"Ох, как тяжело подняться в бросок - грудью на шквальный огонь!.."

Теперь надо было взять этот город.

Наступая с разных сторон, ворвавшиеся в Берлин армии постепенно продвигались к его центру.

С северо-запада - 2-я гвардейская танковая (генерал-полковник танковых войск Семен Богданов).

С севера - 3-я ударная (генерал-полковник Василий Кузнецов).

С востока - 5-я ударная (генерал-полковник Николай Берзарин).

С юго-востока - 8-я гвардейская (генерал-полковник Василий Чуйков) и 1-я гвардейская танковая (генерал-полковник танковых войск Михаил Катуков).

С юга - 3-я гвардейская танковая (генерал-полковник танковых войск Павел Рыбалко) и часть сил 28-й армии (генерал-лейтенант Александр Лучинский). В отличие от остальных эти две входили в состав не 1-го Белорусского, а 1-го Украинского фронта.

21-24 апреля сражались еще в берлинских пригородах - входивших в черту обнесенного кольцевой автострадой "Большого Берлина". А начиная с 23-24-го дрались уже в собственно Берлине.

В большом европейском городе...

Бой "за каждый квадратный метр"

Здесь оборона основывалась не на привычных для полевых боев траншеях, пулеметных дзотах и отдельных опорных пунктах (вроде укрепленных деревень). В Берлине в опорный пункт был превращен каждый дом: из его окон и пробитых в стенах амбразур били со всех этажей пулеметчики, автоматчики, снайперы, "фаустники" с противотанковыми гранатометами (фаустпатронами) - а то и орудия.

Обороняющихся в зданиях поддерживали огнем орудия, стоявшие на площадях, и вкопанные в землю танки. А также танки и самоходки, маневрировавшие по городу.

На площадях в опорные пункты превратили церкви с их мощной кирпичной кладкой стен, которую не брали даже 122-мм пушки. Сектор обстрела из них - стоявших на относительно открытых пространствах - доходил до 360 градусов.

На площадях стояли и "зенитные башни" (Flakturme) - циклопические сооружения из железобетона высотой до 36 метров и с толщиной стен до 2,5 метра. Они служили убежищами для берлинцев при англо-американских бомбардировках, а с их крыш били по "Летающим крепостям", "Либерейторам" и "Ланкастерам" зенитные орудия.

Теперь 88-мм, 105-мм и 128-мм снаряды этих орудий летели в советские танки. А из пробитых в стенах башен амбразур стреляли 75-мм противотанковые пушки, били пулеметы...

Улицы были перегорожены баррикадами. Среди них были и форменные крепостные стены - 10-12-метровой толщины, из четырех рядов бревенчатых срубов, заполненных валунами, железобетонными блоками и плитами и утрамбованной землей...

"Все перекрестки улиц забаррикадированы, защищены дотами, завалены трамвайными вагонами, фурами с камнем" (бывший комсорг стрелкового батальона Сергей Владимирский)¹.

А 3-й гвардейской танковой армии еще в пригороде путь преградил Тельтов-канал шириной 50-60 метров, "берега одеты вертикально бетонной стеной до 10 метров высотой. Северный (противоположный) берег канала нависает над водой сплошными кирпичными и бетонными стенами заводов, зданий, и все укреплено и превращено в сплошные доты. Противник ведет шквальный перекрестный огонь из всех видов оружия" (бывший командир саперного взвода Владимир Рябушко)².

Поэтому бои в Берлине являли собой "непрерывный штурм, в ходе которого постепенно отвоевываются у противника отдельные здания, кварталы, огневые точки, опорные пункты и узлы сопротивления" (из отчета 8-й гвардейской армии)³.

"Бой за Берлин был страшным адом. Приходилось штурмом брать каждый дом, каждый этаж, драться за каждый квадратный метр. Иногда казалось, что в этом огненном водовороте царит хаос и неразбериха" (бывший командир отделения автоматчиков Ростислав Битянов)⁴.

"Каждый бой за дом похож один на другой, непрерывная череда стычек [...]" (бывший командир отделения разведчиков Василий Чепик)⁵.

"В целом бои за Берлин в памяти сливаются в один не прекращающийся ни днем, ни ночью бой в домах, в подвалах, на этажах" (бывший пехотинец-пулеметчик Иван Аксинин)⁶.

Штурмовые отряды и группы

И, соответственно, главными действующими лицами боев в Берлине стали штурмовые группы и составленные из них штурмовые отряды. Их сила основывалась на тесном и непосредственном взаимодействии всех родов сухопутных войск.

