Главная партия маэстро Емельянова

Рядом с возведенным под неусыпным надзором хозяина двухэтажным особняком - родовая часовня, тоже построенная с нуля. Вокруг большое хозяйство - конюшня с лошадьми, двести гектаров сельхозугодий, трактор, сеялки-веялки. Были еще куры, но их передушили местные лисы. Есть уникальный музей ватной игрушки, а еще - репетиционные залы и костюмерные, доверху забитые реквизитом. Ведь Емельянов остается художественным руководителем московского театра "Корона русского балета".

Вот и совсем недавно по случаю празднования учрежденного им же дня Кузьмино поставил для односельчан и гостей из соседних деревень "Лебединое озеро". Да-да, на музыку Чайковского. Сцену соорудили на лужайке перед часовней, трое солистов приехали из столицы, в остальных партиях были задействованы ученики созданной Анатолием Владимировичем балетной школы из Вязников. Кавалер ордена Сергея Дягилева не остался в стороне, выступив не только в роли балетмейстера, но и Злого гения. Есть такой персонаж у Петра Ильича.

Хотя сам Емельянов на злодея никак не тянет...

О "Лебедином озере"

- Вы какого года рождения, Анатолий Владимирович?

- 1973-го. Пятьдесят один уже стукнул. Знаете, когда живешь без оглядки, кажется, будто главное - впереди. Человек так устроен, верит, что всё еще будет. А потом наступает момент, и вдруг чувствуешь: вот же она, середина! Значит, важный отрезок пути пройден.

Надо бы остановиться, осмыслить. По неуловимым признакам ощущаешь потребность. Буквально физически. Не то, что спина по утрам болит или к вечеру без сил валишься на диван. Мировоззрение меняется. Приходит понимание, что жизнь конечна. Как-то само собой опускается осознание, и уже иначе относишься ко всему, строишь планы. Даже приоритеты меняются.

- Сразу в философию пустились, а я лишь хотел спросить, в курсе ли, с чем ассоциируется у советского человека "Лебединое озеро"?

- Со смертью очередного престарелого генсека ЦК КПСС или путчем ГКЧП в августе 1991-го. Тогда советское руководство зачем-то включало балет Петра Ильича. Всегда так делали. Почему - непонятно. Гениальная музыка. Она не только трагична, как может показаться не слишком погруженным в тему.

Грандиозное произведение, многогранное. В первом акте празднуют день рождения принца, и в третьем есть веселые, жизнерадостные танцы. Например, венгерский, русский, неаполитанский. На балу все задорно танцуют. Вариация шута тоже очень бодрая. Одну краску, мрачную, мог увидеть лишь какой-то безграмотный товарищ в сером костюме.

- А вы почему выбрали "Лебединое", представляя Кузьмино на конкурсе "Самая красивая деревня Владимирской области"?

- Так это же самая что ни есть классическая классика! Россия во всем мире ассоциируется с космосом и балетом. И тут вне конкурса лидирует "Озеро". Ну, может, рядом стоят "Щелкунчик" и "Спящая красавица". Но обычно всем нужно именно "Лебединое", которое знают и в нашей стране, и за границей. Танцевал его сотни раз на самых разных площадках. Удивительно, что исполняешь, казалось бы, хорошо знакомое, однако всегда открываешь что-то новое, особенное.

Помню, в Мадриде выступали двойниками. Иными словами, по два спектакля в день. Сегодня так, завтра, послезавтра... Неделю может продолжаться. Танцуешь вроде бы одно и то же, но не повторяешься. После адажио смотришь в зрительный зал, который встает и начинает хлопать, и чувствуешь, как мурашки по коже пробегают... У меня такие ощущения были не только в Мадриде, но и по всей Европе, на других континентах. Выходил на поклоны и сознавал приобщенность к российской культуре.

Не передать словами, что творится в душе, когда играет скрипка... Великая музыка, Чайковский - гений. Поэтому ассоциацию его произведений с какими-то политическими событиями считаю неуместной. Но это мое личное мнение.

- Наверное, уставали от двойников?

- Мы же люди. С другой стороны, всю жизнь этим занимаемся, выработалась привычка. И, кстати, на втором спектакле иногда получалось лучше, чем на первом. Днем невольно экономишь, бережешь силы, зато вечером выдаешь, танцуя на всю катушку. Хотя с таким произведением нельзя что-либо делать в полноги. Музыка обязывает.

- А когда вы выступали в Мадриде?

