"А-201" выходит на связь

Такой бюллетень был доставлен и по адресу Курфюрстендамм, 112-146, в котором размещалась Амт-IV, управление контрразведки РСХА. Впрочем, по привычке немцы называли Амт-IV (Четвёртое управление) по-старому: гестапо.

На одной из страниц, окаймлённой траурной рамкой, под изображением "Железного креста" было набрано крупным шрифтом: "ОТДАЛИ ЖИЗНЬ ЗА ФЮРЕРА И РЕЙХ". Далее следовали 12 фамилий сотрудников РСХА разных отделов, погибших при исполнении служебных обязанностей. В скорбном списке значился и Вилли Леман, криминальинспектор, погибший в декабре 1942 года.

Сотрудники, прочитав, только сокрушенно качали головой: "Жалко, хороший коллега был дядюшка Вилли..."

Да-да, именно так называли его многие сослуживцы: он был старше почти всех и по возрасту, и по стажу службы. Никто не задал ни одного вопроса: где, когда точно, как именно погиб их давний товарищ. Не положено интересоваться такими деталями. Это гестапо. Здесь всё засекречено - и жизнь, и смерть.

...В середине декабря 1942 года в квартире Леманов на Принцлауэр-Алле, 137, ночью раздался телефонный звонок. Криминальинспектора срочно вызывали на службу. Дело обычное. За тридцать почти лет замужества за полицейским офицером, а теперь уже сотрудником гестапо, жена Маргарет привыкла и к ночным звонкам, и к неожиданным командировкам мужа. Неизвестно куда и на сколько дней. Больше она его никогда не видела. Через несколько дней ей по телефону сообщили, что он погиб. Никаких подробностей. Пенсию и продуктовые карточки Маргарет, как положено, получила.

Странным показалось только, что ей не выдали тело мужа для похорон. Хорошо воспитанная немецкая жена сотрудника гестапо на всю жизнь усвоила правило: никогда и никому не задавать никаких вопросов. Даже собственному мужу. Меж тем в Третьем рейхе, точнее в РСХА, тогда лишь несколько человек знали о том, что действительно произошло со скромным по званию и должности чиновником гестапо.

Эти данные были засекречены. Не официальным документом, но устным приказом на самом высоком уровне. Секретность соблюдалась строгая. В первую очередь, ничего не должен был узнать фюрер и рейхсканцлер Адольф Гитлер!!! Или его тень - Мартин Борман. Ибо в этом случае невозможно было бы предсказать, чьи бы головы в РСХА полетели...

Потому как криминальинспектор полиции, оберлейтенант полиции и офицер СС Вилли Леман на протяжении многих лет был единственным в РСХА ценнейшим агентом советской разведки, действовавшим под ничего иного не обозначающими псевдонимами "А-201" и "Брайтенбах".

"Брайтенбах" был "инициативником".

Весной 1929 года в полпредство СССР в Берлине явился неизвестный посетитель. Грузный мужчина лет 45-50, с длинным, расширяющимся книзу лицом, с длинным же носом, с маленькими хитрыми глазками. Потребовал, чтобы дежурный комендант немедленно связал его с ответственным сотрудником. Такая встреча состоялась. Принял его дежурный дипломат Михальский. На самом деле это был кадровый сотрудник разведки ОГПУ Павел Корнель, оперативный псевдоним "Жан".

Посетитель, звали его Эрнст Кур, предложил свои услуги. За весьма умеренную плату. Сказался чиновником политической полиции Берлина в отставке. Тем не менее он был хорошо осведомлён о работе этого важнейшего отдела полиции, фактически контрразведки, где у него к тому же остались многие приятели. В конце концов Кур стал агентом советской внешней разведки под псевдонимами "А-70" и "Payne" ("Гусеница").

Кур оказался весьма полезным источником, в частности, он хорошо знал, как политическая полиция "обслуживает" постоянно находящихся в столице иностранцев - от журналистов до дипломатов. Очень скоро Корнель и резидент поняли, что "А-70" хоть и обладает определённой ценностью как агент, но в основном он посредник.

За ним определённо стоит обладающий серьёзной, причём свежей информацией, действующий сотрудник политической полиции Берлина. Так оно и оказалось. Всё сразу встало на свои места. В начале осени Корнель встретился с подлинным инициативником. Это был хорошо сложенный мужчина средних лет, помоложе Кура, с короткой мощной шеей и приплюснутыми ушами, как у профессионального борца. Одет был в неновый, но хорошо отутюженный серый костюм. В галстуке, серебряный зажим в виде пальмовой ветви, обвитой лентой имперских цветов, - эмблема так называемого "Союза бывших "африканцев". Звали его Вилли Леман. Он был сотрудником политического отдела полицайпрезидиума Берлина, в офицерском (лейтенантском) служебном звании криминальсекретаря.