В штурмовом отряде - стрелковый батальон, взвод или рота автоматчиков, один-два пулеметных взвода, саперная рота (саперы, огнеметчики и химики - постановщики дымовых завес), рота танков или батарея тяжелых самоходок и по взводу или батарее (а то и по две батареи) орудий и минометов всех калибров - от ювелирно поражающих окно и амбразуру "сорокапяток" до 152-мм и 203-мм гаубиц, от 82-мм до 160-мм минометов.

В штурмовой группе - стрелковая рота, по одному-два отделения станковых пулеметов, саперов, огнеметчиков и химиков, отделение противотанковых ружей (с трофейными фаустпатронами вместо ружей), три-четыре орудия и два-три танка или самоходки.

Штурмовой отряд наступает вдоль улицы, овладевает кварталом или крупным объектом. А штурмовая группа - отдельным зданием.

...Вначале район их действий обрабатывает артиллерия дивизии и корпуса. Она подавляет орудия, простреливающие улицу с ближайших площадей.

(Для прорыва обороны по Тельтов-каналу сосредоточили более 650 стволов на километр фронта⁷ - плотность, до тех пор небывалая! "На рассвете видели мы за каналом сплошную стену заводских корпусов, а два часа спустя ее уже не стало - обратили в каменные груды" (бывший командир танковой бригады Василий Архипов)⁸.)

...Затем работает артиллерия штурмового отряда. Она бьет прямой наводкой по окнам зданий, пулеметным амбразурам, проделывает проломы в стенах и баррикадах.

Под прикрытием ее огня идут вперед танки и самоходки. "Елочкой": начал движение левый - правый прикрывает его огнем с места; остановился левый - начинает движение правый, его прикрывает следующий левый... Идущие по одной стороне улицы ведут огонь по зданиям на другой.

Танки и самоходки добивают уцелевшие огневые точки (или закрывают их амбразуры своими корпусами). Остановка для произведения прицельного выстрела - максимум 12 секунд, затем - короткий рывок вперед и резкий (так, что гусеницы высекают искры из мостовой) отворот в сторону. А то сожгут!

...Теперь - бросок пехоты. Не более чем на 150-200 метров, с чередованием "перебежка - залегание". В окна, в амбразуры, в проломы в стене летят ручные гранаты, бьют автоматные и пулеметные очереди - и пехота врывается в здание.

Если ворваться не получается, то к зданию подползают саперы и огнеметчики. И расширяют взрывами проломы в стенах, и выжигают струями огня все живое...

Химики с приборами дымопуска и дымовыми шашками ставят дымовую завесу - и под ее прикрытием идет вперед второй эшелон наступающих. Он зачищает захваченные здания.

А штурмовые подразделения начинают атаку следующих.

В 8-й гвардейской армии - имевшей свежий опыт уличных боев в Познани - штурмовые группы наступали не только по улице, но и через дома - подрывая их стены и проникая из одного в другой.

Где могли, пробирались вперед и по сообщавшимся между собой подвалам.

А немцы, в свою очередь, проникали мелкими группами в отвоеванные, казалось бы, кварталы по подземным коммуникациям - тоннелям метро, коллекторам, тем же подвалам.. И внезапно открывали шквальный огонь с тыла...

Десять дней - десять ночей

И так - полторы недели. Десять дней.

"Вокруг стоял оглушительный беспрерывный сливающийся рев от взрывающихся мин, снарядов и бомб. Над городом висела непроницаемая пелена из пепла, дыма и известковой пыли" (бывший механик-водитель танка ИС-2 Николай Безденежных)⁹.

"Вниз было страшно смотреть. Там творилось что-то невероятное! Как будто перемешивалось какое-то дьявольское варево. Клубился черный, белый, рыжий дым. Горели дома, сквозь дымы вырывалось пламя. Отблески выстрелов орудий, разрывы бомб и снарядов. Все это прошивалось разноцветными трассами выстрелов. Мы были на высоте полутора-двух тысяч метров, но и на эту высоту поднимались смрад и какая-то вонь!" (бывший летчик-истребитель Юрий Мовшевич)¹⁰.

"Город горел. В воздухе стоял устойчивый запах дыма, каменной пыли" (бывший командир взвода управления батареи Владимир Линник)¹¹.

"Параллельные узкие улицы и переулки загромождали рухнувшие дома, все вокруг горело, дым стоял настолько плотный, что [...] десантники с брони видели на 50-100 метров, а дальше все тонуло в черно-серой пелене. И хотя дни были солнечные, солнце едва проглядывало. [...]

Характерная деталь тех дней: и наши, и гитлеровцы были одинаково черными с головы до ног - столько копоти и дыма плавало тогда по берлинским улицам" (бывший командир танковой бригады Василий Архипов)¹².