- Это бывало неоднократно. В последний раз - лет пять назад, еще до пандемии. Мы же по всему миру гастролировали. Любую страну называйте: Германия, Австрия, Венгрия, Чехия, Польша, Румыния, Шри-Ланка, Вьетнам, Япония, Танзания...

- Речь о вашей "Короне русского балета"?

- О ней. Вы же спрашиваете о моем театре и том, где я сам танцевал.

О пермском периоде

- Пытаюсь связать воедино музыку Петра Ильича, свет рампы, аплодисменты зрительного зала и полузаброшенную деревню Кузьмино. Как говорится, где имение, а где наводнение?

- Так получилось. Я родился в Дзержинске Нижегородской области. Родители работали аппаратчиками на местном химическом заводе, переводили углерод из жидкого состояния в твердое, превращали в топливо. Не очень хорошо знаю технологический процесс, примерно объясняю. Важнее, что они были далеки от искусства. А я с детсада любил танцевать. Воспитатель заметил, посоветовал записать в кружок.

Когда пошел в школу, меня отдали во Дворец пионеров. Занимался у Тамары Соколовой. Ее сын Сергей окончил Пермское хореографическое училище, которое славилось на всю Россию. Тамара Александровна порекомендовала мне и еще одному своему ученику поехать в Пермь. Буквально взяла нас за руки и отвезла на Урал. Мы прошли конкурс, сдали экзамены, поступили. Восемь лет я прожил в интернате. Один, без родителей.

Кстати, Сергей Соколов, сын Тамары Александровны, сейчас живет в Мексике, у него там своя школа. Однажды я летел из Далласа и в самолете обратил внимание на детей в майках Sokolov s school. Думаю: надо же, как интересно! Спрашиваю: "Ребята, вы откуда?" - "Из Мексики". - "А директор у вас кто?" - "Сергей Соколов". - "Где он?" - "Да вот же сидит!". Представляете, не виделись лет тридцать или даже больше и случайно встретились на борту лайнера. Летели из разных стран. Говорю: "Серега, привет!" Обнялись...

- Сколько вам было, когда уехали в Пермь?

- Десять лет.

- Страшно, наверное, оказаться ребенком в чужом городе?

- В детстве иное восприятие мира. Мне было интересно, не совсем понимал, куда попал и зачем. Нам ведь собирались дать профессию на всю жизнь, но в таком возрасте не отдаешь в этом отчет. Я больше зацикливался на бытовых вопросах. Сам стирал вещи, потом гладил, зубы чистил и мылся без родительских напоминаний. Правда, был воспитатель, но он не заменял маму с папой.

К родителям приезжал на летние каникулы. Ну и зимой на две недели. Остальное время проводил в Перми. Не скучал, даже весело было. Помню, как в сильный мороз купался в проруби. Мой личный рекорд при минус 35 градусах. Вода такая холодная, что даже больно. Пока дойдешь до проруби, все мышцы сводит, каждый волосок на теле становится белым от инея, дыбом встает, как у дикобраза. Минус 35 - это круто...

Потом занялся стайерским бегом. По десятке каждый день. На лыжах ходил по пятьдесят, семьдесят километров. На велосипеде накручивал по сто. Помимо балета еще и на спорт налегал.

О любви к балету

- А целью был Большой театр? Или Мариинка?

- Знаете, когда учился, я, в принципе, средне относился к балету. Это потом пришло. Рассказать, когда полюбил его, понял, что он смысл моей жизни? Я уже танцевал ведущие партии, а потом решил попробовать себя в качестве балетмейстера. И тут меня пробило. Вдруг по-новому услышал музыку. Как художник рисует красками или поэт складывает слова в стихи. В голове рождается образ... Допустим, поставил я балет "Манфред". О чем там сюжет? Да ни о чем, его, по сути, нет.

- Простите мою дремучесть, автор кто?

- Музыка Чайковского. По мотивам одноименной поэмы Байрона. Но это симфония, не балет.

- Ее ставят?

- Может, где-то еще были такие эксперименты, не знаю. Но я вот решил сделать, пофантазировать. Для этого потребовалось составить внутри себя картинку, а потом придумать хореографию, чтобы увлечь зрителя.

Мне стало скучно без конца ходить по давно истоптанным дорожкам. Говорю же: все ждут "Лебединое", "Щелкунчика", "Спящую красавицу". Широкой публике больше ничего и не нужно. А возьмем, к примеру, "Симфонические танцы" Рахманинова. Гениальное произведение! Но оно почти не звучит. Или Свиридов, Глинка... Столько есть всего! Словом, начал ставить и... полюбил балет. "Патетическую симфонию" Чайковского выпускал со слезами на глазах. Тогда и понял, что без этого не смогу жить.

