Зачем графу обряжаться в крестьянина?

Граф-крестьянин и офицеры-точильщики

14 марта 1912 г. шведские газеты сообщили читателям, что русский военный атташе в Скандинавии граф А.А. Игнатьев переводится на аналогичный пост в Париж¹. Однако заурядная ротация дипломатических кадров обернулась скандалом. Вот как вспоминал об этом сам А.А. Игнатьев: "Непредвиденная задержка случилась только накануне окончательного отъезда из Стокгольма. Вещи были уже сложены, прощальные визиты проделаны, и, чтобы проститься с ближайшими приятелями из шведской военной молодежи, я, по обыкновению, отправился в конце дня в место, служившее клубом, - бани на Стюрегатан... В самом спокойном настроении духа вышел я на темную и плохо освещенную улицу и не подозревал, что в этот момент могло случиться то, что является самым ужасным для всякого военного атташе.

- "Грэв Игнатьев спион! Грэв Игнатьев спион!" - кричали пробегавшие мальчишки, размахивая какой-то газетой"².

Что же произошло? В шведском Государственном архиве (Riksarkivet) в фонде Министерства иностранных дел сохранилось досье А.А. Игнатьева³, которое включает помимо различных официальных документов большую подборку газетных вырезок, посвященных этой "шпионской истории".

Действительно, 27 марта 1912 г. в газете "Карлскрона Тиднинг" вышла статья под крупным кричащим заголовком: "Сенсационный русский шпионаж в Швеции. Русский военный атташе в Стокгольме арестован возле крепости Буден⁴, переодетым в крестьянина. Четверо других русских офицеров выдавали себя за точильщиков. Военный атташе переведен в Париж"⁵.

А.А. Игнатьев прослужил в Скандинавии четыре года (1908-1912 гг.). Его перевод в Париж был плановым повышением, но автор статьи писал с конспирологической интонацией: "В прессе было официально объявлено, что военный атташе при российской миссии в Стокгольме граф Алексей Игнатьев переводится в Париж, и стокгольмские газеты всех политических взглядов сопровождают его уход множеством доброжелательных высказываний о его больших заслугах и симпатии, которую он снискал в Стокгольме. Между тем если бы эти газеты знали причину его перевода, то говорили бы о нем совсем иначе. "Карлскрона Тиднинг" имеет свои источники в Стокгольме, близкие к дипломатическому корпусу, и может сообщить причину перевода графа Игнатьева. И она сенсационна"⁶.

"Дагенс Тиднинг" от 28 марта 1912 г.: "Русский военный атташе в Стокгольме - шпион?"

По версии статьи, "внезапный и беспричинный" перевод А.А. Игнатьева в Париж был сделан после уличения его в шпионаже: "Недавно возле крепости Буден был замечен крестьянин, который интересовался укреплениями более, чем следовало бы. Его задержали для допроса и обнаружили к своему немалому удивлению, что это не кто иной, как вышеназванный граф Игнатьев... Здесь в Карлскроне, главном гарнизоне страны, в последнее время мы стали свидетелями многочисленных случаев шпионажа с русской стороны".

Далее в статье утверждалось: "Мы прекрасно понимаем, что произошедшее очень неудобно для господина Стаафа и его либеральных министров, которые во время мировой нестабильности решили отменить уже принятое решение властей о строительстве броненосцев, и из политического властолюбия открыто вступают в союз с партией противников обороны. Либералы и социалисты ... всегда первыми трубили о том, что всякая речь о русском шпионаже - это вранье правых. Для них эти новые свидетельства о русском шпионаже станут холодным душем, а для остального общества - новым мощным призывом, прозреть, стряхнуть с себя сонливость и мужественно и решительно потребовать права для шведского народа быть хозяином в собственном доме"⁷.

Спору нет, сообщение о том, что русский граф шпионил под видом крестьянина, столь же волновало воображение читателей, как и рассказы о катании великой княжны Марии Павловны, русской жены шведского принца, с горки на серебряном подносе. Но при чем здесь броненосцы, премьер-министр Стааф и русские офицеры-точильщики?!

Стокгольм. Начало XX века.

Организаторы провокации

"Сенсационное разоблачение" А.А. Игнатьева оказалось не случайным "желтым" материалом о российском дипломате, а частью продуманной информационной кампании.

В сентябре 1911 г. в Швеции состоялись первые всеобщие выборы в нижнюю палату парламента. Участие полумиллиона новых избирателей принесло победу либералам, которые впервые образовали с социал-демократами абсолютное парламентское большинство. Новое либеральное правительство К. Стаафа назначило военным и морским министром штатских лиц, немедленно отложило дорогостоящее строительство броненосца типа F, одобренного предыдущим правым правительством. Во внешней политике было подтверждено сохранение нейтралитета. Правительство и лично Стаафа ненавидели консервативно и националистически настроенные высокопоставленные военные и политики⁸. В королевской семье, придворных кругах и в офицерской среде были чрезвычайно популярны прогерманские взгляды. Публицисты, политики и историки нагнетали в многочисленных статьях, книгах, речах антироссийские настроения и страх перед "российской угрозой"⁹.

