Тамара Мельникова - хранительница

В принципе, статус и заслуги позволяют Тамаре Михайловне взирать на музейную жизнь чуть отстраненно и даже как бы сверху. Но - нет. По-прежнему каждое утро она приходит в рабочий кабинет и трудится до вечера. По-другому, видимо, не может и не хочет. Привычка - вторая натура.

Мы встретились у парадного въезда в усадьбу. Мельникова, не тратя ни минуты, тут же повела куда-то вглубь территории, объясняя на ходу: "Экскурсия и разговор - чуть позже. С этим можно подождать. Хочу сначала показать вам кое-что..."

По просторной зале легко кружили четыре пары, одетые в костюмы лермонтовской эпохи. Вальс, мазурка, полонез... Зрители, они же - туристы, сидели и робко взирали, потом, откликнувшись на приглашение опытных танцоров, сами попробовали повторить отдельные па.

Мы с Тамарой Михайловной не стали смущать дебютантов и отвлекать их наставников, тихонько вышли из комнаты, прикрыв за собой двери...

О бальных танцах

- Я хоть и не с корабля, однако на бал попал. Что это было?

- Вы же сами ответили: реконструкция дворянского бала, которые проводились в начале XIX века. Лермонтов, как известно, был вполне светским человеком, по своему происхождению принадлежал к высшему обществу, прекрасно танцевал, и мы решили, что будет правильно показать нашим гостям, как развлекались молодые люди два столетия назад. Знаете, когда мы задумывали эту историю...

- Мы или вы?

- Предложила я, а коллеги поддержали... Идея возникла в процессе подготовки к какому-то празднику. Захотелось, чтобы была пара, одетая по всей красоте XIX века. Но не стоять же столбом им, таким нарядным. Подумали: пусть вальсируют. Получилось удачно, кто-то и сказал мне: может, продлить? Так и сделали. Позвали местную молодежь, из Пензы пригласили для консультаций и мастер-классов специалиста по историко-бытовым танцам Наталью Кинге...

- Но дворян отменили в 1917 году.

- Верно, поэтому мы и попробовали возродить традиции балов, наглядно всё продемонстрировать.

- А где в селе Лермонтово взять людей со светскими манерами и благородной осанкой?

- Мне кажется, в вас сквозит легкий столичный снобизм. Русский человек очень талантлив. В некоторых так называемых простых людях природой заложено гораздо больше, чем они используют за всю жизнь. Я давно убедилась в этом. Могу сказать, что преподающая в Пензенском культпросветучилище Наталья Викторовна тоже сначала смотрела на меня с большим сомнением, мол, Тамара Михайловна, что вы, это же деревенские ребята...

Но мы попробовали. В какой-то момент у нас сложилось даже семь или восемь пар. Всё упиралось в юношей, нужно было где-то их найти. С дамами оказалось проще, они охотнее соглашаются и всё делают.

Словом, начали учиться. Одних мы забраковали, другие сами ушли, не выдержали...

- Это когда было?

- Господи, дайте вспомнить. Лет двадцать назад. Какое это имеет значение?

- За такой срок у вас уже должны были образоваться танцевальные династии.

- Главное не это. Сюда приходят много мальчишек. Если успели заметить, пока мы стояли в зале, они танцуют без всякого страха. Более того, даже не ждут приглашения от профессионалов, сами начинают вальсировать с одноклассницами.

Раньше было много отказников, а сейчас таких почти нет. Всё сразу воспринимается и принимается. И взрослые, и дети могут стесняться, это нормально. Но гости балов научились схватывать суть, поняли, что это за танцы, как надо себя вести. Мы ведь предварительно делаем вступление, объясняем, что к чему.

- Сколько танцев обычно показываете?

- Сейчас скажу. Кадриль, котильон, лансье, вальс - четыре вида, мазурка, венгерка, полька... Полонез в разных вариациях, конечно. С него начинается. Вот и считайте...

- А те, кто кружил сегодня, тоже деревенские ребята?

- Конечно. Других у нас нет. Причем трое - садовые работники, ухаживающие за деревьями. И один компьютерщик. Еще есть два экскурсовода, но они сейчас в отпуске.

- Одежда откуда?

- Мы пошили костюмы. Естественно, по моде века. Сделали прически. У нас всё идет в соответствии с канонами. И тексты почти целиком взяты из воспоминаний о Лермонтове и его произведений. Из "Маскарада", например.

- И много балов вы даете?

