162 года назад, 3 марта 1861 года, император Александр II подписал манифест об отмене крепостного права. "Родина" сотрудничала с удивительным сайтом "Прожито" , на котором собрано более 2000 дневников россиян XIX-XX веков. Выпуск "Прожито с "Родиной" был приурочен к отмене крепостного права в России.
Стилистика и орфография авторов сохранены.
Александр Никитенко, историк литературы
22 декабря 1857/ 3 января. Воскресенье. В публике боятся последствий рескрипта об эмансипации - волнений между крестьянами. Многие не решаются летом ехать к себе в деревню.
Никто не думает, что освобождение крестьян будет иметь благодетельные последствия для самого дворянства. А казалось бы, что этого именно и следовало бы ожидать. Оно должно дать ему более политического значения. Повелевая рабами, оно само было рабом. Но как скоро установится идея права между дворянством и ему подвластными, то идея этого права непременно должна проникнуть и в другие общественные отношения, должна получить повсеместное приложение.
Сделав этот шаг, мы вступили на путь многих реформ, значение которых теперь нельзя с полной вероятностью определить. Сила потока, в который мы ринулись, увлечет нас туда, куда мы не можем предвидеть.
Василий Арсеньев, действительный тайный советник, чиновник
1/13 января. [...] 1858-й год встречает Россия с началом важного государственного переворота - освобождения крепостных; все умы в волнении. Немногие из дворян стоят за сохранение личных прав над крестьянами, но многих затрудняет наделение их землею. Решение вопроса о крепостном праве может спасти отечество наше от великих бедствий [...]
Николай Пирогов, хирург
(запись из дневника 1880 года. - Ред.)
Еду в Петербург, призванный на съезд попечителей 1860 г.; глазам и ушам не верю, что вижу и слышу. В Твери, где я остановился по делам моего тверского имения, я нашел вечером у предводителя дворянства собрание дворян человек 50 и более, и что там говорилось почти публично, и в каких выражениях проявлялось недовольство, этого я никогда не забуду; и за что же? Это были не крепостники, а прогрессисты, недовольные прогрессом и называвшие его анархиею.
Приезжаю в самый Петербург. Еще хуже: недовольство еще ярче. Тут является ко мне один из соседей по тверскому имению, застает у меня Н.Х. Бунге, назначенного тогда в ректоры киевского университета и участвовавшего в редакционной комиссии. Я не знал, куда деваться, когда помещик напал на члена ненавистной ему комиссии. "Вы хотите крови! - восклицал он. - Она польется реками!" и т.п.
Но это был, по крайней мере, крепостник и потому недовольный ex officio [по обязанности (лат.)]. Вечером в тот же день приходит ко мне доктор Шульц, имевший вход в банкирские дома, знакомый коротко со многими художниками, вообще, человек довольно сметливый. "Ну, - говорит он мне, - все уверены, что в России должна быть революция; при этом государе, опытные люди полагают, она еще не вспыхнет, но после него непременно". - "Полноте, любезный, молоть чепуху", - отвечаю я. "Поживите в Петербурге; так увидите сами, какая перемена вышла в 4 года (я выехал из С.-Петербурга, собственно, в 1857 г.)!" - были последние слова Шульца.
И, прожив недели три в Петербурге, действительно было чему удивляться: распущенности ли, с одной стороны, или безалаберности - с другой; то слышались довольно громко, почти публично, самые ярокрасные бредни и вызовы, то запрещались весьма скромные журнальные статьи. Вообще, предшествовавшее непосредственно эманципации время оставило у меня впечатление чего-то смутного, неопределенного, недозволявшего понять, должно ли радоваться тому, что предстоит, или только рукою махнуть.
Все это я привожу себе на память в доказательство того, что общественное мнение сильно расшевелилось вопросом об эманципации, но из этого, конечно, не следует, что вопрос был расшевелен общественным мнением. Он был поднят, несомненно, сверху. Причин к тому, как все мы знаем, было не мало в то время.
Только три рода людей из культурного класса встречал я, в то время не одобрявших эманципации: во-первых, завзятых и неисправимых крепостников из эгоизма и личных интересов; во-вторых, крепостников по принципу. "Все государство рухнет, - говорили эти, - без крепостных людей".
"Поверьте, Николай Иванович, - говорил мне бессарабский губернатор, - это все придумывают наши враги, французы и англичане; они, пожалуй, вставили такой крючок и в мирный договор, зная, что ничем так не ослабишь Россию, как уничтожив или ослабив связь между простым народом и дворянством". - "Вот увидите, ваше превосходительство, помяните мое слово, увидите, что государство ужасно потерпит, - говорил мне один окружной начальник, - когда сократятся, после эманципации, помещичьи запашки, вывоз зерна уменьшится так, что на заграничные доходы нечего более рассчитывать".