Он родился в 1884 году в Саксонии, близ Лейпцига, в семье учителя. Саксония хоть и входила в Германскую империю, но была отдельным государством, королевством.

В юности Вилли увлекался столярным делом, но в 17 лет неожиданно для семьи поступил в военно-морской флот артиллеристом. Участвовал в боевых действиях в германских колониях на "Чёрном континенте" - отсюда в гражданском костюме значок-булавка "Союза бывших "африканцев".

В мае 1905 года Леман стал очевидцем Цусимского сражения. Крейсер, на котором он служил, стоял в отдалении на рейде. Разумеется, хорошо знал он и о героическом бое русского крейсера "Варяг" и канонерской лодки "Кореец" с превосходящими силами японцев. Мужество и самоотверженность русских моряков произвели на молодого немецкого моряка огромное впечатление.

Красного словца ради можно было бы написать, что эти впечатления молодости определили его инициативные предложения советской (русской) разведке через четверть века, в 1929 году. Разумеется, это не так. Хотя сам факт симпатии к России и русским действительно имел место. Главная же причина весьма прозаична, даже банальна: Леман нуждался в деньгах. Семейный человек, он любил жену Маргарет (детей у них не было). И - ещё одну молодую особу, рыжеволосую девушку по имени Леонтина, для которой купил маленькую швейную мастерскую-студию на Блюменштрассе. Леман мечтал, что, когда выйдет в отставку, откроет частное детективное агентство, для чего заранее поднакапливал денежки.

Следует учесть одно обстоятельство. В полицию Леман пришёл, отслужив на флоте добрый десяток лет ещё в кайзеровские времена. Вначале был обыкновенным шуцманом на берлинских улицах, с годами дорос до сотрудника отдела политической полиции Берлина. Уже при Веймарской республике.

Это многое объясняет. Веймар был порождён Версалем. Именно Версальский мирный договор привёл к власти в 1933 году Адольфа Гитлера. По этому договору Германия утрачивала все свои колонии, часть европейской территории, должна была выплатить огромные репарации. Страна была объявлена главной виновницей Первой мировой войны. Её армия была сведена практически к ничтожной по масштабам мировых держав величине - 100 тысяч человек. Не могла иметь Генерального штаба (считавшегося лучшим в мире), военной авиации, танков, подводных лодок, крупнокалиберной артиллерии и т. д.

Причём, что очень важно: Россия, одна из трёх, не считая США, главных противников Германии на фронтах, в Версаль приглашена не была. Следовательно, унизительный для немцев договор не подписывала.

Причина понятна - Октябрьская революция. Таким образом, Германия и Россия (впоследствии СССР) оказались странами-изгоями на политической карте Европы.

И невольно потянулись друг к другу не столько из взаимных симпатий, сколько из жестокой необходимости найти партнёра, с помощью которого выжить легче.

Проводя индустриализацию, СССР закупал в Германии заводское оборудование, станки, приборы, даже электрические лампочки. Потому отношение к России во многих общественных кругах Германии было доброе, во всяком случае, не как к недавнему противнику в войне

Вот и Леман: он никогда бы не обратился, например, со своим предложением к французам. А к русским? Почему бы нет? Они же нам не враги! Почему бы им немного не помочь, коль скоро ничего для Германии плохого он не совершает.

Так было в 1929 году.

Но вовсе не так после 1933 года.

В значительной степени эволюция Лемана, его превращение в антифашиста произошло именно потому, что он был профессиональным полицейским, то есть нормальным, уважающим своё предназначение, законность и порядок.

Он не мог без омерзения и тревоги взирать на беснующихся штурмовиков на улицах Берлина, безучастно наблюдать за их драками с коммунистами. Для него приверженцы Адольфа Гитлера не являлись политической силой, партией: слишком много в их рядах он видел уголовников и уличной шпаны.

...Вилли Леман был включён в агентурную сеть советской разведки под псевдонимами "А-201" и "Брайтенбах". Новый источник явился для Лубянки и берлинской резидентуры настоящей находкой. Читателя не должно смущать небольшое звание Лемана - оберлейтенант полиции и криминальсекретарь, а затем криминальинспектор. В Германии офицерское звание тогда ценилось чрезвычайно высоко, и оберлейтенант, в зависимости от конкретной должности, мог обладать весьма значительными оперативными возможностями.