- Не более четырех в день. Это тяжелая физически работа. Гораздо труднее, чем ухаживать за яблонями и копать огород.

- Действительно?

- Вы же видели мазурку, она называется мужским танцем. Женщины там играют второстепенную роль. Но силы, ловкости и одновременно изящества требуется по максимуму от всех.

- А вы танцуете?

- Сейчас почти нет. Но раньше, конечно, и танцевала, и пела. Говорят, хорошо получалось. На уроки приходила, показывала. Мне это было доступно. Сейчас со стороны слежу.

- За балы танцорам доплачивают?

- У нас существует четко разработанная система. За репетиции - одна сумма, за выходные дни или праздники - другая. За каждый бал платим. Наши артисты получают очень хорошие деньги. Особенно сейчас, когда увеличилось количество посетителей, и балы заказывают часто. Длинная очередь желающих стоит.

О главной фишке

- Откуда взялась мода?

- Это не случайность. Мы создали программу жизни в XIX веке. Сразу хочу сказать: это наша основная фишка. Не знаю, кто придумал, но Тарханы называют авторским музеем, который живет не по каким-то чужим правилам, а по собственному плану. Он был разработан уже в конце 1970-х годов.

Мы вдруг поняли, что Тарханы с окружающей их природой, местоположением, а главное - с ключевым героем, могут быть возрождены как усадьба XIX века. На ее базе мы стали воссоздавать природный и архитектурный ансамбли, где восстанавливаются социальные, исторические, бытовые, прочие условия и реалии, среди которых рос и воспитывался Михаил Юрьевич Лермонтов.

И, кстати, не он один. В похожих усадьбах жили многие наши великие соотечественники.

Когда мы осознали, какой шанс нам предоставился, начали осторожно приближаться к цели. Первое, что сделали, заказали проект реставрации зеленых насаждений. Усадьба эта редчайшая. Она небольшая, но дед Лермонтова Михаил Васильевич Арсеньев был умницей. Образованный и, судя по отзывам, добрый человек.

Он сам разбивал эту территорию. Прежде барский дом располагался в центре села, где сейчас находится фамильное захоронение Арсеньевых-Лермонтовых. Михаил Васильевич выбрал новое место в окружении бескрайних полей. Внук писал потом:

• "Как нравились всегда пустыни мне.
• Люблю я ветер меж нагих холмов,
• И коршуна в небесной вышине,
• И на равнине тени облаков..."

Выходишь на любое место и вокруг открывается простор. Кое-где ручьи, перелески. Усадьба так сделана, что имеет, по словам профессионалов, много видовых точек.

Панорама чудесная!

Я пришла сюда работать в 1968-м, а через год тогдашний директор и мой предшественник на этом посту Валентин Павлович Арзамасцев заказал проект реставрации. Я тому свидетельница. В объединении "Лесопроект" оказалась потрясающий ландшафтный дизайнер Валентина Агальцова, позже ставшая моей задушевной подругой. Ее знают очень многие, по проектам Валентины Александровны живут и толстовская Ясная Поляна, и пушкинское Михайловское, и тургеневское Спасское-Лутовиново, и Болдино, и Поленово... В эти, другие большие музеи-заповедники она вложила свой талант.

И в Тарханах Агальцова сделала изумительные вещи, сумев в точности восстановить архитектуру приусадебного парка. Надо было определить, какие растения тут росли. Например, у нас лучевые аллеи в дальнем саду чередуются - липа и клен. Лучи выстроены разными породами деревьев. Проект реставрации дал необходимые ответы, позволил представить, что станем делать и как с этим управляться. Мы поняли, что у нас будут ягодники, фруктовые сады, цветники, теплица, пасека, огород, поля засеянные.

Только и надо - взять да всё восстановить.

Мы и сегодня работаем по намеченному плану. Конечно, восстанавливали и архитектурные памятники - барский дом-музей, две церкви, людскую избу, теплицу, конюшню, дом ключника. Но сами по себе здания были бы мертвы. А мы их оживили, вернув каждому первоначальное предназначение. Есть церкви, в них идут богослужения. Они освящены. Из теплицы получаем овощи для столовой и цветы для озеленения усадьбы. Пруды зарыблены. На пасеке собираем мед. Ветряную мельницу восстановили. Она действующая, это не макет, на ней можно муку молоть. И так далее, и так далее. Никакой имитации тут нет. Всё живет!

О возвращении в прошлое

- Как далеко мы ушли в сторону, я лишь спросил вас про бал...