- В каком возрасте настигло вас озарение?

- Лет двадцать пять, наверное, мне было. Успел окончить училище в Перми, поработать в театре оперы и балета Нижнего Новгорода, в Московском детском музыкальном театре имени Натальи Сац, в труппе "Фестиваль-балет" Сергея Радченко, у Виктора Смирнова-Голованова в Moscow City Ballet... Потом я оказался в городке Арлингтон под Далласом в Техасе. Меня позвал Александр Ветров, который в свое время был солистом Большого театра, а сейчас он там преподает. Тогда он руководил частной труппой в Америке и предложил мне очень хорошую партию. Я не смог отказаться.

Об открытии Америки

- Какую?

- Спартака. Самая, наверное, большая моя любовь в балете. Музыка Хачатуряна, гладиаторские бои с мечами - это фантастика! Я все пятки себе отбил. Там же прыжки, прыжки! Невозможно удержаться! Ветров был Крассом, я - Спартаком. Когда танцевали гладиаторский бой, стал рубиться с ним по-настоящему. Он говорил потом: ты чуть не порезал меня этим мечом, так яростно махал им, в раж вошел. А как удержаться, если вокруг шлемы, щиты, из оркестровой ямы барабаны отбивают ритм... Невозможно передать, лишь испытать самому. Вот оно, счастье!

- Сколько вы пробыли в Америке?

- Три сезона отработал. Наездами. У меня был и свой проект, возил из Москвы "Щелкунчика". Собирал группу артистов и за два месяца объезжал с ними по шестьдесят городов. Танцевали каждый день.

- Вы руководили?

- И директором был, и танцовщиком, и постановщиком. В Чикаго выступаешь - снег. Едешь ночью, утром открываешь глаза в Нью-Мексико, а вокруг уже пальмы, кактусы. Страна большая, переезды длинные. Интересно было...

- Остаться в Штатах думали?

- Как сказать... Всерьез, пожалуй, не планировал. И слава Богу. Хотя там есть очень хорошие, добрые люди. Но для меня важна привязка к месту. Я жил в Дзержинске, потом в Перми и прирастал к ним, оставлял часть жизни. Вспоминаю, и так жалко становится, что ушло то время. Скучаю по нему.

В Америке тоже, наверное, смог бы спокойно жить, и все было бы, думаю, хорошо, но там всё чужое. Не знаю, как объяснить... Вроде бы все есть для комфортной жизни. Все! Но не мое, душа не лежит.

По прошествии времени смотрю со стороны и думаю: какое счастье, что не остался. И дело не только в том, что мог бы не адаптироваться в Штатах. Привык бы, никуда не делся. Вопрос в ином. Зная историю родной страны, хочу, чтобы хорошо было здесь, а не где-то там, за океаном. И я должен этому способствовать по мере сил. И детей своих обязан воспитывать в России. Чтобы они жили здесь, на нашей земле. Когда говорят о людях мира, для меня это одновременно и абстрактно, и непонятно. А корни где? Мы же не перекати-поле.

Поэтому главная идея, которую перед собой поставил: создать в Кузьмино родовое гнездо, чтобы мои дети всегда знали и помнили: у них есть место, куда могут вернуться. В любое время дня и ночи. Где бы ни находились и ни работали, в каком-то городе или стране. Если будут чувствовать, что есть отчий дом - родной и теплый, им станет легче жить. Такое у меня мнение, даже твердое убеждение.

Об обретении малой родины

- Но почему Кузьмино? Других мест не нашлось?

- Случайно получилось. Мои родители купили здесь дом. Еще лет тридцать назад. Они же оба родом из деревни, труженики великие, привыкли вечно ковыряться в огороде - сажать, копать, поливать, пропалывать. Без этого не могут жить. Потом, правда, не знают, куда урожай девать. Но это отдельная тема.

Словом, такие муравьи-работяги. Сколько раз говорил: папа, мама, отдохните, картошка недорого стоит в магазине. Нет, надо посадить, окучивать, выкапывать... Оба напоминают детскую игрушку, которую однажды завели, а та не может остановиться. Они приезжали сюда летом, как на дачу. А потом я решил, что пришло время строить дом. Сначала думал о Подмосковье. Но там или сильно дорого, или шесть соток и соседи, которые в окна заглядывают. Поэтому стал искать подальше.

- У вас в Москве квартира?