К третьему роду противников эманципации принадлежали люди, хотя и близорукие, но не так ограниченные; они очень наивно утверждали, что нужно прежде образовать, а потом освобождать. Любопытно, что и между самими крестьянами, по крайней мере, нашей юго-западной окраины, встречались противники эманципации, в том смысле, что, мол, "нехай будет по-прежнему, чтобы еще гирше [хуже (укр.)] не было". Это случалось и мне не раз слышать.
За эманципацию были все ученые, учащаяся молодежь, люди, именуемые передовыми 1840-х годов; все крестьяне, не очень забитые, особливо же дворовые, и, наконец, интеллигентная и передовая часть дворянства, надеявшаяся с уничтожением крепостного права получить от главы государства представительное правительство для страны, тем более что сам государь инициативу эманципации клал в руки дворянства; государь же и его правительство, конечно, усматривали в уничтожении крепостного права самое главное и самое современное средство к поднятию экономического быта всего государства, к увеличению его доходов и к сближению с западными государствами, сделавшемуся крайне необходимым для культуры отсталой от Запада во всех отношениях России.
Петр Валуев, государственный деятель
Кончил работу по проекту Манифеста. Был у обедни. Потом у кн. Долгорукова. Вечером у министра. Изменил проект по замечаниям того и другого.
На будущую субботу, 28-го числа, назначено заседание Государственного совета под председательством государя для обсуждения первых 20 пунктов "Общего положения". Говорят, что государь намерен при этом предложить заготовленные вопросы, направленные к тому, чтобы провести с размаху главные начала проекта большинства. [Комментарий П. Валуева: Не знаю, будет ли когда-нибудь написана подробная и правдивая история крестьянской реформы. Это тем более желательно, что не только во время ее подготовления и осуществления, но и до сих пор на ее счет были и остаются в ходу весьма ошибочные понятия. [...]
Положения 19 февраля имеют важные "недостатки; они составлялись и облекались в законодательную форму под влиянием разных страстей и предубеждений; они вообще имели некоторые свойства односторонности, в правительственном смысле неправильной и вредной; величайшей в летописях мира поземельной реформе предпослано было самим правительством уничтожение давних форм поземельного кредита; к восстановлению этого кредита в других формах не приложено должной заботливости; вообще обнаружено немного попечения о хозяйственном быте помещиков и политические последствия избранного способа реформы весьма поверхностно взвешены.
Но главными виновниками этих ошибок были те самые, которые наиболее на них сетовали и в них обвиняли Редакционные комиссии, ген. Ростовцева, гр. Панина и самого государя. Все сбылось, так как сбылось только потому, что государь не нашел помощи там, где он ее первоначально искал и должен бы был найти. Именно те, которые должны были оказать эту помощь и совершить дело, дали ему ускользнуть из их рук.]
Александр Никитенко
29 января/10 февраля. Воскресенье. Важный для всей России день. Дело об освобождении крестьян внесено в Государственный совет. В заседании присутствовал сам государь. Оно длилось от часу до половины седьмого. Государь, говорят, сказал прекрасную речь, в которой, между прочим, произнес слова: "Самодержавная власть утвердила крепостное право в России, она же должна и прекратить его". Он с большою твердостью выразил непременную державную волю свою о том. Некоторые члены протестовали против главных оснований свободы, и между ними, говорят, жалко отличился один, который выразил скорбь о прекращении нежных патриархальных отношений между помещиками и крестьянами, П.А. Клейнмихель, обратясь к государю, сказал: "Ваше величество изволили обещать предоставить помещикам полицейскую вотчинную власть над крестьянами".
Проект правительства сильно поддерживали великий князь Константин Николаевич, граф Панин и Чевкин. На противной стороне, между прочим, был и просвещенный, либеральный граф Строганов. Видно, недалеко ушли его либерализм и просвещение.
Партия противников свободы, кажется, готова в своем бессилии на всякие гадости. Она выдумывает и распускает по городу разные нелепые слухи в расчете напугать правительство. Теперь, например, пущена в ход глупая выдумка о явлении Путятину тени Якова Ивановича Ростовцева и проч. Из рук вон пошло и достойно только мельчайших сердец и умов.
7/19 ноября. [...] Вторник. В десять часов утра экстренное заседание в Главном управлении цензуры. В "Сыне отечества" появился листок, сверху которого крупными буквами начертано: "Картина: русские крестьяне благодарят государя за освобождение от крепостной зависимости, поступила в продажу и пр.". Эта картина была на выставке и в объявлении о ней нет ничего странного. Но под ним на том же самом листе напечатана карикатура, в которой представлен Краевский и издатель "Сына отечества" со множеством собак и собачонок. Под карикатурой подпись: "Собачья депутация изъявляет благодарность своему защитнику в виду своего преследователя". Дело в том, что в "С.-Петербургских ведомостях", издаваемых под редакцией Краевского, не раз были печатаны статьи против множества собак в городе и предлагались намордники, а "Сын отечества" смеялся над этим. Но сближение двух фактов - благодарность крестьян и благодарность собак - вышло как нельзя более неуместным. [...]