Леман официально исполнял обязанности дежурного по отделу и через него проходила вся служебная переписка, в том числе секретная. С тех пор всё важное, проходящее в политическом отделе полицайпрезидиума Берлина, становилось известно резидентуре внешней разведки.

Самой крупной капиталистической страной в Европе, граничащей с СССР, была Польша, тогда крайне отрицательно относившаяся к восточному соседу. С 1920-х годов с территории Польши в западные области Украины, РСФСР, Белоруссии забрасывались хорошо вооружённые банды, проникали шпионы, диверсанты, террористы. Поэтому всё, связанное с польскими спецслужбами, весьма интересовало Лубянку и советское руководство. А тут - Леману его берлинское начальство поручило оперативную работу против Польши!

Леман вычислил и арестовал крупного польского агента доктора Моллиса-Лютцига и успешно перевербовал его. Именно тогда Лемана пригласили на службу в возрождающуюся военную разведку - абвер. Он благоразумно отказался и вместо себя пристроил туда доктора Моллиса. С той поры у Лемана завязались и навсегда сохранились доверительные отношения с несколькими офицерами абвера, что также высоко оценивали в Москве.

Кроме того Леман заботливо опекает полпредство СССР и другие советские учреждения в Берлине. Он регулярно сообщает через своих новых кураторов Германа Клесмета ("Генрих"), Карла Гурского ("Монгол") и других о готовящихся облавах полиции, предупреждает о советских гражданах, попавших в "разработку" контрразведки. Благодаря ему были выведены из Германии чуть ли не накануне неизбежного ареста нелегалы "Бом" (Эрих Такке) и "Елена" (его жена Юна). Информация Лемана позволила вовремя избежать провокации против помощника советского военного атташе.

Ситуация не только в Германии, но и во всём мире резко изменилась в 1933 году, после прихода к власти нацистов. Полицию самой крупной земли Германии - Пруссии - лично возглавил "Наци № 2" Герман Геринг.

И начал он с того, что уволил из полицайпрезидиума Берлина всех честных профессионалов, назначив на ключевые должности своих приверженцев. Некоторые из них ранее были частыми, как говорили в Берлине, "гостями государства", то есть постояльцами полицейской тюрьмы на Александрплац.

Умному и хорошо информированному контрразведчику Вилли Леману достаточно было нескольких месяцев, чтобы понять: власть нацистов принесёт немцам неисчислимые беды. Заставил его задуматься и пожар рейхстага... Он не знал, кто в действительности совершил это преступление, но профессиональное чувство подсказывало: дело нечистое, держаться от него следует подальше.

Тут же начались по всей Германии аресты видных коммунистов, социал-демократов, профсоюзных деятелей. Чаще всего - без обычного юридического оформления санкций. Вскоре резидентура получила задание исключительной важноcти, переданное, разумеется, руководством с Лубянки, но совершенно очевидно исходящее лично от Сталина: выяснить, жив ли исчезнувший бесследно после ареста вождь немецких коммунистов Эрнст Тельман. Если жив, где содержится, в каких условиях, каково его здоровье и т. п. "Брайтенбах" оказался единственным из агентов советской разведки, который сумел выполнить это задание.

Леман обладал редкой способностью: ни в малейшей степени не приноравливался к начальству, потому всегда и всем нравился: доброжелательностью, аккуратностью, безотказностью и профессионализмом. К тому же никогда не проявлял рвения к продвижению по службе, никого не подсиживал, что уже само по себе редкость в любом бюрократическом аппарате.

Должно быть, по этим причинам накануне 30 июня 1934 года Герман Геринг приказал ему и ещё нескольким сотрудникам неотлучно при нём находиться. Так Леман стал очевидцем пресловутой "Ночи длинных ножей", когда по приказу Гитлера без суда и следствия эсэсовцы расстреляли сотни, если не тысячи, штурмовиков, в их числе бывшего друга фюрера Эрнста Рема, а также ряд госу- дарственных деятелей и политиков, ставших неугодными. Видимо, с этого года мы можем твёрдо считать "Брайтенбаха" убеждённым антифашистом, прекрасно представлявшим, что страну ждут не только беды, но неизбежный крах, национальная катастрофа.