"Вместо улиц образовались узкие тропы - фронтовые дороги, по обе стороны от которых находились огромные дымящиеся пирамиды из битого бетона и кирпича. Из них, похожие на кресты, торчали скрученные взрывами стальные балки, конструкции бывших строений" (бывший командир полковой батареи Кирилл Берендс)¹³.

Только по ночам - когда стрельба становилась менее интенсивной - "воздух пропитывался острым, горьковатым запахом свежей листвы" (главным образом, берлинских лип). "Этого аромата не могли перебить даже чад пожаров, танковая гарь, пороховые газы, вонь взорванного тротила" (бывший командир отдельного гвардейского тяжелого танкового полка Вениамин Миндлин)¹⁴.

В ночь на 1 мая в центре Берлина можно было ощутить и аромат только что зацветшей сирени...

"А жить хотелось!"

"Десять дней уличных боев... Из каждого окна и подвала по тебе стреляют, грохот кругом неимоверный. На каждой улице баррикады, куски от стен на головы рушатся. Снайперы свирепствуют.

Потери дикие, каждый день группы пополняют, сливают между собой, а к вечеру нас все равно меньше половины оставалось. [...] Стены комнат в домах "фаустами" пробивали и так шли дальше. Про рукопашные не буду рассказывать... Танки наши подбили. Я раненого механика из люка вытащил, на спину взвалил, отбегаю от танка, а в это время танкиста пулеметной очередью прошило. Выходит, телом своим меня прикрыл. Последний танк нашей группы получил снаряд от вкопанной в землю "пантеры". Башня от Т-34 отлетела и своим весом еще несколько бойцов насмерть задавила. Вот такая война там была. Я эту Унтер-ден-Линден до сих пор по ночам вижу" (бывший командир стрелкового взвода Матвей Гершман)¹⁵.

"Я никогда не забуду о боях в Берлине. [...] На улицах жуткий огонь стоял! Под ногами валялись оторванные головы, было месиво, бои были очень страшными. И чем ближе к центру, тем опаснее для жизни. А жить хотелось! Вот еще один квартал, дом, атака - и все! Пахнет Победой! Сделаешь неправильный шаг - и "привет, Шишкин". Сколько ребят потеряли!" (бывший пехотинец-автоматчик, народный артист Российской Федерации Павел Винник)¹⁶.

"Через несколько часов на броне оставалось по один-два [так в тексте. - Авт.] солдата с автоматом или винтовкой в руках. Кто-то был убит, а кого-то сбросило с машины взрывной волной" (бывший заряжающий самоходки ИСУ-152 Вениамин Вергунов)¹⁷.

Где-то три батальона стрелкового полка сводили в два, а три роты стрелкового батальона - в две. А где-то было и хуже.

"В моей 8-й роте всего было 9 активных штыков вместе со мной, ротным командиром" (бывший командир стрелковой роты Василий Яценко)¹⁸.

"Наш взвод поддерживал танковую роту, а потом танковую бригаду. А в этой бригаде - 3-4 танка" (бывший мотострелок Анатолий Хоняк)¹⁹

"Не сдавались немецкие гады"

Чем ближе к центру Берлина, к оборонительному сектору Z (Zitadelle, то есть "Цитадель", между рекой Шпрее и Ландвер-каналом), продвигались армии, тем больше сужались их полосы наступления. Соответственно, все больше уплотнялись их боевые порядки. Плотность войск и техники на улицах все возрастала.

Поэтому стали особенно опасными обрушения стен зданий. (А обрушить их мог даже близкий выстрел 203-мм гаубицы.) Теперь под грудой камня и кирпича высотой до пяти метров гораздо чаще оказывались танк или самоходка - откапывать которые приходилось тяжело и долго. И люди - а ранения от камней были очень тяжелыми...

Возросла и плотность войск противника - и, соответственно, плотность его огня. Поэтому немецкие пули все чаще рикошетили от стен домов. А после рикошета они летели кувыркаясь и впивались в тело плашмя - нанося в результате столь же тяжелые раны, что и пресловутые разрывные пули.

И, наконец, возросло упорство противника - это отмечали советские командиры всех уровней.

Участились контратаки - и в том числе при поддержке танков и самоходок. Все чаще воздух расцвечивали не только желтые трассы немецких пуль и багровые шлейфы выпущенных из фаустпатронов реактивных гранат, но и вишневые и голубые трассы 75-мм и 88-мм бронебойных снарядов.