Владимир Одоевский, писатель
19 ноября/1 декабря. [...] Про Михайлова [распускавшего прокламации Герцена] в "Independance Belge" пишут, что он рассказал судьям: я был крепостным и в детстве видел, как секли моего деда за то, что мешал барину изнасиловать его дочерей, с тех пор я поклялся в вечной ненависти дворянству. 19 февраля 1861 года умиротворило меня; но действия дворянства снова возбудили мою желчь, и вот отчего я пред ваши. [...]
Петр Кропоткин, революционер
28 июля. Суббота. Утром, когда я расплатился с портным, который шил мне чехлы на чемоданы и прочее, он говорит: "Не будет ли в чем от вашей милости помощи, вот я выдумал машину..." - "perpetum mobile", - подумал я. "Да-с, вечное движение".
Я с сожалением взглянул на него, - бедняга худ и воодушевляется при мысли о своей машине. "16 лет работал я над ней, ваше сиятельство, целый год чертил я, по 10 недель тогда не спал, начерчу и брошу; вот теперь начертил и все строил модель, только шары поделал глиняные, - раз махнет, и все разлетится, а уж я сделаю это, и просто, можно сказать, всю Россию обогатит это, она вот как пойдет в гору, так тут пружины, их можно поставить несколько тысяч, эти пружины будут распирать и не пущать назад. Только я уж сделаю эту машину, а капитала только нет, а всячески сделаю, разве смерть возьмет. Я вот был крепостной, работал, оброк платил и плачу по сие время, а Бог даст буду вольный, тогда сделаю".
Бедняга! Я ему дал 2 рубля на его модель. Как он был доволен: "Я вам за ваши рубли тысячами отдам!" [...]
Владимир Одоевский
27 ноября/9 декабря. [...] Между помещиками ходит молва, что государь приехал в Москву, чтоб мириться с дворянами, как бы чувствуя себя перед ними виноватым! Что за ослы! По-настоящему им бы надлежало просить прощения и у бога, и у царя, и у народа за прошедшие свои гадости и за настоящее их непонимание всей великости нашей эпохи, всего существенно благого для них самих и в освобождении крестьян и в судебной реформе.
Что за ослы! Нельзя этого не повторить.
Владимир Одоевский
26 декабря 1865/ 7 января 1866. Обед у меня для Куртина. Даль, Вельтман, Орел, Свербеев, Николай Елагин, Соболевский, Соф. Корнилова. За обедом я сказал почти следующее: "Позвольте вам, господа, предложить выпить рюмку вина в честь дружбы между Америкой и Россией. Нас сближают не одни материальные интересы, есть связь внутренняя: тоже необозримое пространство, тоже многоразличие климатов. Вы освободили негров, государь наш освободил крепостных. Вы уняли американскую шляхту, мы уняли польских плантаторов .."
Петр Валуев
4/16 февраля. [...]Наши борзописцы толкуют о 19 февраля. Нет, не отмена крепостной зависимости крестьян, сколь ни велико это дело, составляет главную грань между настоящим и прошлым. Падение крепостной зависимости духа - вот что их разделяет. Взгляды и понятия изменились. Сила тяготения к центральному солнцу власти уменьшилась. Каждый начинает смотреть на самого себя как на самостоятельную единицу. Вполне ясного сознания еще нет; уменья и подготовки еще менее, но повеяло ветром, который со временем сметет противупоставляемые ему преграды. Вопрос в том, сметет ли он только дряблое и отжившее или усилится до бури, которая поломает и живое. Зависит от правильности наблюдений и взгляда в Зимнем дворце.
Александр Жиркевич, писатель
26 апреля/8 мая. В последнее время - как в обществе, так и в литературе - снова поднят крестьянский вопрос.
Толкуют: 1) о недостаточности крестьянских наделов;
2) о том, что крестьянские общества должны сооружать банки для закупки у частных владельцев земли для крестьян;
3) хотят волостные правления обратить в учреждения, которые помогали бы подъему заработной платы мужика и т.п.;
4) на вопрос, откуда же взять землю для увеличения наделов, указывают на помещичьи и казенные земли;
5) наконец, предлагается переселить избыток населения одних губерний на свободные казенные земли других.