К этому времени Геринг на основе бывшего политического отдела полиции Берлина создал новую организацию, наделённую властными функциями и фактически неограниченными полномочиями. Называлась она "государственная тайная полиция". Зловещая аббревиатура "гестапо" стала знаковым обозначением установленного в Германии гитеровского режима.

Штаб-квартира гестапо расположилась в бывшей школе прикладных и декоративных искусств по адресу Принц-Альбрехтштрассе, 9.

В числе немногих профессионалов контрразведки Вилли Леман был переведён в гестапо. Как и все сотрудники этой службы он должен был вступить в СС и получить в этом "чёрном ордене" звание, соответствующее его полицейскому чину и должности.

Затем он вступил и в нацистскую партию - НСДАП - с ведома и одобрения Москвы.

Надо учитывать, что Леман прекрасно знал, как страшно расправляются в его ведомстве со всеми противниками режима, с коммунистами в первую очередь. Простая симпатия к Советской России теперь рассматривалась как тяжкое преступление. И жестоко каралась смертью. Или, в лучшем случае, заключением в тюрьму, или - новшество на немецкой земле - концентрационный лагерь.

Изобличение офицера гестапо как советского агента означало смерть после мучительных пыток. Если бы "Брайтенбах" работал на Москву только из-за денег, не таких уж больших, он наверняка отказался бы от этого опасного заработка: жизнь дороже.

А он работал. Значит, Леманом двигали благородные мотивы. Такими могли быть антифашистские взгляды, которые укреплялись по мере сотрудничества с советской разведкой.

В Германии после Версаля долгое время не существовало государственных орденов.

Потому в канун нового 1937 года четверо лучших сотрудников гестапо были удостоены почётных наград: портрета фюрера с его автографом в серебряной рамке с сопровождающей грамотой. Один из этой четвёрки - офицер Вилли Леман, он же - советский агент "Брайтенбах".

Редкий случай: этой награде радовались не только Леман и его начальство, но вся резидентура советской внешней разведки в Берлине!

В гестапо существовала практика ротации сотрудников. Время от времени их перебрасывали с одного участка на другой.

Потому однажды Леману было поручено контрразведывательное обслуживание ряда предприятий, как сегодня принято говорить, военно-промышленного комплекса. Ему довелось лично присутствовать при испытаниях первых образцов боевых ракет. Они проводились под руководством их главного конструктора инженера Beрнера фон Брауна.

Примечательно: испытания были глубоко засекречены, но - не противоречили строжайшим ограничениям Версальского договора. По простой причине: когда разрабатывались военные статьи этого договора, ракетного оружия ни в одной стране просто не существовало. Потому иметь его на вооружении Германии не запрещалось. Это позволило немцам выпустить в ходе Второй мировой войны по Лондону тысячи Фау-1 и Фау-2.

Леман подробно информировал об этих испытаниях своего нового куратора знаменитого советского разведчика Василия Зарубина ("Бетти"). Информация стала поступать генсеку ЦК ВКП(б) И. Сталину и наркому обороны К. Ворошилову. Несколько позднее - заместителю наркома обороны М. Тухачевскому, который непосредственно руководил вооружением Красной армии. М. Тухачевский чрезвычайно внимательно отнесся к этой информации из Берлина и дал ей ход. Он предвидел большое будущее боевых ракет.

Между Леманом и Зарубиным сложились особо доверительные отношения. Этому способствовал ровный характер разведчика, природная доброта, внимательность, верность главному принципу оперативника: беречь агента пуще собственного глаза.

Однажды он обратил внимание на непривычно болезненный вид "Брайтенбаха".

Оказалось, что тот страдает хронической болезнью почек, отягощённой диабетом. Встревоженный Зарубин немедленно поставил в известность Москву. Руководство разведки ответило незамедлительно: выделена валюта для консультаций больного у лучших врачей Германии, приобретения самых современных дорогостоящих лекарств, лечения в специализированном санатории. Единственное важное указание: чтобы не "засветить" агента, надёжно легализовать деньги. Такая забота не могла не произвести на "Брайтенбаха" должного впечатления.

Начиная с середины 1930-х годов от "Брайтенбаха" поступала всё более тревожная информация. Она подтверждала, что Гитлер при явном попустительстве западных держав взял курс на отказ от Версальского договора и перевооружение Германии. На место стотысячного рейхсвера пришёл полумиллионный вермахт. Словно бросая вызов общественному мнению и правительствам стран-победительниц, немцы выпустили в честь этого события памятную серебряную медаль.

От агента "А-201" советская разведка своевременно знала о подготовке крупнейших внешнеполитических шагов Третьего рейха, вроде милитаризации Рейнской области, а затем и аннексии Австрии.