Большую часть берлинского гарнизона составляли ополченцы из фольксштурма - но они, "как правило, дрались до конца и на этом последнем этапе проявляли значительно большую стойкость, чем видавшие виды, но надломленные поражениями и многолетней усталостью немецкие солдаты.

Солдаты по-прежнему сдавались в плен только тогда, когда у них не было другого выхода. То же следует сказать и об офицерах". Но фольксштурм проявлял прямо "истерическое самопожертвование" (бывший командующий фронтом Иван Конев)²⁰...

Однако не жалели себя и советские бойцы и офицеры.

"Только один раз достаточно увидеть картину такого боя, чтобы запомнить ее навсегда. Среди глыб обвалившихся и вздыбленных стен, бесформенных обломков, сквозь поднимающийся дым мелькают серые фигуры людей, их воспаленные, блестящие от пота лица, сверкающие глаза.

Автоматчики добегают до чугунного столба, на котором среди оборванных проводов раскачивается разбитый фонарь; они падают на мостовую, мгновенно отползают в сторону и словно прилипают - сливаются с булыжником.

Еще один взмах руки командира - и другое отделение проделывает то же. Так и живет автоматчик в атаке: рывок вперед - падение на землю - отползти в сторону - открыть огонь - приготовиться к следующему броску. Ох, как тяжело подняться в такой бросок - грудью на шквальный огонь! И когда, пробежав несколько десятков шагов, "приземляешься", тебе кажется, что нет роднее земли, которая принимает солдата в материнские объятия, чтобы через минуту снова его отпустить на десять - двенадцать секунд смертельного бега... Потом снова "Вперед!", на огонь, и опять земля прижимает к своей груди, укрывает. Часто укрывает и навсегда...

Кто хоть раз поднимался в атаку, знает, как трудно бежать, как, словно против твоей воли, "прилипает" к земле сапог и ноги - пудовые!" (бывший командир отдельного гвардейского тяжелого танкового полка Вениамин Миндлин)²¹.

Тишина!

Сердце Берлина - его правительственный квартал с рейхсканцелярией, рейхстагом и "домом Гиммлера" (зданием гестапо) - выпало штурмовать 3-й ударной армии.

29 апреля ее 150-я (генерал-майор Василий Шатилов) и 171-я (полковник Алексей Негода) стрелковые дивизии пробились - ломая сопротивление фольксштурма и сводного отряда из эсэсовцев, моряков и зенитчиков, сквозь огонь орудий и "ванюш" (шестиствольных реактивных минометов), через защищаемую тремя рядами траншей, рвом с водой и железобетонными дотами площадь Кёнигсплац - к зданию рейхстага.

30 апреля подразделения 150-й и 171-й ворвались в здание рейхстага и завязали бои за лабиринты его коридоров и комнат.

1 мая - сражаясь в дыму и адской жаре от устроенных немцами пожаров, подчас в загорающихся от жары гимнастерках, они овладели зданием рейхстага...

"[...] Здесь самый страшный бой был, там много наших ребят поубивало. Не сдавались немецкие гады. [...] В Рейхстаг зашли, когда бой в здании затихал, только в подвалах еще шла стрельба. Даже радоваться сил уже не было" (бывший командир стрелкового взвода Матвей Гершман)²².

В тот же день выдалась передышка - ставший после самоубийства Гитлера рейхсканцлером Йозеф Геббельс и министр по делам нацистской партии Мартин Борман запросили (через перешедшего линию фронта начальника Генерального штаба сухопутных войск вермахта генерала пехоты Ханса Кребса) перемирия.

Оно было отвергнуто, от врага потребовали безоговорочной капитуляции.

Геббельс и Борман отказались, и в 18.30 в секторе Z снова загрохотала советская артиллерия.

Только после этого, в ночь на 2 мая, комендант Берлина и командир 56-го танкового корпуса генерал артиллерии Хельмут Вейдлинг по радио сообщил о готовности капитулировать, а утром, уже сдавшись в плен, отдал и письменные приказы о капитуляции.

Отдал их и старший из оставшихся к тому времени в Берлине - после самоубийства Геббельса и бегства Бормана - гражданских руководителей, заместитель Геббельса Ханс Фриче.

И - зажатые уже на пятачке в центре города - остатки берлинского гарнизона сдались.

..."2 мая [...] в Берлине было пасмурно, и моросил мелкий, холодный дождь. После десяти-дневного грохота, беспрерывных ожесточенных боев стало тихо" (бывший командир минометного расчета Сергей Фомин)²³.

"[...] Cделалось удивительно тихо, только дым орудий над городом еще не рассеялся" (бывший командир полковой батареи Кирилл Берендс)²⁴.

