"Вспомним, как на запад шли по Украине…"

Освобождение Киева было составной частью битвы за Днепр - одного из крупнейших сражений Великой Отечественной. С советской стороны эту борьбу вёл Воронежский фронт, переименованный 20 октября в 1-й Украинский. Командовал фронтом Николай Фёдорович Ватутин, но большое влияние на руководство войсками фронта оказывал представитель Ставки ВГК Георгий Константинович Жуков. Им противостояла часть сил группы армий "Юг" во главе с Эрихом фон Манштейном.

Поражение в боях под Курском, Орлом, Харьковом и на реке Миус, высокие потери, истощившие боевой потенциал войск, - всё это вынудило германское командование начать отступление за Днепр. На западном днепровском берегу с весны 1943 года возводились (в основном силами согнанных на работу местных жителей) оборонительные рубежи, впоследствии объявленные неприступным "Восточным валом". Впрочем, "неприступность" носила исключительно пропагандистский характер. К моменту подхода отступавших немецких войск эта линия обороны состояла всего из одной-двух, в лучшем случае трёх траншей. Только на некоторых участках, в том числе в районе Киева, "Восточный вал" представлял собой более серьёзное препятствие.

Значение этого рубежа можно было бы считать ничтожным, если бы не наличие большой реки перед фронтом обороны. Основной трудностью для атакующих было вовсе не преодоление водной преграды для захвата плацдармов и даже не господство более высокого западного берега над восточным. Самым узким местом была организация снабжения уже захваченного плацдарма и переброска тяжёлой техники. Без усиления техническими средствами войска на плацдарме оставались уязвимыми перед немецкими контратаками, особенно танковыми. Удержаться удавалось лишь ценой больших потерь.

Специфическая обстановка, сложившаяся в результате масштабного отхода немецких войск за Днепр, облегчала задачу захвата плацдармов, но в то же время делала невозможным развитие с них масштабного наступления. Отступая, немцы вынуждены были концентрироваться в районе переправ через Днепр у Канева и Киева и в ряде мест оголить фронт. Пользуясь этим, на ряде участков войска Красной армии вышли к Днепру раньше, чем немцы заняли на противоположном берегу оборону. Даже там, где немецкие войска не позволили упредить себя, оборона держалась сильно растянутыми, потрёпанными в предыдущих боях дивизиями, не способными предотвратить захват плацдармов в своей зоне ответственности.

Но у быстрого продвижения советских войск к Днепру была и оборотная сторона: они оторвались от своих тыловых баз и функционировавшей сети коммуникаций. Отступая, немцы тщательно поработали над тем, чтобы восстановление дорожной сети оставляемых ими районов заняло как можно больше времени. В начале битвы за Днепр уцелевшие железнодорожные станции снабжения находились не ближе, чем в трёхстах километрах от реки. Бедность тыла Воронежского фронта не позволяла компенсировать оторванность от баз за счёт автотранспорта. В автомобильных частях, подчинённых непосредственно фронту, имелось всего 1050 автомашин, способных одновременно поднять только 1943 тонны груза.

Николай Фёдорович Ватутин. Фото: из архива журнала "Родина"

Бедны средствами были и армейские тылы. Например, в автобатальонах, подчинённых 3-й танковой армии, имелось всего 318 исправных автомобилей, и командованию приходилось изымать автомашины из боевых частей для того, чтобы хоть как-то снабжать войска. В результате мотострелки превращались в обычную пехоту. Снабжение советских войск в этих условиях стало их ахиллесовой пятой. Только с середины октября, когда железнодорожные линии начали работать до станций Ягодин и Дарница, стало возможным нормально снабжать войска у Днепра.