- А я объяснила, почему делаем это. Нам захотелось по возможности восстановить условия и приметы лермонтовского времени, которые служили созданию его произведений...

- Вы сказали, что и поете, и танцуете. А стихи не пишете?

- Нет. Это было бы большим неуважением по отношению к Михаилу Юрьевичу. Да и к литературе в целом. Нет, не осуждаю, но с упреком смотрю на людей, которые работают в музее какого-нибудь известного, выдающегося поэта да еще и сами сочиняют стихи. Так нельзя. Пиши, но не показывай никому. Иначе не может быть. Не должно.

Не надо играть в подражание. Речь же не об этом. Важно, чтобы люди, которые сюда приходят, ощущали себя в том времени. Поверьте, они становятся другими. Им здесь тихо, спокойно.

Вам уже показали место игр Лермонтова? Нет? Обязательно потом сходите.

Так называемый холм с траншеями. Нам показалось этого мало. Разработали программу, восстановили игры лермонтовского времени и предлагаем поучаствовать в них ребятам, всем желающим. Даже не знаю, кто больше радуется - дети или родители.

И таких примеров, подчеркиваю, много. Вот почему к нам часто едут семьями.

Посетители слушают здесь песни тарханских крестьян. Мы успели собрать и записать их до того, пока они не ушли окончательно. У нас есть свой маленький фольклорный ансамбль. Показываем и чудесную крестьянскую свадьбу - со всеми прибаутками, плясками и даже слезами. Люди смотрят. Им интересно. Вот так должно быть.

Даже кулачные бои устраивали.

- До крови?

- Нет, это лишнее. Кстати, для таких поединков существовал кодекс, нарушать его было нельзя, за это строго наказывали.

Назову еще конные карусели. Красиво одетые мужчины и женщины под музыку XIX века проделывают на лошадях различные па...

- Вы оживили прошлое, и люди поехали. Но почему?

- Во-первых, они находят другую жизнь. И, смею надеяться, у некоторых появляется желание каким-то образом вернуть ее себе. Понимаете? Может, в чем-то изменить быт детей или свой подход к окружающему миру.

У нас литературно-мемориальный музей, говоря сухим языком. Но фактически это площадка воспитания, где очень любят прекрасное. И воспитывают на нем. Помогаем людям представить условия, в которых росли гении. Чтобы они своих детей воспитывали, как бабушка Елизавета Алексеевна юного Мишу Лермонтова.

- Ну да, с гувернерами, прислугой, барским домом...

- Было бы желание. Материальных средств всегда хватит. Абсолютно уверена в этом.

- Не буду спорить с вашим опытом. Вы пришли сюда в 1968-м, через десять лет уже стали директором музея и оставались в этой должности до прошлого года. Сейчас вас назначили президентом, верно?

- Всё так.

- За это время перед вашими глазами прошли десятки тысяч гостей. С кем-то вы общались лично. Какой самый дурацкий вопрос вам задавали?

- Знаете, их было много. В принципе, у меня есть из чего выбрать, но стараюсь глупости не запоминать. Зачем?

- Хочу поучаствовать в заочном конкурсе.

- Попробуйте, коль есть желание. Спрашивайте.

- Правда, что в школе вы больше любили Есенина, чем Лермонтова?

- На самом деле, вопрос только кажется наивным. Он показывает уровень преподавания в советских образовательных учреждениях. Да и в российских, полагаю, тоже. Если поинтересоваться у любого человека, кто его любимый поэт, большинство ответит автоматически, не задумываясь: Пушкин, Лермонтов, Есенин. Стереотип восприятия.

Есениным я увлекалась в молодости. "Клён ты мой опавший, клён заледенелый...", "Не жалею, не зову, не плачу..." А Лермонтова полюбила, когда узнала его по-настоящему. И это говорит о том, что в школе все-таки существует недостаток в преподавании творчества разных писателей.

О роли случая

- Учились вы где?

- В Пензенском пединституте, а до этого в Бессоновской сельской школе, что в десяти километрах от областного центра. Родилась я не там, а на Западной Украине. Отец был офицером-пограничником и пропал без вести в первые же дни Великой Отечественной войны. Нас с мамой эвакуировали вглубь России. Так мы попали в Бессоновку. На самом деле, разбойничье село было, лихое.

Там я окончила десятилетку.

- И решили стать педагогом?

- Знаете, я хотела одного - петь и плясать. В девятом классе сказала: буду поступать в музыкальное училище. На что мама ответила, мол, дочка, сначала получи какую-нибудь специальность, чтобы на хлеб себе зарабатывать, а потом иди и танцуй. Вот и всё.

