"Заклятые друзья" Сергея Кирова

Официальная советская история трактовала образ Кирова примитивно. Между тем, Сергей Киров - фигура трагическая, личность противоречивая, во все периоды своей деятельности окруженная и соратниками, и врагами, и даже - "заклятыми друзьями", самым ярким из которых был Сталин. Вот их, друзей и врагов деятеля революции, отношения Кирова с которыми завязались в узел, еще крепче затянувшийся с его убийством, вспоминает сегодня "РГ".

"Антипод" Григорий Зиновьев

Политическая "звезда" Сергея Кирова по-настоящему взошла в 1926 году, когда по инициативе Сталина секретаря ЦК Азербайджана товарища Кирова перевели на работу в Ленинград, где он возглавил губком партии. Через полгода также с подачи Сталина, продолжавшего поддерживать Кирова, его избрали кандидатом в члены Политбюро.

Сталин к 1926 году уже развернул свою "кампанию" по устранению "ленинской гвардии", а Зиновьев был одним из ближайших соратников Ленина. С 1918 по 1926 год он руководил петроградской, а затем ленинградской парторганизацией. Вот его-то, старого ленинца, к тому же, по одной из версий, причастного к сокрытию ленинского "завещания" и архивов, Сталин и решил заменить на Кирова.

Киров не хотел своего назначения в Ленинград. В начале 1926 года он писал жене Марии Маркус: "Обстановка невозможная. Отсюда ты должна меня понять, как мне трудно ехать. Я делал все к тому, чтобы отделаться, но ничего не помогло. Удержусь я там или нет, - не знаю. Если выгонят, то вернусь в Баку". И позже: "Приехали позавчера в Ленинград, встретили нас здесь весьма и весьма холодно. Положение здесь очень тяжелое. <...>Ты знаешь, что я очень не хотел сюда ехать, послан вопреки моим желаниям". Ничего удивительного в этих словах Сергея Кирова нет - в Ленинграде его встретили настроженно, если не сказать - враждебно. Прозвали "карзубым" и "рябым". Он был "варягом", чужаком.

Как ни странно, большинство исследователей биографии Сергея Кирова обходят стороной его отношения с Зиновьевым. Разумеется, они не могли не быть знакомы по партийной работе. Но, судя по отдельным документам, симпатий друг к другу не испытывали. Зиновьев "держался типичным сатрапом..., жестоким, двуличным и ... трусливым". Был "мрачен, чрезмерно сосредоточен в себе, нелюдим даже с близкими по работе. В выступлениях истеричен. Зиновьев своей речью назидает, поучает. Киров - убеждает, разъясняет. Киров прост, доступен, доброжелателен, приветлив", - пишет историк Михаил Росляков в книге "Политические и уголовные преступления 1930-х годов". Не удивительно, что благодаря ораторскому таланту, личному обаянию Киров быстро завоевал симпатии ленинградцев.

Кроме того, считается, что чуть ли не в каждой своей речи Киров обличал троцкистов, в число которых входил Зиновьев. То есть Киров и Зиновьев были если не открытыми врагами, то антиподами - и по своим личностным качествам, и идеологически. Обстоятельства политической борьбы сложились так, что после гибели Кирова Зиновьев оказался идеальной кандидатурой на роль "организатора" его убийства.

После убийства Кирова Зиновьев написал и отправил в "Правду" некролог, но он так и не был опубликован. Однако этот факт Зиновьев пытался использовать в качестве слабого довода защиты, когда его обвинили в организации убийства Кирова.

"Я хотел бы теперь получить от Зиновьева прямой ответ: берет ли Зиновьев на себя не только моральную, но всю уголовную ответственность и притом полную ответственность за подготовку, организацию и совершение убийства Сергея Мироновича Кирова? Конечно, Зиновьев скажет - "да". Он так уже сказал в первый же день процесса, сжатый железной цепью улик и доказательств", - скажет затем на процессе по зиновьевско-бухаринскому делу "злой гений" сталинской судебной системы прокурор СССР Андрей Вышинский. На самом деле во всей пространной речи гособвинителя, изобилующей политической риторикой, никакой "цепи улик и доказательств", кроме признаний обвиняемых, нет.

Интересна реакция Троцкого на обвинение Зиновьева. "Зиновьев, Каменев и их московские друзья арестованы "в связи" с убийством Кирова. Оказывается все же, что для предания Зиновьева и др. суду нет достаточных данных. Почему же их арестовали? Вывод ясен: их арестовали ... для установления связи между террористическим убийством и оппозицией, всякой вообще оппозицией, всякой вообще критикой, прошлой, настоящей и будущей", - пишет Троцкий в "Бюллетене оппозиции" в январе 1935 года. И дальше, словно отвечая Вышинскому: "По существу обвинения Зиновьев и Каменев ничего не признали, да и не могли ничего признать, ибо никакого материального состава преступления не было. Но поставленные под топор военного суда они согласились принять на себя "политическую" ответственность, чтоб избегнуть расстрела за террористический акт..."