Ещё хуже обстояло дело с переправочными средствами. Дело в том, что в полосе своего отступления немцы взорвали все мосты через реки, и большая часть переправочных средств фронта была к моменту подхода к Днепру израсходована на обеспечение переправ через Десну, Трубеж, Супой и другие реки к востоку от Днепра. До возведения через них нормальных мостов высвободить эти переправочные средства было невозможно. В противном случае о снабжении своих войск и переброске подкреплений можно было просто забыть. Своей тактикой выжженной земли немцы в самый ответственный момент вывели из игры большую часть инженерных войск и переправочных средств Воронежского фронта. Что касается переправочных средств, то они оказались недостаточно мобильными, чтобы вплотную следовать за передовыми частями. Ведь буксировали их тихоходными тракторами, а продвижение постоянно останавливалось из-за нехватки горючего.

Поэтому, когда 21 сентября 1943-го передовые отряды 3-й гвардейской танковой армии вышли к Днепру, все переправочные средства, на которые они могли полагаться, состояли из нескольких лодок, спрятанных партизанами, и затопленного немцами парома, который удалось восстановить. Вот на этих подручных средствах в ночь на 22 сентября были переправлены на правый берег Днепра первые бойцы Красной армии. Поначалу им сопутствовал успех: оборона на противоположном берегу практически отсутствовала. Пустые траншеи и дзоты не представляли никакой угрозы. Но уже днём 22 сентября в районе плацдармов появились первые немецкие подразделения. Наступил критический момент: крупная немецкая группировка начала переправляться через Днепр по мосту у Канева. Противник имел все шансы сбросить наши войска на плацдарме обратно в Днепр. А средства для переброски тяжёлого вооружения на правобережье у советских войск были крайне ограничены.

3-я танковая армия нуждалась в переправочных средствах сильнее всего. Чтобы переправить тяжёлую технику, командование шло на самые отчаянные шаги. Пытались использовать лёгкие переправочные парки, предназначенные для пехоты и её тяжелого оружия - миномётов, противотанковых пушек. На них удалось переправить несколько лёгких самоходок СУ-76 и танков "Валентайн". Пробовали переправлять на лёгких понтонах танки Т-34. Каким-то чудом два раза переброска прошла успешно. Но в третий раз переправа кончилась тем, что и танк, и понтоны затонули. Большая часть танков армии была переправлена на правый берег уже в октябре, а нормальное снабжение войск на плацдарме стало возможным только с 14 октября, после постройки моста. В лучшем положении оказались части 40-й армии, вышедшие к Днепру вслед за танковой армией: у них, по крайней мере, с самого начала было целых два тяжёлых понтонных парка. Правда, для переправы армии этого всё равно было недостаточно.

Пожалуй, самой мрачной страницей битвы за Днепр была история воздушного десанта у Канева. Эта операция была хорошо задумана, но плохо и несвоевременно исполнена. Произойди высадка на пару дней раньше, десант оказал бы решающее влияние на ход всей битвы. Район высадки имел ключевое значение для удержания стратегически важного Букринского выступа. Немецких войск там не было, но из-за нехватки горючего и запоздалого сосредоточения воздушно-десантных бригад высадка состоялась только в ночь с 24 на 25 сентября. К этому времени ситуация кардинально изменилась. Десантников сбросили на голову выдвигавшихся к плацдарму войск противника, превратив высадку в бойню. Лишь немногим удалось остаться в живых и перейти к партизанским действиям. Выдвижение немецких войск к Каневу и далее к плацдарму было легко просчитываемым шагом. Предсказать за день до высадки катастрофический финал не составляло труда. Этот просчёт стоил нескольких тысяч жизней (всего было десантировано более четырёх тысяч человек).

Эрих фон Манштейн. Фото: из архива журнала "Родина"

Наладив, пусть и с большим опозданием, переправы через Днепр, советское командование попыталось развить наступление с плацдармов на Букринском выступе. 12 и 21 октября были предприняты две масштабные попытки прорыва. В ходе этих боёв советские войска добились расширения плацдармов и соединения их в один крупный. Но главной цели - прорыва обороны противника - достигнуто не было.