Я понимала, что легче всего пойти в пединститут. Не представляла себя техником, это казалось невозможным. Так стала учительницей. Сначала меня отправили по распределению в Колышлейский район, в Крутцовскую среднюю школу. Проработала там три года учителем русского языка. Потом умерла мама, и мы с мужем вернулись в Бессоновку, где у нас была квартира.

Геннадий окончил художественное училище в Пензе. Распределились мы в один год, но меня направили в Крутец, а его в Волгоградскую область, хотя мы были уже расписаны. Гена подумал, что это несправедливо, немножко поработал там и пешком ушел из Волгограда.

- В буквальном смысле слова?

- Может, где-то автостопом воспользовался. Но в Крутце появился совершенно неожиданно и стал преподавать рисование в той же школе, где я работала.

Потом мы перебрались в Пензу, и я пошла воспитательницей в детский садик. У нас уже дочка росла.

Жили в общежитии - шесть семей, девять детей по коридору. Моя Лена - самая маленькая. Ползала по полу, ходить еще не умела. А остальные бегают, на ручонки ей наступают... До сих пор со слезами вспоминаю, как же она это терпела. Прожили так два года, промучились, квартира нам не светила.

А потом в Пензу из Тархан приехал директор музея Валентин Арзамасцев. Мы с его женой вместе учились в институте, жили в одной комнате студенческого общежития. И она подсказала мужу, что, может, стоит меня позвать. Наверное, сказала, что я не очень глупая.

Валентин Павлович пригласил нас сюда, пообещал дать жилье. И мы согласились.

- Не обманул, всё прошло гладко?

- Нам выделили комнаты в здании, где сейчас столовая. Оно было такое страшное, уродливое... Его строили в 1962 году под библиотеку, но потом не сложилось. Там сделали две квартиры - Арзамасцевым и нам. Большая кухня, зала и маленькая тёмная кладовка, которую использовали как спальню.

И мы стали жить. Всё было хорошо, но мне казалось, что в Тарханах задержимся ненадолго. Как-то и не думала, что это навсегда. Я попала в отдельную квартиру и чувствовала себя в раю. А тут еще такая красота вокруг. Потом меня завалили работой. Валентин Павлович понял, что я могу быть чем-то полезна.

А дальше пошло как по маслу.

- Иронизируете?

- Не вспомню никаких препятствий, которые меня останавливали бы, жестко сжимали. Говорили: надо сделать, и я впрягалась. Арзамасцев сказал: займись экскурсиями. И я взялась. Училась, сама водила. Потом новая задача: надо стать хранителем. И я стала.

Так и двигалась от цели к цели.

О восстановлении справедливости

- Как вам удалось закрыть от посторонних взоров гроб поэта в часовне?

- Это стало моим идефиксом. Могилу открыли 1 мая 1939-го, когда создавался музей в Тарханах. Кто-то прислал в руководящие органы письмо, что захоронение Лермонтова подвергается разграблению, в склепе грязно, пол провалился... Ну и прочие глупости. Раз сигнал поступил, на место выехала комиссия. Эксперты убедились, что в письме - враки. Но подземелье все же вскрыли, чтобы посмотреть, в каком состоянии гроб.

А закрывать не стали. Это я так горько шучу. На самом деле, какому-то умнику пришло в голову привести всё в порядок и оставить могилу открытой.

При этом порядок заключался в том, что проход к гробу Михаила Юрьевича проложили по захоронению его любимой бабушки.

- Через могилу? Люди шли к Лермонтову, наступая на прах Елизаветы Алексеевны?

- Нет, захоронение еще тогда, в конце тридцатых годов прошлого века, извлекли и убрали в стену часовни. Там теперь мраморная доска. Но дорожка к гробу Михаила Юрьевича была выстелена как раз по месту, где прежде лежала Арсеньева.

Сейчас всё, как сделала бабушка поэта. Мы восстановили склеп, в котором стоял гроб. Он остался, как было написано, в "особом", то есть отдельном месте.

И входы тоже закрыли. Была северная стена, от нее шли ступеньки к захоронению.

- Когда всё удалось сделать?

- В 2013 году. Знаете, честно вам скажу, мне это не давало покоя. Считала, что так оставлять нельзя.

Я обратилась в Минкультуры России. Главный вопрос, который мне задали: что хотите изменить? Новое добавить? Я ответила: нет, восстановить старое захоронение. Тогда Владимир Мединский был министром. Он сказал: "Это ваша прямая обязанность. Какое еще разрешение вам нужно? Действуйте".