Обвиняемые во главе с Зиновьевым и Каменевым - всего 19 человек - были приговорены к высшей мере наказания.

Брат Серго

Сложно сказать, могли ли быть у крупных партийных деятелей той эпохи друзья в обычном, человеческом понимании этого слова, или только "соратники", но Серго Орджоникидзе называют одним из близких друзей Сергея Мироновича Кирова. В их судьбе много параллелей.

Сергей Киров и Серго Орджоникидзе познакомились в 1919 году, когда по приказу Ленина Киров отправился в Астрахань руководить обороной города. С января 1919 года Киров и Орджоникидзе организуют наступление 11-й армии на Северный Кавказ. К концу марта армия заняла Владикавказ, а к 1 мая - Баку, где Киров и Орджоникидзе, поддержав восстание рабочих против мусаватистов, вернули советскую власть.

В 1920 году Киров был назначен полпредом РСФСР в Грузии, но через год вернулся в Баку, где его выбрали секретарем республиканского ЦК. И Киров, и Орджоникидзе работают в Закавказье, укрепляют советскую власть, восстанавливают экономику. Но партийная карьера Орджоникидзе шла вверх быстрее, чем у Кирова. В 1926 году он был уже председателем Центральной контрольной комиссии компартии - был в то время такой партийный орган. Когда в 1926 году Кирова переводят в Ленинград, Орджоникидзе пишет что-то вроде "рекомендательного письма" питерским партийным деятелям Комарову, Москвину, Швернику: "Киров - мужик бесподобно хороший, только, кроме вас, он никого не знает. Ребята, вы нашего Кирыча устройте как следует, а то он будет шататься без квартиры и без еды". А позже хлопочет о госнаградах для Кирова.

Переписка Сергея и Серго неформальна, содержит множество личностных и даже интимных (если понимать под этим словом близость общения) моментов - непременные "приветы" членам семейств, вопросы о здоровье домочадцев. Сергей Миронович обязательно подписывается "Крепко тебя обнимаю и целую твой КИРОВ".

По некоторым свидетельствам, Сталин, который в это время также особенно сблизился с Орджоникидзе и Кировым, даже "ревновал" к нему последнего и старался "дружить" с ними по раздельности.

К началу 1930-х годов Киров, Орджоникидзе и Микоян образовали в ЦК так называемую "умеренную оппозицию" против Сталина - все они были недовольны его политикой, но в открытую его не критиковали. Существует версия, что члены это негласной "оппозиции" предложили Кирову сместить Сталина и занять пост генерального секретаря, но Киров от "переворота" и "повышения" наотрез отказался и предпочел остаться в Ленинграде, где чувствовал себя полноправным хозяином.

После убийства Кирова начало сжиматься кольцо и вокруг Орджоникидзе. Один за другим пошли аресты людей из его окружения. "После убийства Кирова началось уничтожение руководящих работников. Сначала в Наркомтяжмаше под видом вредительства начали арестовывать отдельных директоров предприятий, которых хорошо знал Орджоникидзе и которым он доверял, затем арестовали нескольких директоров сахарных заводов, - писал в своих воспоминаниях другой видный деятель эпохи, близкий друг Орджоникидже и Кирова, Анастас Микоян. - Орджоникидзе протестовал против ареста своих директоров, доказывал, что у них могут быть ошибки, просчеты, но не вредительство. Я также жаловался Сталину. Я ему говорил: "Ты сам правильный лозунг выдвинул, что кадры решают все, а директора заводов - это важная часть кадров в промышленности!" Но спорить со Сталиным в этой части было трудно. Он выслушивал наши возражения, а потом предъявлял показания арестованных, в которых они признавались во вредительстве".

По официальной версии Серго Орджоникидзе умер в 1937 году от сердечного приступа. Но его смерть сразу же обросла множеством домыслов, от убийства до самоубийства. Как бы то ни было, смерть и Кирова, и Орджоникидзе была выгодна Сталину. И он сумел воспользоваться преимуществами, которые они ему давали.

Анастас Микоян: друзья навсегда

Анастас Микоян был одним из "настоящих" друзей Сергея Кирова. Как и с Серго Орджоникидзе, они познакомились на фронтах гражданской войны в составе 11-й армии, в пору подавления мятежа мусавитистов в Азербайджане и борьбы за Баку. А после того, как Кирова перевели из Баку в Ленинград, Микоян стал вторым первым секретарем в ЦК Компартии Азербайджана.