Почти одновременно с Букринским плацдармом возникает плацдарм севернее Киева, получивший по имени находившегося рядом села название Лютежского. Этот плацдарм был захвачен войсками 38-й армии. История борьбы за него отчасти напоминает события на южном, Букринском, выступе. Переправа началась 26 сентября. К этому моменту противник уже занял на правом берегу оборону, однако держали её сильно растянутые и потрёпанные пехотные дивизии, которые не смогли предотвратить образование советских плацдармов. Но точно так же, как и на юге, советские войска столкнулись с проблемой отставания переправочных средств, что сильно затянуло борьбу и позволило немцам стянуть дополнительные силы. Одновременно с наступлениями под Букриным проводились атаки под Лютежем. Как и на юге, плацдарм ширился, но добиться прорыва не удавалось.

Причин неудачи наступления на Букринском плацдарме было несколько. Наступление затруднял пересечённый рельеф местности. Слишком мало было участков, на которых можно было использовать танки, что не позволяло полностью задействовать в прорыве силы танковых соединений. Наступление превращалось в медленное прогрызание обороны. Большая часть артиллерии всё ещё была расположена на левом берегу Днепра и не всегда могла поддерживать атаки, особенно когда советские войска продвигались в глубину немецкой обороны. Кроме того, немцам было хорошо известно, что именно этому плацдарму советское командование придавало ключевое значение: не случайно здесь располагалась целая танковая армия. Поэтому позиции перед плацдармом были плотно заняты немецкими войсками. В сочетании с условиями рельефа это делало немецкую оборону почти непробиваемой.

Закономерен вопрос: не было ли наступление на Букринском плацдарме ошибкой? Жуков и Ватутин считали, что нет. Они надеялись на то, что следующее наступление позволит вырваться из пересечённой местности на открытые пространства и добиться наконец прорыва. Эти надежды имели под собой основания, но такой прорыв стоил бы новых тяжёлых потерь. К идее переноса направления удара на другой плацдарм с более удобными условиями пришёл, видимо под влиянием начальника оперативного управления Генштаба А. И. Антонова, председатель Государственного Комитета Обороны И. В. Сталин. 24 октября Ставка отдала директиву № 30232, которой предписывалось перебросить 3-ю танковую армию и три-четыре стрелковых дивизии с Букринского на Лютежский плацдарм, откуда начать новое наступление. Командование фронта добавило к этим силам 7-й артиллерийский корпус прорыва и 3-ю гвардейскую миномётную дивизию, что завершило создание сбалансированной ударной группировки. Именно этот удар в конечном итоге привёл к освобождению Киева. С Букринского плацдарма согласно новому плану тоже следовало нанести новый удар, но теперь уже вспомогательного характера. Однако этот удар не принёс успеха.

Означает ли это, что борьба за Букринский плацдарм была бессмысленной? Такое радикальное утверждение вряд ли будет справедливо. То, что на Днепре у советских войск существовало несколько крупных плацдармов - Букринский, Лютежский, Днепропетровский, на которых велись активные действия, заставляло противника распылять свои силы. Прорыв с любого из них мог привести к развалу обороны по Днепру, а гарантий достоверности предположений, где именно в следующий момент будет нанесён удар, у немецкого командования не было. При наличии лишь одного плацдарма попытки прорыва были бы обречены на поражение. Между тем активность действий советских войск вынудила немецкое командование втягивать в бой резервы или держать их вблизи одного из плацдармов на случай кризиса. В итоге немцам пришлось обходиться без сильных подвижных резервов, которые можно было бы использовать против любого плацдарма. Фактически к началу советского наступления против обоих плацдармов могла быть оперативно использована только 20-я моторизованная дивизия.

Лютежский плацдарм в действительности не был так уж удобен для наступления. Как уже отмечалось, оборона на участке между реками Днепр и Ирпень, где наносился главный удар, была плотно занята немецкими войсками. Немецкое командование знало о широких перспективах, открывавшихся перед советскими войсками на этом направлении, начиная с охвата Киева с запада и кончая овладением фастовским железнодорожным узлом. Местность здесь была не такая пересечённая, как под Букриным, но достаточно лесистая. Кроме того, этот участок "Восточного вала" был подготовлен в инженерном отношении. Но одно принципиальное отличие от октябрьских боёв под Букриным всё же было - лучшее обеспечение артиллерии боеприпасами, что позволяло не только провести мощную артподготовку, но и эффективно поддерживать наступление. К тому же артиллерию удалось разместить на самом плацдарме, что увеличило дистанцию сопровождения атаки без перемены позиции.