Я была счастлива. Так и сделала.

- Почему же до этого так долго не решался вопрос?

- Ой, мы очень много раз обращались в различные инстанции на региональном уровне. Ведь музей до 1997 года подчинялся области. Меня уговаривали: ну куда ты лезешь, чего тебе не хватает, почему не сидится спокойно? Ведь начнется шум, нас заедят. Мол, хозяйничают, тревожат прах...

Хотя мы добивались обратного.

- С какого момента вы стали поднимать тему?

- Не поверите, с начала восьмидесятых годов. Уже тогда вопрос стоял для меня предельно остро. Почти тридцать лет понадобилось, чтобы получить ответ...

- Со стороны местных жителей вы встречали поддержку?

- По крайней мере, никакого негатива не было. Удивляюсь и радуюсь, за всё время ни от кого не услышала ни слова упрека, будто мы что-то сделали неправильно.

- А отношение к музею в целом какое?

- Оно менялось. На первых порах нас считали нахлебниками, бездельниками. Постоянно присылали распоряжения, что надо направить сотрудников на сельхозработы. На ток сходить, свеклу прополоть...

В советское время тут был очень сильный совхоз.

- Как назывался?

- "Лермонтовский".

- Еще один мой дурацкий вопрос. Конечно же, "Лермонтовский"! Какие могли быть варианты?

- Администрация выделяла гектары, чтобы мы обрабатывали их. Как хотите, так и крутитесь. Пришлось ехать к председателю райисполкома. Сказала: всё, хватит, больше не будем ходить на ваши поля.

Наверное, местное начальство посмеивалось над нами. Для деревенских жителей мы выглядели чудно.

Своими мы стали, когда тарханские пошли работать в музей. И еще помню, как мы ходили по селу, собирали старые вещи, иконы, записывали песни. Это повышало наш авторитет, показывало, что мы любим Тарханы. А потом почти в каждом доме у нас появились "эмиссары" из числа новых музейных сотрудников. И как-то постепенно нас стали поддерживать.

О знаменитом поле

- Вы и всесильного в тот момент главу "Газпрома" Рэма Вяхирева смогли заманить сюда, сделав своим союзником.

- В некотором смысле повезло. Наша сотрудница работала с документами в пензенском архиве и случайно наткнулась на документ, который свидетельствовал, что родители Вяхирева из города Белинского и Башмаковского района. Это здесь, рядом.

С этой бумагой я поехала к губернатору Василию Бочкареву. Он был такой расторопный, сразу всё понял, быстро организовал и привез сюда Рэма Ивановича. Они прилетели на вертолете, сели на поле, по которому вы шли от сада.

Там потом еще приземлялись патриарх Алексий II и президент Владимир Путин. Так что поле знаменитое.

А Вяхирев пошел со мной, слушал внимательно. Доброжелательный был. Господи, царство небесное, чудесный человек.

Когда я закончила живописать, он сказал: а теперь покажите пруд, из-за которого вы так переживаете. А я действительно беспокоилась из-за Большого пруда. Он зарос камышом, стал вместилищем всяких отходов, бытового мусора.

- Дал Вяхирев денег?

- Берите выше! Рэм Иванович распорядился нанять большую бригаду пензенских строителей, оплатил необходимые материалы. Но и это не всё. Сначала считалось, что будем лишь пруд чистить. Но Вяхирев решил составить программу максимальной помощи музею. Туда вошли строительство конюшни, прокладка дороги на хоздвор и другие нужные для Тархан работы. Но начали с барского дома.

Эксперты сразу сообщили, мол, Рэм Иванович, всё проверили, старую постройку легче снести и собрать новую. Я сказала: только через мой труп! Дух лермонтовского дома необходимо сохранить.

Строители посмеялись и как бы в шутку предложили: давайте отправим вас в санаторий, подлечитесь, отдохнете, а вернетесь - будет стоять новый барский дом. Я повторила: нет. И тогда тон перестал был шуточным. Конфликт разрешил Вяхирев, велел: делайте, как сказала директор. Дом разобрали, вынули всё, что можно было использовать, и восстановили, как было, максимально применив оригинальные материалы.

- Это какие годы?

- Конец 1999-го или начало 2000-го.

О письме президенту

- А Путин когда прилетал?

- Ровно десять лет назад, в октябре 2014-го, на юбилей Михаила Юрьевича.