Русские нигилисты-революционеры воспользовались этим брожением и пустили в народе слух, что крестьянам будут даны дополнительные наделы. Правительство, конечно, поспешило успокоить брожение, выслав печатные удостоверения, что никаких дополнительных наделов дано не будет (такое объявление и по сю пору вывешено у дверей местной гольшанской церкви). Многие даже решаются вздыхать о крепостном праве. Вообще в головах радетелей о нуждах крестьянских воцарился сумбур.
Отчего же прежде крестьянин, в крепостном состоянии, мог управиться со своими податями и случаи недоимок были реже, чем теперь?
1) Крестьяне отдавали помещику прежде больше, чем платят теперь повинностей казне.
2) Доходов за заработки теперь более.
Если же крестьянину теперь трудно платить подать, то это потому, что ему неоткуда взять помощи в случае, если появится застой в хозяйстве или работе. Прежде крестьянин не был подвержен таким случайностям, как теперь. У него был помещик, который в своих личных выгодах входил в его положение.
[...] При крепостном праве помещик волей-неволей входил в быт мужика, понимая, что всякое насилие, внесенное в материальную сторону этого быта, больно отзовется на собственном кармане владельца: он только и пострадает. Следовательно, прямой выгодой было не допускать мужика до разорения.
Что же существует теперь у нас?
Падет ли лошадь у мужика, захворает ли член семьи, отняв нужные рабочие руки, - никому нет дела: плати подати как знаешь.
Василий Ястребцев, композитор, биограф Н. А. Римского-Корсакова
9/21 февраля. [...] Знаете, - добавил Николай Андреевич [Римский-Корсаков], - я в настоящее время напоминаю, пожалуй, доброго помещика старого времени, привыкшего сызмала к крепостному праву, который, хотя и сознает всю пользу и правоту новой, гуманной реформы, тем не менее нет-нет да и подумает - про себя, конечно, - что в его время, при прежних порядках, тоже было хорошо и даже лучше. [...]
Владимир Короленко, писатель
10/22 марта. [...] Необходимо прежде всего новое освобождение крестьян, - и только тогда возможны будут дальнейшие разумные реформы остальных сторон русского быта. Иначе - все будет непоследовательно, все будет упираться в эту огромную стену.
А на это нет пока никаких данных. Даже, кажется, самая мысль недостаточно ясна для общества. У нас все кажется как-то так, что экономические реформы - нужны народу, политические - только "высшим классам". Тогда как экономические отправления самого народа опутаны сетью крепостных пережитков. Мужик все еще не свободен, он все еще "крепок" устаревшим формам жизни, он все еще связан в каждом своем движении. А с ним связаны и мы. [...]
Анна Волкова, журналист, издатель
4/16 июля. [...] От времени до времени раздаются звуки треснувшей лиры о восстановлении, в замаскированном виде, крепостного права. [...]
Но главные и незыблемые органы охраны - это "Московские ведомости" и "Гражданин". Когда было можно и не стыдно перед Европой, эти газеты открыто восставали против народного просвещения, руководствуясь той великой истиной, что править невежественным народом легче, чем просвещенным. Бессмысленное стадо рогатого скота управляется одним пастухом с кнутом в руках. Кнут есть сила для стада - народа, почему для обуздания последнего необходимо телесное наказание. "Московские ведомости", "Гражданин" сильно проповедуют о необходимости розог, и многие из общества бессмысленно повторяют эти слова... [...]
Алексей Суворин, журналист, издатель
8/20 апреля. [...] За крепостных назначено дворянству 3 млн франков золотом. 20 лет раньше надо было, но дворянство задержало. Крепостными могли строить дороги, совершенствовать хозяйство - не делали. Лучшие имения теперь те, которые начались при крепостном праве. Большинство проедало доходы и разоряло имения.
Сергей Зимин, меценат, основатель частного театра
15/28 июня. Путь нами был сделан в 2000 верст и на машине чуть ли не 1000 верст, так что немного устали. [...] Положение здешних крестьян прямо бедственное и угнетенное. Крестьяне, благодаря своей простоте, остались без земли и работают лишь на своего помещика, т.к. нет других конкурирующих лиц, т.е. других близлежащих поместий, так что они принуждены работать прямо за бесценок, лишь бы заработать на хлеб. Случалось слышать от них даже такие слова: "Эх, барин, разве нам хуже жилось при крепостном праве, поверьте, нам тогда жилось лучше". Все они понуры, задавлены заботами, изнурены трудом, робкие. Лишь завидит вас - станет снимать шапку и низко-низко вам поклонится. Даже неловко делается. [...]
Рюрик Ивнев, поэт
19 февраля/4 марта. [...] Сегодня такой великий день - освобождения крестьян от крепостной зависимости, а у нас идут занятия, я пишу листовочки на физике.
Публикация подготовлена М.А. Мельниченко за счет гранта Российского научного фонда (проект N19-18-00221).
Читайте нас в Telegram
Новости о прошлом и репортажи о настоящем