Мощная, хорошо продуманная артиллерийская поддержка была основным фактором, предопределившим успешный прорыв немецкой обороны. В полосе 38-й армии плотность артиллерии превысила 300 стволов на километр. Наличие такой массы артиллерии, обеспеченной боеприпасами, позволило применять необычные тактические приёмы - например, поддержку атаки одновременно четырьмя огневыми валами. Это означало, что в ходе атаки перед советской пехотой находилась под постоянным артиллерийским огнём зона в 800 метров глубиной, которая перемещалась вперёд одновременно с продвижением войск.

С этой точки зрения крайне неубедительно выглядят рассуждения о плохой подготовке наступления под Киевом, вызванной якобы тем, что Сталин требовал овладеть городом к годовщине Октябрьской революции. Ирония заключается как раз в том, что эта операция была подготовлена значительно лучше, чем предшествующие попытки преодолеть днепровский рубеж, особенно если оценивать степень подготовленности не по затраченному времени, а по сосредоточенным для наступления силам, накопленным боеприпасам, организации снабжения и артиллерийской разведки.

Наступление советских войск началось 3 ноября 1943-го. Уже на исходе следующего дня части 38-й армии вышли к северным окраинам Киева. Однако судьба города к тому моменту решилась в другом месте. 4 ноября в бой была введена 3-я танковая армия, которая к исходу дня перерезала шоссе Киев - Житомир в районе Святошино. Опасаясь угрозы окружения, немцы 5 ноября начали отходить из города. Утром 6 ноября город был полностью очищен от арьергардов немецких войск. На его улицах появились немногочисленные уцелевшие жители: большую часть населения немцы угнали из города ещё перед советским наступлением.

Успешное наступление советских войск вызвало ответную реакцию немецкого командования. Была срочно начата перегруппировка сил с Букринского плацдарма в район к югу от Киева. На направление Фастов - Белая Церковь, наиболее критическое для операции, были брошены стратегические резервы - дивизии СС "Адольф Гитлер", 1-я и 25-я танковые. Вместе они составляли самую мощную на тот момент танковую группировку вермахта, ведь в их составе было свыше 700 танков и САУ (для сравнения: в 3-й танковой армии на 10 ноября числилось 670 танков и самоходок, из которых только 300 исправных). Если добавить к этому уже задействованные в сражении танковые дивизии, то получалась танковая армада, практически не уступавшая той, что нанесла удар по Воронежскому фронту в Курской битве. Только, в отличие от Курской битвы, у 1-го Украинского фронта не было превосходства в числе танков. И не было нескольких месяцев подготовки оборонительной позиции. С другой стороны, немецкое командование не располагало возможностью ввести в бой все эти огромные силы сразу: пропускная способность железных дорог не позволяла их быстро сосредоточить. Не было и времени, чтобы дождаться их сосредоточения. Пришлось вводить войска в бой по частям.

С этой точки зрения весьма интересны бои 7-25 ноября в районе Фастова, Брусилова и Житомира. В этих боях, начавшихся как встречное сражение, инициатива довольно быстро перешла в руки немецких войск. Несмотря на серьёзные потери, нанесённые 25-й танковой дивизии, советское командование не сумело использовать возможность разгрома немецких войск по частям. Возможно, причиной этого было стремление не ввязываться в серьёзные бои и как можно быстрее продвигаться вперёд. В результате две передовых бригады 3-й танковой армии были отрезаны от главных сил и вырвались из окружения, потеряв всю боевую технику. Основным силам армии пришлось перейти к обороне в районе Фастова.