Мне кажется, президенту говорили, что Тарханы - лучшее из лермонтовских мест. Конечно, в Пятигорске хороший музей, но Путин предпочел сюда приехать.

Не знаю, помнил ли глава государства, что именно он помог построить здание музейно-просветительского центра в Тарханах. Если бы не Владимир Владимирович, трудно сказать, что вышло бы тут из юбилея. Я с 2006-2007 годов ходила и искала, топтала дороги во все кабинеты. Нам требовалось здание, чтобы достойно отметить праздник. Не было ни нормальной столовой, ни актового зала, ни гостиницы, ни помещения для выставок и экспозиций.

Правда, у меня в кабинете на столе уже лежал готовый великолепный проект. Его сделал прекрасный молодой архитектор Андрюша Самойликов.

- Но президент должен был для начала узнать о существовании этого великолепия.

- И Владимиру Владимировичу стало о нем известно.

- Как?

- Очень просто. Я обратилась в правительство, которое тогда возглавлял Путин, написала письмо и опустила его в почтовый ящик в Пензе.

До этого обзвонила и обошла всех, кого могла, сказала, что нужно музею. Ничего не сработало, отвечали отказом. Звучало сразу два "нет". Нельзя строить новое, поскольку по стране много старого, брошенного недостроя. И вторая причина: отсутствие лишних денег.

А после письменного обращения в Москву вдруг пришло разрешение на строительство.

Правда, мне еще раз повторили: денег нет.

И тогда я снова написала. Напрямую Владимиру Путину.

- Реально отправили обращение по почте?

- У меня не оставалось вариантов. Не помню аргументы, которые приводила, но подготовилась хорошо.

- Прозвучали убедительно?

- Может, даже с легкой слезинкой. И, знаете, деньги нашлись.

- Какая-то сказочная история.

- Абсолютно правдивая. Средства поступили, и в конце 2011 года мы начали строить.

Работы продолжались почти два года, даже чуть-чуть зацепили 2014-й. Уже благоустройством территории занимались. И всё, теперь на подъезде к Лермонтово в поле стоит эта красота.

В центре - выставочное пространство, а по бокам - гостиница, столовая и актовый зал.

О дорогих гостях

- Ну а Путина вы когда живьём увидели?

- Да вот в 2014-м, когда он к нам прилетел.

А уже в июне 2015-го Владимир Владимирович вручал мне Государственную премию в Кремле. После церемонии награжденные подходят к президенту, чтобы выпить вместе по бокалу шампанского. Там мы и поговорили накоротке. Путин сказал: "Какое же у вас прекрасное место". И повернулся к остальным гостям: "Вы были в Тарханах?" Никто не смог его поддержать, поскольку не ездили к нам. Владимир Владимирович заметил, мол, напрасно, надо исправлять упущение. Потом опять обратился ко мне: "Ну как вы там?" Говорю: после вашего приезда работы только прибавилось. Президент заметил, дескать, это даже хорошо.

- Кто еще был на церемонии?

- Александра Пахмутова с мужем Николаем Добронравовым. Известный режиссёр, он демократически настроен всегда. Забыла фамилию... Александр Сокуров. Еще актриса, которая в Латвию потом уехала.

- Чулпан Хаматова?

- Она. Мы даже поговорили немного. Хаматова занималась благотворительностью, я сказала, что больным детям было бы полезно с нами пообщаться, побывать на лермонтовских просторах. Она вежливо так выслушала, но я поняла, что ничего не случится. Может, ей и не надо это было, но мне хотелось показать, что готовы и можем помочь.

Знаете, никого к себе в гости всякими хитрыми приемчиками мы не зазываем. Приглашать какую-нибудь эстрадную звезду, чтобы потом выложить фото в соцсеть? Такой способ считаю совершенно недейственным.

Звать больших, важных людей и затем рассказать: и этот у нас был, и тот? Даже как-то неуважительно по отношению к Лермонтову. Одно время я писала такие письма, а потом поняла: напрасно это. Если человек не хочет ехать, не тянет его к Лермонтову, в душе ничего не шевелится при слове "Тарханы", заставлять не надо. Должны приезжать лишь те, кто сам к этому стремится. И таких много, вот у меня на столе далеко не полный список - готовлюсь к записи телепередачи. Хотите, прочитаю несколько имен? Олег Ефремов, Элина Быстрицкая, Евгений Рейн, Фазиль Искандер, Анатолий Приставкин, Станислав Говорухин, Инна Чурикова, Евгений Примаков, Михаил Швыдкой, Иосиф Кобзон, Андрей Дементьев, Виктор Астафьев...