- Даже несколько, сдаем в аренду. Хорошее подспорье для семейного бюджета. В столицу я приехал в 1992 году с одним чемоданом. Остановился у Сергея Домрачева, товарища, он сейчас живет в Америке, в Санта-Барбаре, а тогда работал в театре классического балета Наталии Касаткиной и Владимира Василёва. Помню, ехал я на "Жизель". Буквально на два дня. Но в Нижний Новгород больше не вернулся. Проверился в труппе у Сергея Радченко и остался.

Еще одна из жизненных развилок. У каждого дорога может пойти так и сяк. Важно не ошибиться в выборе конечного пункта следования. Путь разным может быть, но цель нужно определить правильную. Так и с Кузьмино. Московский этап жизни завершился, начался деревенский. Наверное, заметили, у нас и заборов, по сути, нет. Живем вроде не на окраине, а ощущение, будто ты один на краю света. Особенно, когда осенью дачники разъезжаются...

- А земли у вас сколько?

- Несколько гектаров. Шесть или семь. Для жилья. Ну и участок сельхозназначения - двести гектаров, на нем сено косим. Может, займемся агротуризмом, откроем сыроварню. В будущем. Если хватит ума и сил.

- Дом строили или брали готовый?

- С нуля. Мне давно нравилась усадьба Середниково, где Михаил Юрьевич Лермонтов проводил много времени в молодые годы. И я нарисовал проект, попросил строителей сделать что-то наподобие, скопировать один из флигелей. Двенадцать на двенадцать метров, два этажа. Не мог же привезти семью в чистое поле. С туалетом типа сортир на улице...

О старом кирпиче

- У вас к тому моменту сколько было детей?

- Двое. Еще старший сын Александр есть от первого брака, но он в Москве, с нами не живет. А с Настей мы родили сначала Федю и Колю. Еще в городе. Проша, Василиса и Марфа появились на свет уже здесь. И часовню я построил. Родители говорили, мол, подожди, одно заверши, потом возьмешься за следующее. Но у меня так не получается, сразу много дел веду... Сейчас очередной фундамент готовлю, в Вязниках стройка идет. Денег на всё нет, а так мог бы еще больше развернуться.

Конечно, лучше бы идти потихонечку, от одного к другому, но, боюсь, тогда точно ничего не успею. Времени, в принципе, не так много. Потом силы оставят, желание пропадет. Хорошо, если заряжу энергией свою ребятню, и она продолжит начатое. Ну, может, и не только своих детей, но и посторонних людей... Во имя чего мы живем? Тяжелый вопрос. Каждый свой смысл находит.

Хотя, если честно, многие его и не ищут, плывут по течению. Меня вот спрашивают: зачем тебе этот старый кирпич? Объясняю: чтобы было красиво, как раньше. Не отстают: и на кой это надо?! Как объяснить, если человек живет другим, меня в упор не понимает?

Восстанавливаю в Вязниках архитектурный памятник 1818 года постройки. Дом Панникова. Два века стоит. Даже не представляете, сколько туда денег вложил. Очень много. Наверное, мог бы пять квартир купить в Москве. Маленьких, однокомнатных. Нет, реставрирую то, что планомерно разваливалось на протяжении десятилетий. До сих пор там царит разруха. Но, знаете, каждый день прихожу туда, что-то делаю. Один работник помогает.

- А что хотите сделать?

- Пришла в голову идея: открыть в Вязниках хореографическое училище. Это же останется надолго! Меня не будет, а оно продолжит функционировать, детей научат балету.

- Что раньше было в том доме?

- Сначала жил купец Панников, потом фабрикант и меценат Синьков. У него было много мануфактур, занимался текстильной промышленностью. Магнат, школу построил для рабочих. Потом была библиотека. В советское время в здании располагались школа, УПК - учебно-профессиональный комбинат, госпиталь во время войны.

Когда мы сняли штукатурку, вскрылись старые стены, заделанные проемы, всякие балки и перекладины. Вдруг понял, что двести лет здесь жили люди, надеялись, верили, что-то делали, а сейчас тут я, и от меня во многом зависит судьба особняка. Возникло ощущение, будто здание живое, я прихожу, как врач, и лечу его. Пломбу в зуб ставлю, вывихнутую руку на место возвращаю... Там ведь лишь стены остались, даже отопление сняли, всё разворовали, наркоманы и пьяницы устроили притон. Два пожара приключилось, здание чудом уцелело.

- Вы его купили?

- На аукционе. За миллион рублей. А вложил уже двадцать. И надо еще сто. Материал подорожал раз в пять. Но начатое не брошу. Говорю же: здесь я - доктор, а от пациентов не отказываются. Выхаживаю дом, разговариваю с ним, прошу: потерпи еще. Там же и стены прогнили, влага пошла, все сырое. Меняем пол, потолки, крышу. Что-то чиним. Печь откопали, на полтора метра внизу была. Подвалы двухметровые сейчас затоплены. Много еще работы. Трудно, очень трудно, но интересно. В принципе, мог бы не строить. Никто ведь не заставляет. Это вопрос совести.

