подсудимых осуществлялась на четырех тюремных автомашинах ("каретках") (три основные и четвертая запасная). Маршрут следования выбирал комендант Давыдов непосредственно перед отправлением. Посадка подсудимых и выезд машин производились по "особому указанию коменданта или его заместителя". В каждой машине находилась группа арестованных с одним сопровождающим. Последний отвечал за размещение по специально отведенным в Доме Союзов "комнатам подсудимых" или "камерам". Всего их было девять, в каждой из них, согласно документам, были койки с постельным бельем, посуда и медицинские принадлежности. В "камерах" обвиняемые находились до начала и после окончания судебных заседаний, а также в перерывах. Здесь они обедали, разговаривали со следователями. Основные обвиняемые процесса - Пятаков, Радек, Сокольников, Серебряков - сидели по одному, остальные по двое или по трое. Все "камеры" охранялись надзирателями, персонально прикрепленными за каждым обвиняемым.

В зал суда подсудимых цепочкой выводили сопровождающие "в порядке размещения в камерах, чередуя через каждого подсудимого одним надзирателем". Подсудимые рассаживались "по ранее намеченным стульям", рядом с ними садились 6 человек из "числа сопровождающего надзора". Они же следили за тем, чтобы арестованные не переговаривались друг с другом. Когда объявлялся 10минутный перерыв, подсудимых выводили из зала суда в отведенные для них "комнаты" в том же порядке.

Вся территория "в окружении здания Дома Союзов и по маршрутам следования подсудимых" была разделена на 5 секторов со своим начальником и штабом. Сектора разделялись на посты (всего - 45). Система наружного наблюдения состояла из постов разведки, постов политнадзора, милицейских постов и постов регулирования уличного движения. Пост состоял из одного-двух человек. Среди них сотрудники 3й части 2го отдела ГУГБ (80 человек), а также 64 милиционера.

Так, в секторе N 1, куда входили Большая Дмитровка, Георгиевский переулок, площадь Охотного Ряда и площадь Свердлова, работало 18 постов (около 40 человек). Были предусмотрены и резервные силы - 25 милиционеров на случай наплыва публики и "резерв сотрудников в штатском" (10 человек), а также организовано несколько групп - "для охраны и чекобеспечения маршрутов конвоирования", "для выпуска информационных сводок и сообщений" и для допроса возможных задержанных у Дома Союзов⁶.

После январского процесса списки "врагов народа" в 1937 г. стремительно пополнялись. Среди них оказались и видные чекисты Л.М. Заковский и Я.С. Агранов.

Часовой у каждого окна

Изнутри здание Дома Союзов охранялось "внутренней охраной" из 77 сотрудников 3-й части 2-го отдела ГУГБ. Система внутреннего наблюдения состояла из "постов разведки", "постов поручений" и группы командиров Высшей пограничной службы (ВПШ). "Посты разведки" (10 постов, 36 человек) находились в Октябрьском зале, рядом с Колонным залом, в буфете, столовой, в библиотеке, напротив здания Дома Союзов на Большой Дмитровке, в Георгиевском переулке и др. В их задачи входило негласное наблюдение и своевременное представление информации. Больше всего "разведчиков", 20, находилось в Октябрьском зале. В задачи постов "поручений" входили проверки пропусков на процесс, а также выполнение всевозможных поручений (7 постов, 12 человек). Они находились при входе в Октябрьский зал, в Совещательной комнате, а также у некоторых подъездов Дома Союзов. Охраняла здание и Особая группа командиров ВПШ (29 человек), большая часть из которых работала в качестве "дежурных по залу" (вероятно, в штатском).

Реальную охрану процесса осуществляли 185 красноармейцев из ОМСДОН под руководством командира-военкома 3-го стрелкового полка К.Е. Гребенника.

"Посты караула" (31 дневной и 23 ночных) были разбросаны по всему зданию Дома Союзов - в подъездах, на площадках лестниц, в коридорах, у входов и выходов в залы, на чердаках и во дворах, у пожарных лестниц и окон. 19 января был составлен "Табель постам караула по охране судебного заседания" с указанием местоположения каждого поста и его задач, времени работы, количества человек, задействованных в нем, их вооружения (обычно это одна винтовка). Так, находящийся на посту у подъезда N 12 часовой следил, "чтобы никто не прошел через пост, не предъявив установленного пропуска сотруднику для поручений"⁷. Часовой, находящийся в одном из внутренних дворов, наблюдал "чтобы ничего не выбрасывалось из окон" и "чтобы по пожарной лестнице никто не поднимался на крышу". Часовым, охранявшим чердаки, предписывалось следить за тем, чтобы никто туда не проникал, а тем, кто находился "внутри чердака у слуховых окон", предписывалось вести наблюдение за крышей, "чтобы никто не находился на крыше и на чердаке"⁸. Помимо часовых чердаки и крыши осматривали дозорные⁹.

А. Каращук. Стрелок ВОХР. 1937 г.

Был ли смысл в такой охране?

Как видим, на показательном процессе в январе 1937 г. громоздкая система охраны работала четко. Но была ли реальная надобность в таком количестве следящих за порядком лиц?

В атмосфере первого большого открытого процесса 1922 г., учитывая опыт и навыки подпольной работы эсеров, масштабы охранных мероприятий выглядели обоснованными. По мнению К.Н. Морозова, замысел побега эсеров из тюрьмы, которого опасались чекисты, действительно "мог существовать"¹⁰.

Но в 1937 г. те же самые мероприятия выглядят уже абсурдными и бессмысленными. Учитывая минимальную "открытость" процесса, на котором присутствовала лишь тщательно отобранная публика, а также положение обвиняемых и отсутствие у них связей с "внешней средой", приходится лишь удивляться столь серьезной охране подвалов и чердаков, столь мощному конвоированию тюремных автомобилей, превращению Дома Союзов и центральных улиц Москвы в неприступную крепость, а также насыщению улиц многочисленными осведомителями, охранниками и постовыми.

Судя по всему, однажды выработанные и укоренившиеся в практике показательных процессов охранительные мероприятия стали их неотъемлемым ритуалом.

Б. Ефимов. Стальные Ежовы рукавицы. 1937 г.

• 
  
• ^{1. Николаев Л.П. Дневник 1936-1937 года. "Во власти фанатиков. Дневник советского профессора" // http://magazines.russ.ru/sp/2009/11/ni15.html}
• ^{2. "Оперативный отдел" отвечал за наружное наблюдение, обыски, аресты, перлюстрацию и т.д.}
• ^{3. ЦА ФСБ. Ф. 3. Оп. 4. Д. 69. Л. 8-15.}
• ^{4. ЦА ФСБ. Ф. 3. Оп. 4. Д. 209. Л. 23.}
• ^{5. Там же. Л. 3-13.}
• ^{6. ЦА ФСБ. Ф. 3. Оп. 4. Д. 69. Л. 9-12.}
• ^{7. Там же. Л. 18.}
• ^{8. Там же. Л. 21.}
• ^{9. Там же. Л. 22.}
• ^{10. Морозов К.Н. Судебный процесс социалистов-революционеров и тюремное противостояние, 1922-1926 гг.: этика и тактика противоборства. М., 2005. С. 281.}