С этого момента вплоть до конца декабря инициатива на участке 1-го Украинского фронта перешла в руки немцев. Пользуясь ею, они нанесли в ноябре серию ударов в районе Фастова, Брусилова и Житомира, а в декабре продолжили такие же атаки севернее Житомира. В большинстве случаев этим действиям сопутствовал успех. Удары, как правило, приходились по позициям стрелковых дивизий, не имевших достаточно средств усиления. Но советское командование быстро реагировало на эти успехи, перебрасывая силы с одного направления на другое. Перемещая на направление удара противника танковые части и противотанковую артиллерию, удавалось успешно тормозить немецкое наступление. Несмотря на качественное превосходство немецких танков, немецкие танковые дивизии не могли добиться прорыва там, где оборону занимали их советские аналоги. Танки в очередной раз доказали, что являются эффективным средством противотанковой обороны.

Показательно, что единственный успех немцев оперативного масштаба - окружение трёх советских дивизий в Житомире, был достигнут как раз там, где этой танковой подпорки у советской обороны не было. Любопытно, что для этого успеха оказалось достаточно уже потрёпанных в многомесячных боях танковых дивизий: относительно свежие недавно прибывшие немецкие дивизии в этот момент действовали в районе Брусилова, сковав танковые силы 1-го Украинского фронта.

Ватутин каждый день принимал новые решения о переподчинении и переброске стрелковых дивизий. Это позволяло быстро выстраивать новую линию обороны на направлении немецкой атаки. В качестве источника подкреплений использовались войска, всё ещё остававшиеся на Букринском плацдарме, и чрезмерно сильная (в сравнении с противостоящими ей слабыми немецкими заслонами) 60-я армия. Но эти силы брались мелкими порциями для парирования локальных кризисов, а не в целях радикального изменения ситуации.

Немецкое командование действовало гибко, однако преследовавшиеся цели имели узкий характер. Складывается впечатление, что перед нами совсем другой Манштейн - не тот человек, который всего полтора года назад ликвидировал Керченский плацдарм. Может быть, дело в определённом психологическом надломе, который когда-то имел в виду Наполеон, сказав, что на поле битвы быстро стареют.

Идя по пути наименьшего сопротивления, немцы не могли достичь крупных результатов. Локальные тактические победы остановили продвижение советских войск и позволили удерживать инициативу, но для решающего успеха необходимо было преодолеть сопротивление подвижных резервов 1-го Украинского фронта. Только в этом случае возможно было восстановить линию обороны по Днепру. Несмотря на качественное и количественное превосходство в танках, немецким войскам не удалось этого добиться.

Жалобы на сложные погодные условия и плохие коммуникации, встречающиеся в мемуарах участников событий с немецкой стороны, нельзя рассматривать как удовлетворительное объяснение. Ведь манёвры вдоль фронта у немецкого командования, несмотря на распутицу, получались хорошо, а прорыв в глубь обороны противника, для чего и существовали танковые войска, почему-то нет. Вместо прорыва происходило постепенное выдавливание советских войск: фронт был отодвинут на 20-40 километров. За это время за спиной 1-го Украинского фронта на западном берегу Днепра сосредоточились свежие силы из резерва Ставки: 1-я танковая, 1-я гвардейская и 18-я армии. 28 декабря усиленный ими 1-й Украинский фронт перешёл в новое наступление, в результате которого опасность повторного захвата Киева немцами была окончательно устранена.

Борьба за Киев - одно из ключевых сражений Великой Отечественной войны. Это был ещё один важный шаг на долгом пути к Берлину. В этой борьбе неразделимо сплелись героизм и трагедия, талант и ошибки, доблесть и жестокость. Её, конечно, нельзя считать поворотным моментом войны, как Сталинградскую или Московскую битвы. Но по задействованным в операции силам она вполне может быть отнесена к числу крупнейших.

Сейчас, после разделения украинской и российской государственности, ведутся попытки разделить историю двух народов, создать некую особую историю Украины, которая не имела бы точек соприкосновения с историей России. Битва за Днепр - пример бесперспективности такого подхода. Кровь погибших украинцев и русских, представителей многих других советских народов смешалась в этой великой реке. Кто теперь сможет её разделить?