О друзьях на расстоянии

- Похоже, нашли на него ответ?

- Понимание есть. Мне ясно, что делать. Но не могу, конечно, утверждать, будто во всем разобрался. Наверняка ошибался и еще буду, но вижу направление, куда двигаться, не жалея сил, энергии и всего прочего. Да, окружающих тоже порой не щажу. За это меня не очень любят. Покоя не даю, подстегиваю. С другой стороны, как иначе? Всегда есть дилемма: восстанавливать или нет, косить или дать зарасти бурьяном. Взять те же деньги. Зачем они нужны, если не на благие дела?

Конечно, люди разные. Кто-то любит проснуться и поваляться в кровати, ничего не делая. А я встал и включился в работу. Иногда вообще не сплю, даже не ложусь. Допустим, готовим спектакль к показу. Надо костюмы собрать, в Москву отвезти, порепетировать. Бывает, на сон минутки не остается. Понимаю, так нельзя, это ненормально, но у меня нет штата помощников, персонала, которому можно всё перепоручить. Приходится самому делать. А потом с ног валишься...

- Сколько вы домов построили в Кузьмино?

- Главное здание, часовня, конюшня с пристройкой, гостевой домик дирижера...

- Почему он так называется?

- Верю, однажды к нам приедет дирижер, и будет там жить. Точно! Мне бы сюда пригласить маэстро Гергиева. Представляете, оркестранты сели на лугу, настроили инструменты и - как жахнут! Было бы здорово. И, мне кажется, вполне осуществимо, если правильно идти к цели.

- Вы знакомы с Валерием Абисаловичем?

- Лично - нет. Хватает того, что вижу его дела. В моем окружении есть люди, которые стремятся перезнакомиться со всеми знаменитостями. А я в это время песок гружу, баньку топлю или книжку читаю. Полагаю, это важнее. Нет, не так сказал... Еще решите, будто пренебрегаю, себя ставлю выше. Другое имел в виду. Заочно я знаком со многими, в курсе творчества, взглядов. Слежу на расстоянии, дистанционно. И ощущение, что все они - мои друзья. Такой вот получается абсурд.

О возрождении деревни

- О музее кузьминской игрушки рассказать забыли.

- Отдельная тема. Новая наша достопримечательность, она теперь есть и на Яндекс.Картах. Люди сюда тянутся, по навигатору находят, с дороги заезжают. Но это не только музей, но и мастерская. Обучили многих земляков из соседних сел и деревень. Теперь здесь ватный край.

- Раньше ничего подобного тут не было?

- Нет. Вернее, так: в прежние времена вся Россия делала ватные игрушки. Для новогодних елок и не только. Потом ремесло постепенно исчезло, а сейчас старина опять востребована. Вот я и подумал: почему бы не возродить по-настоящему? Получилось. Показываем, специальные мастер-классы проводим.

- Вы всем заправляете?

- Мои теща и тесть, родители Насти. По образованию Елена и Валерий Качаевы бутафоры-кукольники, окончили институт в Одессе. На пробу сделали ватную игрушку, и всё быстро-быстро пошло. Теперь и бутики из Москвы заказывают, и Суздалю на юбилей партию изготовили. Работы много, не хватает рук и времени.

Кстати, изба, где сейчас музей-мастерская, была первым домом, приобретенным нами в Кузьмино. Он принадлежал семье Курюкиных. Деревенские обычно стремятся жить, как к городе, а мы, наоборот, хотели поближе к земле. Поэтому отодрали со стен фанеру и обои, обнажили деревянный сруб, навели порядок.

- Сколько сейчас семей в Кузьмино зимует?

- Четыре. Наши родители - мои и жены, мы с Настей да ее сестра Ксения с мужем-священником. Все дружно оставили московские квартиры и вслед за нами перебрались сюда. Ксения тоже ватница, делает прекрасные игрушки. Правда, развивает другой бренд - "Синьковская мануфактура". В принципе, похоже на наши поделки. Вата та же, нюансы есть в красках, тональности. Отец Петр восстанавливает храм Сергия Радонежского в соседнем селе Пески. Мы теперь и в Кузьмино крестный ход проводим. С хоругвями и молебном в нашей часовне.