В 1936 году полицию Германии возглавил рейхcфюрер СС Генрих Гиммлер. Руководство гестапо также перешло к нему от Германа Геринга. Главными фигурами на Принц-Альбрехтштрассе, 9 стали такие одиозные и мрачные фигуры, как Рейнхард Гейдрих и Генрих Мюллер. Позднее некоторое время непосредственным начальником Лемана был Вальтер Шелленберг, будущий глава нацистской внешней разведки СД-VI.

Перевооружение вермахта артиллерийскими системами всех калибров, пулемётами, винтовками, производство боеприпасов, амуниции и т. п. происходило стремительно.

Военные предприятия страны, даже самые крупные, не были разрушены бомбардировками в Первой мировой войне: таковые тогда просто не проводились из-за зачаточного состояния тяжёлой бомбардировочной авиации и соответствующих бомб. Не было проблем и с квалифицированной рабочей силой.

В промышленных центрах, а это почти вся Германия, вполне хватало рабочих, мастеров, инженеров нужных специальностей, умевших хорошо делать не только швейные машинки "Зингер". Некоторые образцы тяжёлых орудий различного калибра и назначения, разработанные чуть ли не в последний год войны, были вполне современными и ничуть не уступали западным и советским аналогам.

Достаточно быстро немецкие инженеры и конструкторы решили проблемы и с созданием боевой авиации, танков, надводных и подводных кораблей, радиотехнических устройств военного назначения.

После захвата Чехословакии немцы получили огромное количество оружия чешского производства, на тот момент лучшего в мире.

Изучение оружия противника вообще-то является прерогативой и постоянной заботой военной разведки. Но так уж получилось, что в этой сфере серьёзных успехов добилась берлинская резидентура внешней разведки. Именно потому, что её ценный агент "Брайтенбах" как офицер гестапо долгое время "оберегал" военные предприятия различного профиля. Он сообщил достоверные сведения о создании четырнадцати новых типов оружия для возрождаемого вермахта. Назовём некоторые из них: крупнокалиберные орудия и миномёты, зенитные автоматические пушки, танки, боевые отравляющие вещества нового поколения, бронетранспортёры (их разрабатывала известная фирма "Хорьх"), цельнометаллические истребители конструктора Билли Мессершмитта и бомбардировщики Эрнста Генриха Хейнкеля. Информировал о том, что на 18 судоверфях ведётся строительство вначале 48, а затем 70 подводных лодок, снабжённых давним, но фактически забытым устройством "Шноркель", позволяющим субмарине "заправляться" воздухом, не поднимаясь на поверхность. В Москву также были переданы точные адреса пяти секретных полигонов, на которых испытывалось новое оружие.

Известно, что слабым местом Германии всегда были горючее, резина, селитра. В мирное время всё это закупалось за границей, что становилось или весьма затруднительным, или вообще немыслимым в войну.

"Брайтенбах" информировал, что под личным контролем Геринга закрытая лаборатория фирмы "Бравас" ведёт работы по изготовлению из бурого угля (другого в стране и не имелось) синтетического бензина, а также искусственного каучука.

Немецкие химики также успешно освоили производство искусственных нитратов. Следовательно, решили проблему производства взрывчатых веществ в случае перерыва поставок селитры из Чили.

Ранней весной 1939 года "Брайтенбах" сообщил о подготовке нападения Германии на Польшу. Он мог об этом узнать, потому как провокационные поводы агрессии (таковым, например, стал знаменитый "инцидент в Гляйвице"), а затем их исполнение было поручено именно гестапо.

Потому особый интерес для историков представляет апрельское 1939 года зада- ние Центра Леману:

"Систематически информируйте нас о подготовке Германии к нападению на Польшу и о других агрессивных мероприятиях Германии, в первую очередь на Востоке". И примечание на оригинале текста телеграммы: "доложено тов. Павлу. 19 апреля 1939 года". "Павел" - это псевдоним наркома НКВД Л. П. Берии.

Ещё четыре месяца должно было пройти до заключения пакта между СССР и Германией о ненападении. Из этой телеграммы следует, что никаких совместных с Германией планов о разделе Польши у СССР не имелось. А советская разведка предвидела не только нападение немцев на эту страну, но и то, что захваченная Польша станет плацдармом для дальнейшей агрессии на Восток. Отсюда и вынужденный шаг, предпринятый СССР после 17 сентября. К слову, СССР присоединил к себе территории Западной Украины и Западной Белоруссии, которые ранее входили в состав Российской империи и были утрачены лишь после злосчастной войны 1920 года.