Господи, какой замечательный человек был Виктор Петрович! Друг.

- Ваш?

- Тархан.

Астафьев провел тут четыре дня. Мы сидели, разговаривали, я позвала к себе домой сотрудниц музея, хотела, чтобы услышали его. Хоть бери диктофон и сразу записывай, будет настоящая литература.

А Александр Солженицын - очень трогательный, почти ребенок. Меня это поразило. Когда начала экскурсию, он стал конспектировать. Я говорю: "Александр Исаевич, ну что вы, зачем? Мы дадим вам нужные материалы". Он ответил, мол, так хочется всё это знать.

И еще потрясло, что он шел из дома-музея и нес два букетика. Один положил к памятнику Лермонтова, а второй - на могилу Михаила Юрьевича. Это было, знаете, очень тепло и искренне.

О запрещенном сравнении

- И все-таки еще раз спрошу: почему люди едут в Тарханы?

- Тут всё настоящее.

Недавно случайно услышала, как мальчишка лет одиннадцати говорит по телефону: "Колян, знаешь, где я сейчас? На фазенде у Лермонтова. Здесь круто! Ваще!"

Вот вам и ответ. Дети, подростки очень чувствительны к фальши.

- Я обещал задавать дурацкие вопросы. Кто, на ваш взгляд, круче - Пушкин или Лермонтов?

- Вам удалось меня удивить. Как-то никто прежде не спрашивал о подобном. Не формулировал вот так в лоб...

- Значит, я победил в конкурсе.

- Вы шутите, а я попробую ответить серьезно.

Конечно, гениев не нужно сравнивать, занятие пустое и бессмысленное. Александр Сергеевич и Михаил Юрьевич совершенно разные. Один - потомок арапа, второй - шотландец по происхождению. Только судьба у них общая. И печальный финал...

Понятно желание выстроить всех по ранжиру, но в искусстве так не получится. Впрочем, выдающийся художник Николай Ге давно написал: в поэзии первый - Лермонтов, в прозе первый - Гоголь, великий Пушкин и в поэзии, и в прозе где-то рядом. Рядом, но не впереди...

По-моему, очень точно сказано.

- А лично вам, Тамара Михайловна, что больше нравится - "Герой нашего времени" или "Капитанская дочка"? "Онегин" или "Мцыри"?

- Понимаете, Лермонтов писал совсем по-другому. У Александра Сергеевича прекрасные произведения, но мне ближе язык Михаила Юрьевича. Он современнее. Будто Лермонтов и сейчас живет с нами, только не использует сленг и прочие прибамбасы. Пушкин, извините, чуть более старомоден, у него много латинизмов, а Лермонтов ими почти не пользовался. Это мне очень близко.

Кроме того, Михаил Юрьевич был прекрасным рисовальщиком и блестящим шахматистом, играл на скрипке, фортепиано, флейте, пел арии из опер...

Конечно, я пристрастна, для меня Лермонтов нечто особенное, поэтому и привыкла не сравнивать его ни с кем.

Не хочу никого обидеть, но в любой ситуации и в любом контексте Лермонтов остается для меня главной фигурой, поскольку он очень помогает мне жить.

- Что вы имеете в виду?

- Всю свою жизнь. Говорю про всю свою жизнь и про помощь, которую Михаил Юрьевич мне оказывает.

Иногда ведь бывает очень трудно... А у него на всё есть свои рецепты.

- Например?

- Люблю его молитвы. Ни у кого больше не встречала такого безумно красивого цикла. Даже не так, тут нужно другое слово... Читаешь и понимаешь, что это и утешение, и оправдание для тебя. Помните?

• "В минуту жизни трудную
• Теснится ль в сердце грусть,
• Одну молитву чудную
• Твержу я наизусть.
• Есть сила благодатная
• В созвучьи слов живых,
• И дышит непонятная,
• Святая прелесть в них.
• С души как бремя скатится,
• Сомненье далеко -
• И верится, и плачется,
• И так легко, легко..."

Я вот думаю: чего человеку не хватало? Почему он писал такие стихи? Лермонтов знал и видел то, куда нам не дано проникнуть. А мы должны этим пользоваться, утешаться.

По крайней мере, для меня это очень важно.

- Двадцать семь лет - вообще не возраст, пацан по нынешним меркам...