В своих воспоминаниях Анастас Микоян очень тепло пишет о первой встрече с Сергеем Кировым в Астрахани: "Встретились как хорошие, давние знакомые. Человек живой, пытливый, умный, ясно и четко мыслящий, Киров мгновенно разобрался во всех тонкостях... За дни пребывания в Астрахани и частого общения с ним мы близко узнали друг друга и стали навсегда друзьями".

В последующие годы Киров и Микоян общались семьями. Маленькая деталь: чуть ли не первый холодильник в Советском Союзе американской фирмы "Дженерал электрик" появился у Сергея Кирова в 1933 году - тогда он стоил целое состояние, как два автомобиля "Форд" (сейчас этот холодильник выставлен в доме-музее Кирова в Санкт-Петербурге). Микоян, разумеется, знал об этом агрегате. И когда его в 1936 году отправили в командировку в США, тоже привез себе… холодильник. А в целом в результате той командировки в Советском Союзе появились майонез "Провансаль", "Советское шампанское", "городские" булочки, лимонад и фруктовые соки, замороженные полуфабрикаты и консервы и… "Книга о вкусной и здоровой пище". Да, и все-таки - холодильники, правда, их массовый выпуск наладили уже только после войны.

Гибель Кирова, а через несколько лет и Орджоникидзе, "перепахала" Микояна. "1 декабря 1934 г. после 9 часов вечера вызвали меня на экстренное заседание Политбюро. В кабинете у Сталина были Молотов, Ворошилов, Орджоникидзе, Каганович. Сталин объявил, что убит Киров. Он тут же, до какого-либо расследования, сказал, что зиновьевцы, потерпев поражение в открытой борьбе, перешли к террору против партии, - вспоминает Микоян. - Он предложил, чтобы Молотов и Ворошилов с ним немедленно выехали в Ленинград для проведения расследования этого дела… Предложил принять чрезвычайный закон, по которому за террористические акты террористы будут беспощадно наказываться и судебные решения о расстреле будут приводиться в исполнение немедленно, без права апелляции. Это было так неожиданно, невероятно, так нас подавило, что обсуждения никакого не было". Никаких "сенсаций" об убийстве одного из своих ближайших друзей Микоян не пишет.

Убийство Кирова положило начало сталинским репрессиям. "В 20-е годы отец хорошо относился к Сталину, искренне считая, что он - продолжатель дела Ленина. В 30-е годы, особенно после убийства Кирова, отец стал понимать, что со Сталиным происходит метаморфоза, - рассказывал уже в 1990-е годы сын Анастаса Ивановича Серго Микоян. - Потом началась война, отец весь ушел в дело снабжения и тыла, и фронта. Он с головой окунулся в эту важнейшую и труднейшую работу, и Сталин ему почти не мешал, только изредка вмешивался, чаще всего неудачно".

Молох сталинских репрессий миновал Микояна. Почему - однозначного ответа быть не может. Да, Микоян был любимцем вождя народов, всю жизнь общался с ним "на ты". Обладал незаурядным политическим чутьем, даже более того - приспособляемостью. Умел пройти, по его собственному выражению, "между струями дождя". Но вместе с тем - позволял себе спорить со Сталиным и даже сумел выторговать у него обещание во время репрессий не трогать его, Микояна, людей, создав тем самым в наркомате пищевой промышленности, который возглавлял, некий условный "островок безопасности".

Микоян пережил своих друзей и соратников - во всех смыслах. Начав политическую карьеру при Ленине, Микоян закончил ее при Брежневе. Это про него остроязыкий народ сочинил загадку: "От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича".

"Заклятый друг" Иосиф Сталин

Все исследователи биографии Кирова, кто пытается пролить свет на его убийство, не могут обойти вопрос об отношениях Сталина и Кирова - он ключевой. Мнения - полярно противоположные, от искренней дружбы до лютой ненависти. Думается, как часто бывает, истина "где-то рядом" - в судьбе Кирова Сталин сыграл роль "заклятого друга".

Своим возвышением Киров обязан Сталину. Именно Киров и Орджоникидзе на правах ближайших друзей провели ночь вместе со Сталиным после самоубийства Надежды Аллилуевой. Исследователи Николай Непомнящий и Александр Низовский предполагают, что именно после того, как Киров и Орджоникидзе стали свидетелями семейной трагедии и человеческой слабости Сталина, их отношения охладились.

С другой стороны, уже после гибели Надежды по приглашению вождя Киров подолгу отдыхал вместе со Сталиным на его черноморской даче - все лето 1934 года провел с ним в Сочи. В повседневной жизни в Ленинграде практически ни в чем не знал отказа. Но существует также версия и о том, что "умеренная оппозиция" прочила Кирова на место Сталина, а "вождь народов" с его потрясающей интуицией и способностью видеть человека "насквозь" не мог об этом не догадываться.