...Страшный 1937 год нанёс огромный ущерб советской внешней разведке. Было репрессировано более половины её кадрового состава. К тому же после пакта она потеряла много идейных помощников в разных странах мира, не понявших стратегического значения этого шага СССР. Почти на год была утрачена связь с "Брайтенбахом". Погибли многие встречавшиеся с ним оперативники, сотрудники резидентуры и Центра, знавшие о нём по документам.

Летом 1940 года "Брайтенбах" пошёл на очень смелый поступок. Он подбросил в почтовый ящик на дверях советского полпредства развёрнутое письмо, в котором настойчиво просил немедленно восстановить с ним связь. Письмо заканчивалось словами: "...я считаю настоящий отрезок времени настолько важным и полным событий, что нельзя останавливаться в бездеятельности". Офицер полиции и СС считал "настоящий отрезок времени настолько важным" именно потому, что был хорошо осведомлён о готовящемся нападении Гитлера на Советский Союз.

В Берлин немедленно направили в кратковременную командировку заместителя начальника немецкого отделения Александра Короткова с заданием восстановить прерванную связь с рядом ценных агентов, в том числе с "Брайтенбахом". Разведчику удалось разыскать "Брайтенбаха", восстановить с ним полноценную связь и передать на постоянный контакт сотруднику резидентуры Борису Журавлёву ("Николай").

Нет возможности пересказать все донесения "Брайтенбаха" за последний предвоенный год работы с ним. Главное, что вся поступающая информация свидетельствовала о тщательной подготовке Германии к войне с СССР. Особое значение имело донесение "Брайтенбаха" о внезапном решении Гитлера напасть на Югославию после дворцового переворота в этой стране. Теперь мы знаем, что это на месяц отсрочило дату нападения на CССP.

Информация Лемана весной 1941 года становилась всё более красноречивой. Однажды его вызвали к руководителю, ведающему в гестапо персоналом. Как ветерана ведомства его спросили, кого из пенсионеров-отставников контрразведки он может порекомендовать, дабы они временно вернулись на службу, чтобы заменить на время молодых коллег, которых ждут новые важные дела за пределами Берлина. Нетрудно догадаться - где именно. Примерно с такой же просьбой к Леману обратились его давние знакомцы из абвера.

В начале июня "Брайтенбах" сообщил "Николаю" малоприятную новость: сотрудники гестапо переведены на казарменное положение. Домой их отпускали по очереди на короткое время: сменить бельё, переодеться. Не надо быть аналитиком, чтобы понять: счёт до начала войны пошёл уже на часы. Наконец 19 июня, в четверг, в кабинете Журавлёва раздался условный телефонный звонок, который означал: "Брайтенбах" просит немедленно встретиться. Они встретились в обусловленном месте - в скверике неподалёку от знаменитой берлинской радиобашни. "В воскресенье, 22 июня, на рассвете, в 3 часа вермахт вторгается в СССР по всей границе. Прощай, товарищ…" - выдохнул "Брайтенбах". Больше Вилли Лемана не видел ни один советский человек.

- Мне тогда было всего тридцать лет, - рассказывал мне ныне покойный Борис Николаевич Журавлёв. - Но я не могу восстановить в памяти, каким маршрутом я вернулся в посольство, чтобы дать телеграмму в Москву. В таком шоковом состоянии я пребывал от новости, в которую не хотелось верить...

...За 12 почти лет активной и успешной работы на советскую разведку "Брайтенбах" не совершил ни одной ошибки, не дал контрразведчикам ни малейшей зацепки для своей разработки. Профессиональной заслуги гестапо в его изобличении и аресте не было. Увы, свою трагическую роль сыграли суровые обстоятельства самой жестокой войны в истории человечества.

После 9 мая 1945 года Александр Коротков разыскал Маргарет Леман и сделал для неё всё, что можно: в те голодные времена обеспечил её хорошим продовольственным пайком и лекарствами.

Много позднее в узком кругу сотрудников советских органов госбезопасности в ГДР, в Берлине, Маргарет Леман были вручены золотые наручные часы с выгравированной надписью: "На память от советских друзей".

...Миллионы людей разных национальностей, граждан разных стран отдали свои жизни ради Победы над фашизмом.

В скорбном ряду есть и немецкие имена. В том числе: "Вилли Леман. "А-201". "Бpайтенбах".