- Хотите, чтобы порассуждала на тему "если бы да кабы"? Дескать, проживи Лермонтов еще лет десять-двадцать, сколько гениальных произведений создал бы. На мой взгляд, это нечестно. Сослагательное наклонение используется, чтобы заниматься самообманом. Считаю, это трусость. Мы все пугаемся, уходим от того, что случилось. Даже сильному человеку свойственны слабости. Иногда хочется спрятаться в норку.

- А чему вас научил Лермонтов?

- Не знаю. Что ни скажу, будет выглядеть банальностью... Хотя, если совсем уж честно, всё, что делаю по жизни, этому я научилась у мамы. Она любила меня так, что ее любви хватает до сих пор.

Что касается Лермонтова, он не дает отчаяться. Вот главное. Не позволяет опускать руки в самые тяжелые минуты. Надо искать выход. И даже не так. Не обозлиться, не стать жестокой - в этом Лермонтов очень помогает. Часто читаю его молитвы, особенно эту - "Я, матерь божия".

• "Я, матерь божия, ныне с молитвою
• Пред твоим образом, ярким сиянием,
• Не о спасении, не перед битвою,
• Не с благодарностью иль покаянием,
• Не за свою молю душу пустынную,
• За душу странника в свете безродного, -
• Но я вручить хочу деву невинную
• Теплой заступнице мира холодного.
• Окружи счастием душу достойную,
• Дай ей сопутников, полных внимания,
• Молодость светлую, старость покойную,
• Сердцу незлобному мир упования.
• Срок ли приблизится часу прощальному
• В утро ли шумное, в ночь ли безгласную -
• Ты восприять пошли к ложу печальному
• Лучшего ангела душу прекрасную".

О герое нашего времени

- На территории музея стоят таблички "Зона тишины". Это чья идея?

- Моего предшественника, а реализовала ее я. Хотя и не уверена, что это так уж нужно. Люди должны сами почувствовать...

- Но иногда полезно помолчать, побыть в тишине.

- Правильно, но не надо подсказывать, тем более навязывать... Нет, мы искусственно не добиваемся примерного поведения от людей, которые сюда приходят.

Нельзя заставлять. Даже подобным объявлением. Если работаем по-настоящему, табличка с предупреждением не понадобится. Некоторые посетители порой не понимают: здесь надо помолчать. И даже у могилы разговаривают в голос. Понимаю: это недостаток воспитания. Но мне всегда стыдно, что мы должны напоминать. Значит, где-то недорабатываем.

- Тоже, наверное, из категории дурацких вопросов. Кто герой нашего времени?

- Для меня тот, кто не нашел в жизни себя, свое дело, свою дорогу. По сути, лишний человек. Но, на мой взгляд, это не отрицательный типаж, а, скорее, несчастный.

- Сегодня это кто?

- Сколько угодно таких. Любой может стать.

- Это проблема?

- Конечно. Человек не живет полноценной жизнью, значит, не работает для себя и, скажем высоко, для страны. Это все-таки убыток. Если бы все могли найти свою нишу, вкладывали любовь, умения, желания во что-то хорошее, сегодня мы, конечно, по-другому жили бы.

- Пытаюсь понять: Лермонтов - герой нашего времени?

- Он точно не стал бы лишним, как не был и тогда. Он нашел себя и столько сделал для страны...

- Тогда последняя тема: поэт в России больше, чем поэт? Как вам эта формула?

- Знаете, хотела бы поспорить. Не знаю, что Евгений Евтушенко вкладывал в эту фразу, ставшую афоризмом, но Лермонтов равен себе. Он и есть настоящий поэт, который своим талантом давно всё доказал. Ему не надо быть больше или меньше. Он такой, какой есть, и этого достаточно. Его нельзя засунуть в какие-то искусственные рамки.

Честно сказать, не люблю все эти слоганы, хлесткие образы. "Пушкин - наше всё". Господи, как мне не хочется, чтобы это произносили. Зачем оскорблять Александра Сергеевича?

Пушкин, конечно, велик, но это еще не всё...

Я была главным хранителем музея и минимум треть коллекции, которая сейчас есть, скомплектована мной. Отдавали мне вещи в Тарханы по одному слову: Лермонтов. Я приезжала, рассказывала, что у нас и как, после чего люди делились реликвиями.

У нас очень хороший мемориальный фонд, который я описала в своей книге. До сих пор пишу. Всё время. Потихонечку. Мне нравится это занятие. Словно остаюсь наедине с Лермонтовым, которого так люблю...

Пензенская область, село Лермонтово