"Карлскрона Тиднинг" от 27 марта 1912 г.: "Сенсационный русский шпионаж в Швеции..."

Буквально за месяц до появления статьи о мнимом аресте Игнатьева, в феврале 1912 г., в Швеции началось распространение брошюры знаменитого путешественника Свена Гедина "Слово предостережения". Он призывал шведский народ осознать неизбежность большой войны с Россией и утверждал, что спасти родину могли бы только хорошо обученная армия и флот с броненосцами типа F и, разумеется, увеличение военного бюджета. Гедин подогревал страх обывателя, рисуя жизнь "под чужеземным игом"¹⁰.

"Слово предостережения" привлекло колоссальное внимание - тираж брошюры составил миллион экземпляров, что при сплошной грамотности шведского населения оказало исключительное влияние, начался сбор пожертвований на строительство броненосца. Гедин был знаменитостью, а выход его работы стал началом открытой борьбы правых с правительством Стаафа, вынужденного в итоге уйти в отставку зимой 1914 г.¹¹

Русские точильщики в Швеции были не слишком похожи на офицеров Генерального штаба.

Точильщик - значит шпион!

Распространение на первый взгляд абсурдных слухов о шпионаже русского военного атташе на мотив "Барышни-крестьянки" было одним из элементов информационной войны прогермански настроенных консерваторов против либерального правительства, нацеленного продолжать сотрудничество с Россией и проводить политику нейтралитета, а не усиливать панические настроения и увеличивать военные расходы.

Около 1900 г. в Швеции появились русские точильщики (ножей, пил и других инструментов) - крестьяне преимущественно Новгородской губернии, которые после завершения сельскохозяйственных работ приезжали осенью на заработки в Швецию (а также в польские и финляндские земли Российской империи). Вскоре стали распространяться упорные слухи, что эти бородатые чужаки - шпионы, засланные разведать возможные пути русского вторжения. Как раз на рубеже веков шведская оборона стояла на пороге радикальных (и дорогостоящих!) перемен и перевооружения: было запланировано введение всеобщей воинской повинности, строительство броненосцев, на севере заложена крепость Буден. Для шведских правых появление точильщиков пришлось весьма кстати. В 1912-1913 гг. их чуть ли не ежедневно разоблачали во всех шведских газетах, а слова "точильщики" (шведск. sa[ ]gfilare) и "шпионы" воспринимались как синонимы. "Надо, чтобы этот страх, пусть пока сам по себе и беспочвенный, стал первым шагом к осознанию того, что реальная угроза уже на пороге нашего дома", - писал начальник шведского Генштаба Кнут Бильдт королю¹². Слухи о шпионаже входили в сознание широкой публики и приобретали масштабы истерии¹³. С этой целью и русского графа-кавалергарда "обрядили" в крестьянские одежды, а в заголовок вынесли сведения о "разоблачении" вместе с ним очередной "разведгруппы" точильщиков.

Граф Игнатьев (крайний справа) с 1912 года был военным агентом и во Франции. Лагерь Майи.

Опровержение с продолжением

Шведское телеграфное бюро выпустило опровержение, назвав обвинения А.А. Игнатьева совершенно безосновательными¹⁴. Однако на этом инцидент не был исчерпан. 29 марта 1912 г. "Карлскрона Тиднинг" опубликовала заметку "Русский шпионаж". В ней утверждалось, что история с Игнатьевым - лишь звено в цепи подобных событий, происходивших в последние годы, и Швеции "необходимо эффективное законодательство относительно шпионажа"¹⁵. В том же номере вышло "интервью" с жителем Карлскроны, который якобы несколько лет служил в Будене. Свидетель поведал историю о подозрительном иностранце, который под видом туриста жил в районе крепости и с кем-то вел оживленную переписку. Иностранца задержали и выяснили, что это русский офицер. Затем его пришлось отпустить, а причина - в отсутствии закона против шпионов¹⁶. Такими нехитрыми методами лоббировалось принятие закона.

Грубые подтасовки не прошли незамеченными. Шведские издания перепечатали не только опровержение, но и отрывки из "разоблачительной" статьи с собственными комментариями. Примечательна оценка в статье "Безответственная журналистика", вышедшей в Кальмарской газете 29 марта 1912 г.: "Все выглядит так, словно правые круги во главе с господином Свеном Гедином делают все, чтобы произвести раскол между Россией и Швецией... Газета не имеет права безответственно стараться испортить хорошие отношения между нашей страной и другими государствами"¹⁷.