Хочу, чтобы жизнь отсюда не уходила. Сейчас ведь как? Из маленькой деревни люди перебираются в поселок побольше, оттуда - в город. Из Кузьмино - в Пески, потом - в Вязники, Владимир, Москву... Так и пустеет земля русская.

Вокруг полно заброшенных мест. Хотиловка, Свиново, Тополевка, Семёнки... В них почти никто не живет. Покинутая земля. А раньше все поля были усеяны-засеяны. Ехали вдоль, а там - морковка, огурцы, свекла. Ни одного бревна в лесу не валялось - сразу на дрова пилили. У всех была скотина, за участки боролись, косили сено на зиму. А сейчас, смотрите, округа бурьяном зарастает... Школу вот в Песках закрыли - крыша провалилась. И какие, скажите, перспективы у села после этого? Мы с Настей уже несколько лет каждое утро возим детей на уроки в Вязники. А дорога разбитая, как после бомбежки. Да вы сами по ней сегодня ехали...

Словом, что тут рассказывать? Картина, увы, типичная. Всё, что зависит от моих скудных сил, делаю, ни перед кем не отчитываюсь. Могу спасти вот этот клочок земли русской и копаю его, возделываю по мере возможностей. Но я натура увлекающаяся. Возьму косу, думаю, минут десять сейчас помашу и вернусь, а сам пропадаю на час. Или кирпичи начинаю перекладывать и на полдня выпадаю из жизни. А остальные дела стоят. Это тоже моя проблема.

О выбранном курсе

- А кони вам зачем?

- Покататься, во-первых. И самим, и детворе. Во-вторых, это красиво. Пасутся под окнами благородные такие лошадки. Зовут Беспутица, Байкал и Брусника. Это вторая моя попытка завести коней. Первых трех покупал в Рязани. Но их увели. Я взял в работники цыгана. Настоящего. Думал, будет свой Будулай, классная история просматривалась. Однажды он ушел, а через некоторое время и лошади пропали. Видимо, навел воров. Искал я потом по интернету, но бесполезно...

Понимаете, любым делом надо серьезно заниматься. И большую конюшню можно сделать, и птицу на продажу разводить, и коз. Мы же варили сыр, вкусный получался, натуральный деликатес. Но нельзя объять необъятное. Моя проблема - хочу сам всё делать, а нужно делить полномочия...

- Как смотрит народ на вас?

- Нормально. Как в старом анекдоте: вот радость-то, у соседа корова сдохла! Внешне все добрые, а что на душе у каждого - непонятно. Но на это я точно не отвлекаюсь, для меня важнее с курса не сбиться, ребятишек на путь истинный направить. Федору уже четырнадцать. Взрослый, можно сказать. Николаю одиннадцать, по моим стопам пошел, в Перми учится. Прохору шесть, Василисе три, Марфе скоро годик исполнится.

Каждый день думаю, как свой взгляд, понимание жизни передать детям. Разговариваю с ними. Хочу, чтобы, когда вырастут, побольше делали для других, не думая ни о деньгах, ни о карьере, ни о личной выгоде. Не знаю, получится ли объяснить, вложить...

- Не увидел у вас в доме телевизор.

- А его там нет. И в Москве не было. Уже лет двадцать обходимся. Хотя сейчас много каналов хороших про культуру.

- Детвора не скучает по большому городу?

- Да вы что! У них хор, сольфеджио, фортепиано, другие кружки, рукопашный бой. Заняты с утра до вечера. Скучать-то когда? Во дворе гуляют. В Москве разве выпустишь на улицу? А тут вышел - лошади пасутся, зайцы прыгают, лоси захаживают. Два раза в неделю - баня. Обязательно. Зимой - снеговики, лыжи, санки. Мои дети знают, что булки растут не на деревьях, помогут и накосить сено, и высушить...

О танцах на траве

- Вы настояли, чтобы Николай в балет пошел?

- У него способности, данные. Стопа, координация. Поэтому и отдали в хореографическое училище. Сначала хотели в Москву или Питер, с Борисом Эйфманом уже договорились. Но в Перми проходил детский конкурс "Надежда", Настя с Колей поехали туда. Сын танцевал сцену из "Щелкунчика". Жене так понравились город, обстановка...

Как раз отмечалось трехсотлетие Перми. Красивый, современный и одновременно спокойный краевой центр. Люди другие, не столичные. В Москве каждый ходит павлином, нос задирает. На Урале иначе. Хотя, честно сказать, я не был там тридцать лет и даже боялся приезжать. Ни разу после выпуска не возвращался. Думал: сейчас нахлынут воспоминания, и я с ума сойду. Оказалось, всё нормально, крышу не снесло.