Александр Бастрыкин (да-да, тот самый, председатель Следственного комитета России) в совместном с журналисткой Ольгой Громцевой труде "Тени исчезают в Смольном" пишет о том, что сразу после гибели Кирова следствие рассматривало пять (!) версий его убийства: теракт белогвардейцев; умышленное убийство, совершенное террористом-одиночкой; теракт зиновьевской оппозиции; троцкистский заговор, осуществленный агентами иностранной разведки; убийство на почве ревности. Сталин же сразу "вцепился" в самую выгодную для него "зиновьевскую" версию. Таким образом, он в буквальном смысле одним выстрелом убивал двух зайцев: избавлялся от возможного конкурента в своем ближайшем окружении и "добивал" троцкистов в СССР.

В последующем в различные периоды советской истории шесть правительственных комиссий пытались пролить свет на убийство Кирова. Если во времена Сталина основной была версия о зиновьевском заговоре, то во времена Хрущева и развенчания культа личности получила распространение теория о том, что именно по поручению Сталина ликвидировали Кирова. В 1956 году была создана так называемая комиссия Шверника. Официально ее данные так и не были обнародованы, по более поздним публикациям можно сделать вывод: комиссия посчитала Сталина "заказчиком" Кирова. Однако неопровержимых документальных доказательств этой теории нет до сих пор, а само "кировское дело" засекречено по сей день.

Светлана Аллилуева, дочь Сталина, в хрущевские времена писала: "Не лучше ли и не логичнее ли связать этот выстрел (Николаева) с именем Берия, а не с именем моего отца, как это теперь делают? В причастность отца к этой гибели я не поверю никогда… Был еще один старый друг нашего дома, которого мы потеряли в 1936 году, - я думаю, не без интриг и подлостей Берия. Я говорю о Георгии Константиновиче (Серго) Орджоникидзе". С ней категорически не согласен сын Берии Серго в книге "Мой отец - Лаврентий Берия". Понятно: каждый из детей "выгораживает" своего отца.

Леонид Николаев - "черный человек" Сергея Кирова

Мелкая партийная сошка, человек, не блиставший ни умом, ни образованием, ни внешностью (рахитичный и длиннорукий, с впалой грудью) Леонид Николаев вошел в историю только как убийца Кирова. Этот человек на самом деле был врагом "хозяина Ленинграда", без всяких полутонов и оговорок, и на самом деле люто его ненавидел и долгое время вынашивал идею его убить. Но политикой здесь и не пахнет.

Большинство современных исследователей считают, что убийство Кирова было продиктовано исключительно личными мотивами. История стара, как мир, и описывается фразой "ищите женщину". Женщину звали Мильда Драуле, она была законной женой Леонида Николаева и, как приписывала ей молва, любовницей Кирова.

Сергей Миронович Киров в Ленинграде был известен не только своими выступлениями перед рабочими, развитием промышленности и сельского хозяйства, партийной деятельностью, но и любовными похождениями. Особенную слабость он питал к балеринам бывшего Мариинского театра, после его смерти названного его именем - есть в этом какая-то усмешка судьбы. Интрижки были банальными, кратковременными. В противовес им связь с Мильдой Драуле длилась достаточно долго.

Она не была красавицей в общепринятом понимании, но обладала обаянием. Мильда служила в обкоме, и Киров влюбился в нее, как только увидел. Роман был бурный. Узнав о пересудах вокруг них, Киров перевел Мильду в управление тяжелой промышленности. Ее супруг не мог не знать об отношениях жены с Кировым. Генерал-лейтенант Павел Судоплатов, один из руководителей НКВД в сталинский период, в своих воспоминаниях пишет, что Мильда даже собиралась разводиться с мужем, славившимся среди бывших сослуживцев склочным и мелочным характером.

Роман Кирова и Мильды Драуле прервался в 1930 году, когда Мильда родила сына Маркса. Но возобновился через год, когда женщина снова вышла на работу. Официально отцом второго ребенка считается Леонид Николаев, но кто на самом деле - неизвестно.

Ревнивец Николаев долго вынашивал план мести Кирову, его даже несколько раз задерживала охрана Кирова, но всякий раз отпускали - это было в порядке вещей, так как Киров всегда славился своей демократичностью, доступностью, хождениями "в народ".

Все решил случай - Николаев встретил Кирова в коридоре обкома, охранник отстал. И тогда обманутый муж решился - трижды выстрелил. Первая же пуля, попавшая в затылок, оказалась смертельной. После этого Леонид попытался покончить с собой, но неудачно.

Мильда Драуле была арестована буквально через 15 минут после убийства Кирова, даже быстрее мужа, и расстреляна в 1935 году. Также были расстреляны и "соучастники" - сестра Ольга Драуле и ее муж Роман Кулишер.