Полковник Генерального штаба русской армии граф А.А. Игнатьев. 8

Германский резонанс

В нагнетании антироссийской истерии помимо шведских правых была заинтересована и Германия, которая еще с конца XIX в. пыталась привлечь Швецию на свою сторону. 17 ноября 1910 г. в Берлине состоялись переговоры главы германского Генштаба Г. фон Мольтке с его шведским коллегой К. Бильдтом по вопросам сотрудничества¹⁸. Именно "немецкую интригу" в первую очередь заподозрил Игнатьев, услышав выкрики газетчиков¹⁹. Российский посланник в Стокгольме А.А. Савинский также полагал, что выступление Гедина следует рассматривать в первую очередь в контексте "известной всем, планомерной и настойчивой работы немцев" в Швеции, которая была направлена на то, "чтобы создать у шведов впечатление русской опасности", и был уверен, что "патриотизм" Гедина "всецело подогрет немецкими деньгами". Он считал, что выход в свет "Слова предостережения" и публикация заметки о "шпионаже" Игнатьева связаны и объяснялись активностью германских агентов²⁰.

Делегация России на церемонии открытия Олимпийских игр в Стокгольме. 1912 г.

Олимпийская "карта" и шведские извинения

"Шпионская история" появилась в газетах чрезвычайно "вовремя" - незадолго до отъезда А.А. Игнатьева. Савинский опасался, что если шведские власти не продемонстрируют свое доверие Игнатьеву и ситуация не разрядится, то участие России в предстоявших летом 1912 г. Олимпийских играх в Стокгольме могло быть сорвано, поскольку большинство спортсменов - военные. А это повредило бы налаживавшемуся сближению со Швецией, сыграло на руку Германии и послужило бы косвенным признанием вздорных слухов²¹.

Расчет на то, что граф Игнатьев молча уедет под газетное улюлюканье, не оправдался. Шведские власти поспешили замять скандал, а русский военный атташе был награжден орденом Меча²². Игнатьев так рассказал о завершении этой истории: "В модном загородном ресторане "Хассельбакен", где пришлось провести столько веселых вечеров, я сидел на громадном банкете. Мой фрак украшала врученная мне накануне королем генеральская награда - звезда, а на столе, утопавшем в цветах, пестрели голубые шведские и трехцветные русские бумажные флажки. Было выпито много шампанского, произнесено немало тостов, а на следующий день было напечатано еще больше газетных описаний русско-шведского торжества. Честь русского военного атташе была спасена"²³.

^{1. Svenska Dagbladet. 14.03.1912. S. 8.}

^{2. Игнатьев А.А. Пятьдесят лет в строю. М., 1986. С. 347.}

^{3. Riksarkivet. Utrikesdepartamentet med frega] [ngare. Dossier-akt. Ignatiev, A. (1908-1912). vol. 994. (Далее - RA, vol. 994).}

^{4. Крепость на севере Швеции, заложенная для защиты от предполагаемого нападения России с территории Великого княжества Финляндского. Строительство завершилось во время Первой мировой войны.}

^{5. Karlskrona Tidning. 27.03.1912. // RA. vol. 994.}

^{6. Ibid.}

^{7. Karlskrona Tidning. 27.03.1912. // RA. vol. 994.}

^{8. Oredsson, Sverker. Stormaktsdrmmer och stridsiver. Ett tema i svensk opininonsbildning och politik 1910-1942 // Scandia, 1993. S. 258. Табаровская К.А. "Слово предостережения" в контексте российско-шведских отношений в 1912 году // Северная Европа. Проблемы истории. М., 2007. С. 124.}

^{9. Подробнее см.: Гриценко С.А. "Прогерманизм" в общественно-политической жизни Швеции (1905-1916). Дисс. канд. ист. наук. М., 2016.}

^{10. Табаровская К.А. "Слово предостережения". С. 125.}

^{11. Там же. С. 124-128.}

^{12. Nilsson, Sture. Rysskrcken i Sverige: frdomar och verklighet. rebro: Samsprek, 1990. S. 141-144. Гриценко С.А. "Прогерманизм" в общественно-политической жизни Швеции (1905-1916). С. 129. Коваленко Г. Русские и шведы от Рюрика до Ленина. Контакты и конфликты. М., 2010. С. 230.}

^{13. Karlsson, Pia. En officer och gentleman? De ryska sa] [gfilarna och spionanklagelserna // Brd och salt: Svenska kulturkontakter med st: en vnbok till Sven Gustavsson / [ed] Roger Gyllin, Ingvar Svanberg, Ingmar Shrman, Uppsala: Uppsala universitet, 1998. S. 153.}

^{14. См., например: Svenska Dagbladet. 29.03.1912. S. 3.}

^{15. Karlskrona Tidning. 29.03.1912 // RA. vol. 994.}

^{16. Ibid.}

^{17. Kalmar 29.03.1912 // RA. vol. 994.}

^{18. Oredsson, Sverker. Stormaktsdrmmer och stridsiver. S. 257. Рупасов А.И. Германо-шведские контакты о заключении союза (1910-1915) // Первая мировая война и международные отношения. СПб., 1995. С. 30-40.}

^{19. Игнатьев А.А. Пятьдесят лет в строю. С. 347.}

^{20. Табаровская К.А. "Слово предостережения". С. 136-137.}

^{21. Там же. С. 137-138.}

^{22. РГАЛИ. Ф. 1403. Оп. 1. Ед. хр. 742. Л. 6.}

^{23. Игнатьев А.А. Пятьдесят лет в строю. С. 347.}