Я же туда повез Колю. Зашел в интернат, говорю, мол, тут, сын, мы на чердаке лазили, а здесь я каждый день бегал по десять километров вдоль берега Камы, там была прорубь, в которой купался... Теперь опять хочу туда съездить.

- Настя у вас тоже танцевала?

- Да, она балерина. Пришла ко мне устраиваться на работу. Опоздала, помню, у нас началось занятие. Забегает. "А вы кто такая?" - "Настя Качаева..." Она хорошо танцевала. И сейчас продолжает выступать. 11 августа здесь, в деревне, мы показывали "Лебединое озеро", и Настя выходила на сцену.

- Народ собрался?

- Пришел. Но в тот день с утра была пасмурная погода, затем зарядил дождь. Все звонили, спрашивали: будет спектакль или нет. Планировали начать в час дня. Я решил стартовать чуть раньше. Слава Богу, на время дождь прекратился, потом возобновился, но нам хватило "окна". Танцевать на мокрой сцене невозможно, пуанты скользят.

Осенью хочу девочек из балетной школы Вязников свозить на гастроли в Китай. Поэтому нужно было прогнать спектакль на публике. Чтобы юные артистки почувствовали атмосферу, получили какую-то практику.

Музыку транслировали через компьютер и аудиоколонку. Площадку для выступления сами делали: скосили траву, принесли настил, потом разобрали. А куда деваться? Папа помогал мне привезти, увезти...

- Билеты продавали?

- Нет, всё бесплатно. Как говорится, театр - людям. Конечно, искусство должно поддерживаться, но об этом обязано позаботиться государство.

- Сколько зрителей в итоге пришло?

- Человек шестьдесят-семьдесят, наверное, были. Не считал. Скамейки стояли, стулья.

- Балет показали полностью?

- Чуть сократили из-за надвигавшихся тучек. Первый и второй акты почти не тронули, а из третьего оставили фрагменты. И четвертый целиком, чтобы был финал, завершенная сюжетная линия. Трех солистов мы привезли из Москвы, остальные - местные. Мой Коля танцевал Шута, хотя ему еще рановато. В школе в Вязниках я поставил уже четыре балета на детей. "Дюймовочка", "Белоснежка", "Щелкунчик" и "Чиполино".

- С учеников вы берете деньги?

- Тысячу восемьсот рублей в месяц. Всё, что платят, отдаю за аренду зала. Нам же надо где-то репетировать, пока в основном помещении идет реставрация. Работаю в минус три года. Впрочем, это неважно. Точнее, важно, но не настолько. Хочу, чтобы результат был, и эти дети стали потом артистами. У них есть шанс уехать от своих огородов и посмотреть мир.

О смысле жизни

- Не противоречите себе? Сперва говорили, что люди бегут из Кузьмино в Пески, а оттуда с пересадками в Вязниках и Владимире - в Москву, теперь же сами подталкиваете их уезжать.

- Нет-нет! Для меня важно, чтобы ребята профессионально состоялись. А покидать малую родину им для этого совсем необязательно. Наоборот, мечтаю со временем открыть театр здесь.

- Где?

- В Вязниках. Зачем ехать в Москву, чтобы репетировать, если всё можно сделать тут? Ребята окончат хореографическое училище и станут артистами. Возьму их трудовые, начну платить зарплату. Будут отсюда ездить на гастроли и по России, и за рубеж. Сел на "Ласточку", приехал в Шереметьево и полетел, куда надо.

- Нью-Васюки. Утопия.

- Но почему? Вся Америка не живет исключительно в Нью-Йорке или Вашингтоне. И крупный бизнес делается не в мегаполисах. Люди предпочитают дома за городом, в сельской местности. А нам непременно надо стремиться в Москву, чтобы заработать деньги. Может, лучше включить мозги, научиться извлекать пользу и прибыль там, где родился? Я против, чтобы все рвались в столицу. Она высасывает лучшие силы, а земля, повторяю, пустует. Понимаете, болит душа за страну...

- Кузьмино стало для вас родным?

- Будто всю жизнь прожил! Не представляю, что было бы, если бы сюда не попал. Где бы скитался, чем занимался... Да, ставил бы балеты, выпускал спектакли, это, конечно, очень важно для меня. Но обстановка, которую видите вокруг, пожалуй, еще важнее. Сейчас вот выйдем из дома, а на небе - звезды, почувствуете колыхание травы от ветерка, шуршание леса, утром, если решите переночевать в гостевом домике, проснетесь от крика петуха. Не передать словами!