"Впереди, поперек Лейпцигерштрассе, была, наверное, уже сотая на нашем пути баррикада. 11 часов 15 минут 2 мая 1945 года: над вражеской баррикадой появляется белый флаг!.. Без всякого призыва - громогласное "ура!" потрясло воздух. невозможно передать словами то состояние, в котором мы были в эти минуты. Все смеялись, плакали, обнимались, все говорили, не слыша друг друга..." (бывший комсорг стрелкового батальона Сергей Владимирский)²⁵.

• "Пусть солдаты немного поспят",-
• Написал еще раньше Фатьянов.
• Спали все - под громовый раскат,
• Днем и в нитях упавших туманов.
• Это множество спящих мужчин
• На ступенях подъездов и в травах,
• За баранками пыльных машин,
• На остывшей броне и на траках.
• Им не верилось в это самим.
• И среди обожженного луга
• Командир с ординарцем своим
• Головами касались друг друга.
• Гул войны их покоя лишал
• Все четыре немыслимых года...
• Мертвый немец, как спящий лежал
• В двух шагах от уснувшего взвода.
• Спали все. И прозрачный дымок
• Их дыханья вставал меж развалин.
• Таял день. Пал Берлин. И не мог
• Дозвониться до Жукова Сталин²⁶.

• _{1. Владимирский С.А. В моей полевой сумке - красное знамя // От солдата до генерала. Воспоминания о войне. Т. 4. М., 2004. С. 122.}
• _{2. Рябушко В.М. При штурме Берлина на канале Тельтов // От солдата до генерала. Воспоминания о войне. Т. 1. М., 2003. С. 288.}
• _{3. Цит. по: Лавренов С.Я., Попов И.М. Крах Третьего рейха. М., 2000. С. 166-167.}
• _{4. Битянов Р.Д. После длительной проверки на подпольной работе // От солдата до генерала. Воспоминания о войне. Т. 12. М., 2008. С. 66.}
• _{5. Драбкин А.В. На войне как на войне. М., 2012. С. 415.}
• _{6. Аксинин И.Н. До Бранденбургских ворот и Рейхсканцелярии всего несколько сот метров // От солдата до генерала. Воспоминания о войне. Т. 10. М., 2008. С. 42.}
• _{7. Конев И.С. Записки командующего фронтом. 1943-1945. М., 1985. С.418.}
• _{8. Архипов В.С. Время танковых атак. М., 1981. С. 263.}
• _{9. Безденежных Н.Д. Враг отступил, потеряв 18 танков // От солдата до генерала. Воспоминания о войне. Т. 14. М., 2011. С. 29.}
• _{10. Драбкин А.[В.] Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1043-1945. М., 2006. С. 420.}
• _{11. Линник В.И. Бои за рейхстаг // От солдата до генерала. Воспоминания о войне. Т. 6. М., 2005. С. 213.}
• _{12. Архипов В.С. Указ. соч. С. 264, 268.}
• _{13. Берендс К.К. Отныне считать ее краснознаменной // От солдата до генерала. Воспоминания о войне. Т. 3. М., 2003. С. 73.}
• _{14. Миндлин В.[А.] Последний бой - он трудный самый... Повесть-воспоминание // Знамя. 1985. N 4. С. 90.}
• _{15. Драбкин А.В. На войне как на войне. М., 2012. С. 445.}
• _{16. Драбкин А.В. "Из адов ад". А мы с тобой, брат, из пехоты... М., 2012. С. 63, 66.}
• _{17. Вергунов В.А. Наша "самоходка" на восточных окраинах Берлина вступила в бой // От солдата до генерала. Воспоминания о войне. Т. 13. М., 2010. С. 80.}
• _{18. Яценко В.Н. От Кавказа до Берлина (1013 дней и ночей с боями и пешком) // От солдата до генерала. Воспоминания о войне. Т. 4. М., 2004. С. 410.}
• _{19. Драбкин А.В. На войне как на войне. С. 611.}
• _{20. Конев И.С. Указ. соч. С. 452-453.}
• _{21. Миндлин В.[А.] Указ. соч. С. 93.}
• _{22. Драбкин А.В. На войне как на войне. С. 445.}
• _{23. Фомин С.П. Поступок моей матери иначе как подвигом назвать не могу // От солдата до генерала. Воспоминания о войне. Т. 8. М., 2007. С. 586.}
• _{24. Берендс К.К. Указ. соч. С. 73.}
• _{25. Владимирский С.А. Указ. соч. С. 124.}
• _{26. Ваншенкин К.Я. Сон победителей // Гордость и горечь. Поэзия 70-х годов о войне. М., 1990. С. 53.}