"Растение, кокеруза называемое..."

Среди дел, полученных канцелярией министра внутренних дел графа В. П. Кочубея за август 1803 года, хранящихся в РГАДА, есть дело на шести листах, озаглавленное "О сочинении студента Медико-хирургической академии Радецкого о свойствах растения, кокеруза называемого". Само сочинение попало к Михаилу Николаевичу Муравьеву, который вполне оправданно имел репутацию просвещенного человека. Воспитатель Александра I и его брата Константина, сам питомец Московского университета, товарищ министра, он в 1803 году был назначен попечителем Московского учебного округа. Муравьев направил дело с собственным комментарием к министру, а тот доложил Александру Павловичу. "Государь император, приняв с благоволением, ...повелеть соизволил произвести расследование", а Кочубей немедленно препроводил дело в Государственную медицинскую коллегию, откуда оно и вернулось с обширной резолюцией...

О резолюции чуть позже. Но почему государственных мужей так заинтересовало сочинение какого-то безвестного студента о неведомой "кокерузе"? И при чем тут Министерство внутренних дел?

Прошло меньше года с тех пор, как 8 сентября 1802 года Александр I издал Манифест об учреждении в России министерств. Кочубей, один из "молодых друзей" императора, был назначен на пост министра внутренних дел, который занимал до 1807 года. Функции тогдашнего МВД значительно отличались от привычных нам.

"Предметы Министерства внутренних дел вообще принадлежат к государственному хозяйству и общему благоустройству", - писал новый министр. В министерстве учреждалось три экспедиции: первая из них, Экспедиция государственного хозяйства, должна была заниматься земледелием и отраслями промышленности¹, обеспечением империи продовольствием. Именно МВД занималось закупкой зерна, контролировало хлебные запасы (а помимо этого, запасы другого продовольствия - рыбы, соли и пр.). В 1803 году как раз случились недороды в ряде северных и Смоленской губерниях, поэтому сочинение попало к графу Кочубею и его подчиненным. Оно было как раз "в струю".

Распространение новой культуры, казалось, сулило решение хлебной проблемы. Указывая на достоинства растения, называемого "кокеруза", студент Медико-хирургической академии писал: "Сие будет для хозяев вящим побуждением к размножению плода... в толиком небрежении находящегося". Именно поэтому с такой серьезностью отнесся Муравьев к "новаторскому" предложению Радецкого. Энциклопедически образованный человек, всю жизнь занимавшийся самообразованием, Михаил Николаевич всегда ратовал за свободу наук - "необходимое условие не только для развития просвещения, но и для поднятия народной нравственности". Вникнув в суть сочинения студента, он заключил: действительно, на первый взгляд растение "кокеруза" - "весьма удобное к разведению во всех климатах и могущее служить великим пособием во время неурожаев". Но "может ли быть растение сие переселяемо из южных областей империи в другие", - засомневался мудрый Муравьев, и это предстояло выяснить.

Опасение товарища министра оправдалось. Заключение Медицинской коллегии гласило: в сочинении студента нет противоречия, но кукуруза "по многим наблюдениям естествоиспытателей не может произрастать в северной полосе Российской империи, ибо для совершенного сих плодов созрения требуется более летней теплоты".

"Впрочем, можно было бы его разводить в парниках", - добавлял эксперт Николай Леонтьев, "но издержки, каковые на сие потребны, гораздо превзойдут цену самих плодов".

Итак, предложение Радецкого "не прошло". Может быть, не стоило бы и писать о не совсем удачном "рацпредложении", если бы значение данного мелкого эпизода, на наш взгляд, не выходило за рамки чистой агрономии. Мы видим, что правительство молодого императора, действительно озабоченное голодом в некоторых губерниях, может быть, впервые в истории России пыталось решить проблему, полагаясь не на административный нажим, но на силу науки. В системе Медицинской коллегии нашлись опытные эксперты, которые в короткие сроки дали отзыв.

В ХVIII веке кукуруза, называвшаяся тогда "турецкой пшеничкой" или просто "пшеничкой", успешно выращивалась на огородах Ливенского уезда Воронежской губернии². Российская агрономическая наука, едва зарождавшаяся в середине ХVIII века, к 1803 году достигла значительных успехов. К 1800 году в России вышло 6 журналов, 120 оригинальных и переводных книг по сельскому хозяйству³.

Большую роль в пропаганде новых растений играло Вольное экономическое общество (ВЭО), созданное для поощрения русского земледелия и домостроительства. Оно собирало сведения о новых культурах (в том числе и о кукурузе), а на страницах "Трудов ВЭО", а также журналов "Экономический магазин", "Сельский житель" делилось этим опытом. Но не забудем, что статьи и книги второй половины ХVIII века издавались мизерными тиражами в основном авторами-помещиками и для тех немногих просвещенных дворян-землевладельцев, которые в своих имениях могли позволить себе агрономические эксперименты и новации.

Примечательно и то, что в деле 1803 года фигурирует сочинение студента. Конец ХVIII - начало ХIХ века в Европе в целом - это вообще время "прожектов". Просвещенное новаторство, предлагаемое "к пользе Отечества" в различных трактатах россиян (в том числе и в области сельского хозяйства), до тех пор было монополией немногих дворян.

Идея сделать Россию процветающей, добиться большей независимости российского сельского хозяйства от Западной Европы присутствовала в элитных экономических изданиях. Например, еще в 1788 году в ВЭО появилась статья "Патриотические мысли", в которой развивалась актуальная и по сей день идея: о необходимости продавать за границу не сырье, а продукты его переработки (то есть не воск, а свечи, не лен, а полотно, не заячий мех, а шапки и т. п.)⁴. Но то были проекты дворян. Российское же студенчество, появившееся в России немногим более за полвека до того и состоявшее в подавляющем большинстве из разночинцев, в начале ХIХ века находилось в неопределенном положении (поскольку даже ученые, представители "наук и художеств" в социальной иерархии тех времен приравнивались к ремесленникам). Усилия организаторов науки (М. В. Ломоносова, И. И. Шувалова, Н. И. Новикова, того же М. Н. Муравьева) были направлены на то, чтобы поднять престиж занятий наукой, "ученого сословия". (Московский университет давал шпагу студентам из разночинцев при произведении их в студенты в знак особого достоинства учащихся, хотя он так и не добился права давать им диплом на дворянство.) Но в абсолютистском государстве все блага и инициативы по определению должны были проистекать из центра, поэтому прaва участия в решении общегосударственных проблем даже представителям российского дворянства пришлось добиваться весь ХIХ век, не говоря уж о правах разночинцев. В нашем же случае, выступая с хозяйственной инициативой, подавая сочинение о "кокерузе", студент-разночинец Радецкий как бы посягал на доселе дворянскую привилегию - думать об общегосударственных проблемах. А это уже немало.

• _{1. Она же занималась и делами иностранцев, живущих в России. 2-я экспедиция называлась Экспедицией государственного благоустройства, ей были поручены заботы "о внутренней тишине", а 3-я - Экспедиция государственной медицинской управы - заботилась о снабжении империи докторами и медикаментами.}
• _{2. См., напр.: Милов Л. В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М. 1998. С. 260, 264.}
• _{3. Милов Л. В., Вдовина Л. Н. Культура сельскохозяйственного производства//Очерки русской культуры. Ч. 1. М. 1985. С. 137, 142.}
• _{4. Ежемесячные известия ВЭО. 1788. № 10. С. 24-30.}