Приезжаешь в Москву и заражаешься ее ритмом. Все бегут, и ты с ними. Какие-то проекты сразу в голове, встречи, переговоры. Сюда возвращаешься, опускаешься на землю и берешь ее силу. Тут другие приоритеты. Не деньги заработать любой ценой, а взглянуть на всё со стороны - на себя, на людей, на свою жизнь. Ведь никто не знает, сколько кому дано провести времени на белом свете. Стоит ли суетиться на пороге вечности? Что-то разговор у нас получается печальный...

- Вы артист, представитель тщеславной профессии. Должны стремиться блистать, а не закапывать себя в глуши.

- Знаете, раньше испытывал что-то подобное тому, о чем вы сказали. А потом прошло, отпустило.

- И не завидуете известным коллегам?

- Вы уверены, что они счастливы?

- Не знаю.

- Вот и я. Понимаете, за маской может скрываться что угодно. Но дело не только в этом. Каждый воспринимает счастье по-своему. То, что одному хорошо, мне, может, и даром не нужно.

Вот вы спрашивали, знаком ли я со знаменитостями. Слушаю иных и вижу, что не хочу с ними общаться. Совсем! Наверное, они умные, образованные, но то, о чем они говорят, мне совершенно не интересно. И в обсуждениях как бы злободневных тем участвовать тоже не готов, вариться в одном котле с этими людьми...

Поэтому абстрактные успех или слава для меня мало значат. Да хоть бы никто не знал об Анатолии Емельянове! Ради Бога. Я делаю спектакль, рассчитывая, что он будет учить людей. Мы же не механически танцуем на сцене, а стараемся заложить и донести определенный смысл. Если получилось, и человек выйдет потом из зрительного зала, задумавшись, буду считать, что выполнил миссию. Пришел с одним настроением, посмотрел спектакль, внутри что-то чиркнуло, и ушел в другом состоянии духа. Значит, не зря работали.

Хотя иным людям не нужен ни балет, ни Чайковский. Это им по барабану. Таких не пробьешь. Говорю же, и я классическую музыку полюбил не сразу, а когда начал ставить балеты. Открыл тогда эту дверь и увидел: господи, там же целый мир, которого раньше не замечал. Хотя и учился в культурном заведении, но всё как-то мимо прошло. То спорт, то прорубь... Понимаете?

Детям сейчас говорю: Федь, стой, замри! Видишь, какое красивое здание, до чего же здорово раньше всё делали... Или: Коль, не беги, взгляни на закат. А музыку слышите? Буквально останавливаю их, показываю то, что сам раньше не замечал. Меня никто носом не тыкал в эту красоту, не говорил: оглянись по сторонам... Меня такому не учили, я же готов поделиться со своими детьми...

Когда спрашиваете про знаменитостей и то, не страдаю ли из-за дефицита славы, могу твердо сказать: вообще не переживаю. Люди приезжают сюда, радуются, и, считаю, это уже успех. Представляете, я один... нет, мы вместе воссоздаем эту деревню. Если бы и другой что-то возродил, и третий, и четвертый, может, всё у нас тогда было бы по-другому. Лучше. Хотя бы чуть-чуть.

Об умении держать спину

- Хотел спросить в завершение: а лебеди тут, в Кузьмино, есть?

- Гуси. Они похожи, только шеи короче. Еще осенью аисты, журавли в теплые края пролетают. А мы тут остаемся.

- Когда в следующий раз покажете "Лебединое озеро"?

- 20 и 21 октября танцуем "Жизель" и "Золушку" в Доме музыки на Павелецкой. Надо везти костюмы, декорации, репетировать. А так не хочется уезжать отсюда! Поэтому и говорю: моя цель - здесь создать труппу. Думаю, получится. Для этого всё есть. Вот ученики вырастут. Главное, чтобы им было интересно тут, артистам.

- Ребята есть хорошие у вас в Вязниках?

- Девчата. Маловато пока учеников. Немногие слышали о нас, рекламы не хватает...

- Сколько человек учатся в балетной школе?

- Около тридцати. Одни девчонки.

- Пацаны не хотят?

- Это ведь провинция. Рассуждают как? Борьба - вот да, дело, а балет... Менталитет не тот. Тут любят частушки, русские народные песни и шансон. Даже те, кто ходит ко мне в школу, пока не понимают, что хочу дать профессию на всю жизнь, а для этого надо стараться... Тяжело.

- Себя в их возрасте вспомните.

- А я и не забываю. Поэтому набрался терпения, старательно объясняю... Точно не опускаю руки и не раскисаю. Что хорошо у артистов балета - нас сразу учат держать спину прямой. В любой ситуации.